Август 1991 года. Мы, журналисты многотиражки «Гранит», ушли в заслуженный отпуск. Я осталась дома. А моя коллега – лягушка –путешественница Нина Петренко отправилась в Москву, где остановилась у знакомых. Отправилась не одна – а со своим 14-летним сыном Сашей – походить по улочкам Москвы, музеям и выставкам, сходить в театр. И все так бы и было, если бы однажды Нина не включила утром телевизор, где по всем каналам – а их в то время было совсем немного, показывали «Лебединое озеро».
Нина – человек интеллигентный, творческий. Балет любила, но, находясь в Москве, предпочла бы посмотреть его в Большом театре. И пока собиралась на большой культурный проминад по столице, трансляция балета вдруг прервалась и знакомый диктор с незнакомым доселе волнением и дрожью в голосе объявил о том, что президент СССР по состоянию здоровья не может дальше управлять страной, что полномочия президента переданы его вице-президенту Янаеву. И что в стране создано ГКЧП, которое и отвечает за все происходящее в стране. Нина, как истинная приверженица демократии поняла, что демократии в стране угрожает это непонятное ГКЧП и что надо что-то делать, чтобы спасать страну. Впрочем, ГКЧП тоже хотело спасти страну, но делало это так неумело, что никто так и не понял, что оно хотело. А потому люди, глотнувшие воздух свободы в эпоху раннего Горбачева, услышав призыв опального Ельцина, забравшегося на танк у Белого Дома, защитить демократию, вышли на улицы Москвы защищать Белый Дом, Нина также недолго думая, вместе с сыном отправилась туда же.
У Белого Дома уже собрались десятки москвичей и гостей столицы. Люди были взволнованы, по сути не знали, что делать. Но когда в Москву вошли танки и двинулись к оплоту демократии – Белому Дому, начали сооружать баррикады из подручных средств и стоять насмерть, чтобы не дать стране вернуться в состояние тоталитарного режима, как тогда называли советский строй. Журналистка Нина видела такой единый настрой борьбы за свободу и демократию, такую решимость простых людей не допустить возврата к прошлому, что и сама стала частью этой толпы, вставшей на защиту Белого Дома. Здесь было очень много известных и интересных людей. Здесь призывал народ не сдаваться белоруский писатель- демократ Алесь Адамович, которого Нина видела совсем рядом и даже разговаривала с ним. Здесь было волнительно, интересно и страшно, так как танки с направленными на Белый Дом и толпу защитников стволами орудий были уже совсем рядом.
Выступивший и призвавший народ на защиту Белого Дома Борис Ельцин больше среди защитников не появлялся. Сама защита состояла из нескольких поясов. Но все были уверены, что именно Ельцин руководит всем процессом, а значит, страной.
Защитников подкармливали москвичи, был организован привоз пищи и воды…
На третий день стало как-то совсем страшновато, потому что ситуация, похоже, выходила из-под контроля. И солдатики, которые были заодно с народом, должны были согласно присяге, выполнять приказ. А что это будет за приказ – можно было только предполагать. Нине уже в открытую говорили, чтобы она ушла с позиций, так как вместе с ней ребенок. Но она стойко держалась три дня и только в ту роковую ночь, когда пролилась кровь и погибли три защитника Белого Дома, отправилась домой – то есть на квартиру своих знакомых. Уже утром она узнала о погибших в той суматохе и неразберихе защитников «оплота демократии». Ей стало по-настоящему страшно от того, что могло произойти. Но эти мысли были заглушены чувством настоящей радости и гордости от победы. И от того, что она тоже была причастна к ней.
Впрочем, не только у моей коллеги Нины, у всех у нас была настоящая эйфория! Все мы тогда были уверены в том, что демократия в стране одержала настоящую победу и жизнь в стране начнет с каждым днем улучшаться. К тому времени в Москве свергли с пьедестала статую железного Феликса, как представителя тоталитарного режима. А москвичи срочно сшили огромный российский триколор – символ возрожденной России.
Нина приехала из Москвы окрыленная. На ее груди сверкал значок с портретом Ельцина. Переспорить ее в дискуссиях о Борисе Николаевиче – его вкладе в развитие страны было невозможно. Хотя пытались многие.
Первые разочарования начались уже через несколько месяцев – в декабре 1991 года, когда стало окончательно понятно, что страна, которую так искренне защищал простой народ, свернула не на те рельсы. И плодами «революции» воспользовались предприимчивые люди, которых у стен Белого Дома тогда не было. А сейчас их называют уважительно-почтительно – олигархами. Вы заметили, что в нашем лексиконе уже нет слов «демократия», «народ» и «гласность», за которые тогда встали грудью тысячи человек?
Есть совсем другие слова и понятия, которые к чаяниям и надеждам защитников Белого Дома не имеют никакого отношения. После августовского путча страна стала совсем другой. Началась галопирующая инфляция, цены не успевали переписывать, начались задержки зарплаты, не выдерживая рыночного беспредела, закрывались сотнями предприятия, выбрасывая на улицу тысячи людей. Чмокающий премьер – внук легендарного Аркадия Гайдара, рассказывал стране, что нас спасет только шоковая терапия…которая, как ни странно, не лечила, а убивала многих. Началась приватизация предприятий, а потом и акционирование, а рабочим коллективам внушали, что время социализма с человеческим лицом закончилось и началось время жизни по волчьим законам. А выживет только сильнейший…Кто выплывет, тот и выплывет.
Мы все еще надеялись, что в правительстве одумаются и поймут, что так со страной нельзя. Но зря надеялись, потому что Ельцин оказался запойным алкоголиком, который не стесняясь, «руководил» оркестром в чужой стране под смех и перешептывания Запада, а страной руководила его дочь с первым из олигархов Борисом Березовским.
Но обо всем этом тогда, в августе 1991 года не знали. И не поверили бы ни за что! А 22 августа праздновали победу и гордо несли флаг Российской Федерации, наскоро сшитый из подручной ткани.
Россиийский триколор – как символ гордости страны и надежд народа.