2049 год
Лика отправилась навестить Таню сразу же после рабочего дня. Перед этим она тщательно вымылась, отстояв часовую очередь в общественные душевые. Въевшуюся грязь под ногтями (а какая работа в оранжерее обходится без нее?) Лика отскребала и терла так сильно, что кончики пальцев покраснели и болезненно заныли. Примерно так, как в прежней жизни иногда ныли только что запломбированные зубы. Теперь, конечно, зубы консам никто не лечил . Их сразу же удаляли. И правда, зачем консам все зубы? Почти вся их пища представляет собой мягкое питательное пюре, а о красоте и собственной внешности думать консам нет никакого смысла Впрочем, грустно улыбнулась про себя Лика, ей жаловаться не на что. В свои 37 она потеряла только два зуба, да и тех не видно даже при самой широкой улыбке.
Перед входом в больничный корпус Лика вздохнула, оглядела в себя в большое зеркало без рамы (похоже, оно было повешено здесь специально для таких, как она), поправила выбившуюся из узла на затылке рыжую прядь, разгладила руками выходное платье из светло-голубого синтетического хлопка. Подумала, что волнуется, как девчонка перед первым свиданием и, выдохнув, приложила к сканеру на двери палец. Что-то пискнуло и двери раздвинулись.
Лика переступила порог, ахнула и с трудом заставила себя сделать шаг вперёд. Ей казалось, что она готова ко всему, что увидит. Но, разумеется, к такому она готова не была. И дело было не в том, что она до этого никогда не была в больнице. И даже не в том, что, и, как и все консы автоматически испытывала перед этим местом благоговение. И даже не потому, что ей самой, скорее всего, предстояло именно здесь окончить свою жизнь.
Больница оказалась ожившим прошлым. Движущимся, шумящим, пахнущим, живым куском прежней жизни. Той жизни, ни крошки которой, как думала Лика, уже нигде не осталось.
Так что целую минуту она молча стояла и смотрела, как от дуновения кондиционированного воздуха колышутся листья пальмы в большой солидной кадке. Как чуть покачивается прозрачная голубая вода в пластиковом кулере. Как на столике у пышного кремового кожаного дивана лежат совершенно обычные журналы. Как на светло-желтых стенах висят картины. На одной как будто неумелой детской рукой были нарисованы карамельно-алые рыбки в аквариуме. На другой - пышные, похожие на розовый зефир, цветы.
Зефир, повторила про себя Лика. Постаралась ощутить слово на языке, вспомнить, каким было это детское лакомство. Но ничего не получилось. Во рту были только сухость и вкус резкой мятной зубной пасты.
- Вам чем-нибудь помочь?- раздалось вдруг в комнате.
Только после этого Лика заметила, что за стойкой сидит похожая на куклу девушка с розовыми ногтями, алыми губами и пшеничными волосами цвета сдобного хлеба.
-Добрый день! – обратилась второй раз к молчавшей Лике девушка и улыбнулась ещё шире.
Лика вздрогнула. С ней уже давно никто не здоровался. Консам не полагались приветствия, так же, как не полагались отдельные комнаты, личные вещи, свобода выбора, старость и много чего ещё.
Она наконец взяла себя в руки, сглотнула, кашлянула и каким-то старушечьим голосом выдавила из себя:
- Я … Я номер… То есть я конс номер 3456, пришла навестить конса номер 1456.
- Пришли навестить подругу? - лучезарно улыбнулась девушка, - Чудесно! Так… конс номер 1456 находится в 208 палате. Вам нужно до право до лифта, потом на минус 24 этаж . Там третье палата налево. Радостного вам визита, Лика. Вы же Лика, верно?
Лика робко улыбнулась в ответ. Ее давно никто не называл так. Новым консам, уже родившимся в П-городе, не полагалась собственных имен. Старым разрешали ими пользоваться, но многие совершенно добровольно переходили на номера. Может, для того, чтобы не выделяться среди других. Может, потому, что так было проще забыть, что когда-то они были обычными людьми.
Лике захотелось сказать девушке за стойкой на прощание что-то хорошее, теплое, как-то выразить благодарность, как вдруг она заметила на ее безупречно отглаженной блузке маленький пластиковый значок с надписью «конс номер 10678». А на виске, под прядкой шелковистых волос виднелся крохотной кусок треугольной татуировки: штрих-кода, который содержал всю информацию о консе - возраст, рост, цвет глаз, место работы.
Лика с недоумением взглянула на сияющую улыбку девушки. Консы так широко не улыбаются.
И только уже идя к лифту, она внезапно все поняла. Она просто слишком старая. В оранжерее работали консы первого поколения, в возрасте от 35 до 50. А девочке на ресепшен было не больше 20. Она родилась в П-городе. Для нее это была нормальная, повседневная жизнь. Другой она не знала. А вот Лика помнила прежние времена слишком хорошо.
2022 год
Все началось, когда ей было тринадцать. В том самом возрасте красных вулканических прыщей, ежедневной ругани с родителями и влюбленностей в поп-звёзд с настенных плакатов. У Лики было все из вышеперечисленного, плюс еще много чего. Художественная школа, где ей особенно удавались акварельные птицы, мечты стать судмедэкспертом, собственная комната с видом на серебристый тополь и лучшие подруги Светик и Жупс. Официально Жупса звали Светланой Жуковой, но еще в первом классе она попросила называть себя Жупсом. То ли для того, чтобы ее не путали с тремя другими Светами из класса. То ли потому, что длинное мягкое имя казалось угловатому короткостриженному Жупсу слишком девчоночьим.
Как это обычно бывает со всеми надвигающимися катастрофами, сначала никто ничего не заметил. Вроде того, как цунами начинается с крохотного затемнения в уголке неба. Или старость начинается с тонких морщинок в уголках глаз. Впрочем, потом Лике казалось, что в том возрасте они в любом случае ничего бы не заметили – даже если бы о надвигающейся катастрофе написали пылающими буквами на всех углах.
Тем более, что ничего особенного и не происходило. Начала меняться погода. Но об изменении климата под разными названиями (то о глобальном потеплении, то грядущем ледниковом периоде) уже и так последние двадцать лет жужжали с утра до вечера все газеты и телеканалы. Правда, в реальности климат стал меняться вовсе не по тем причинам, не в том направлении, ни не с той скоростью, как предсказывали. Ни деятельность человека, ни выбросы в атмосферу углекислого газа оказались здесь совершенно не при чем. Не могли помочь ни ветряки, ни солнечные батареи, ни многочисленные конференции климатологов. И, как оказалось, никаких ста-или двухсот лет, чтобы найти выход, в запасе у человечества тоже не было. Но все это стало понятно намного позже.
А первым переменам погоды все жители Петербурга, включая Ликину семью, не могли нарадоваться.
- Нет, что за лето, просто золото, чистое золото, а не лето! - напевала мама каждое утро, примеряя перед зеркалом один из яркими цветастых сарафанов на бретелях, которые она обычно носила только в отпуске у моря.
- Ты моё золото! - смеялся папа, обнимая ее.
Солнце било в окна, и голубое небо водопадом лилось в форточку, и было слышно, как сухо треща как цикады, падают на землю высохшие от жары листья.
Лика с подружками передела массу великолепных дел в то лето. Они вдоволь назагорались на пляже Петропавловской крепости. От солнца у Лики с Жупсом наконец-то начали проходить прыщи, и Светик ревниво следила за тем, как кожа подружек быстро становится такой же гладкой и чистой, как у нее. Они плели венки и почти каждый день ездили купаться на Финский залив. Провели неделю с бабушкой Светика на даче в Оредеже. Та пекла сладчайшие, облачно-пышные ватрушки с малиной и красной смородиной и все приговаривала, что мы должны запомнить лето. «Детям своим будете рассказывать, какое роскошное лето было!». Вода в Оредеже была как парное молоко, закаты раскашивали небо в огненные цвета. Все росло как на дрожжах. Правда, бабушка Светика жаловалась, что поливать из-за редких дождей приходится часто. Но урожай искупал это с лихвой. Когда спадала жара, бабушка стояла на открытой летней кухне и часами закатывала в банки разные вкусности на зиму - варенья, соленые огурцы, помидоры, салаты. Лика до сих пор помнила тот запах - сладко- пряный, сладко-соленый, густой, как джем.
Конечно, бабушка Светика, как и все они, ошиблась во многом.
Но в одном она оказалась абсолютно права. Никогда больше не было такого лета.
2049 год
Лика сначала даже не поняла, что поразило ее больше. Веселое, улыбающееся лицо Тани, чем-то напоминающее белый круглый светильник под потолком, или ее палата. Наверное, все-таки второе. Комната была одноместная, просторная, с голубыми стенами и пышной тюлевой занавеской на окне, которая делала палату похожей то ли на детскую, то ли на спальню в кукольном домике. Впечатление усиливал маленький аквариум с крохотными яркими рыбками на столике. Лика сначала даже решила, что они настоящие и почувствовала, как у нее забилось сердце. Она не видела животных с момента попадания в П-город. Но, присмотревшись, она поняла, что это всего лишь хитрая конструкция из геля и пластика.
-Как живые, да? -хихикнула Таня. -Да ты только посмотри, что тут еще есть!
Она взяла здоровой рукой с тумбочки пункт, щёлкнула. И панель на стене поднялась в верх, открыв огромный, во всю стену телевизор.
- Не может быть, -ахнула Лика.
-Ещё как может, - довольно кивнула Таня, - Тут времени полно, я уже кучу всего любимого пересмотрела – и «Унесённых ветром», и все сезоны «Друзей», и «Игру престолов!». Вот за это точно все отдать можно. Выключаешь свет, и полностью в другой мир окунаешься…Тебе же всего на час ко мне можно? Но это ничего! Можем что-нибудь коротенькое посмотреть! Ты что хочешь?
- Про животных, - сглотнув, тихо скала Лика. Ей вдруг очень захотелось увидеть то, на что в детстве она смотрела по телевизору часами. Желтых, цвета старой бумаги, львов, сладко жмурящих сонные глаза. Или слонов с серой пергаментной шкурой среди плоских африканских деревьев.
Таня пожала плечами и на экране появилась огромная снежная пустыня, по которой, как два меховых облачка, брели медведица с медвежонком .
- А вот еще что… не поверишь!- похвасталось Таня. Нажала пару кнопок на пульте, что-то зажужжало, и из стены выехала белая панель с маленькой бутылочкой рубинового цвета и двумя бокалами.
-Разольёшь? Еще болит, чуть-чуть совсем,- кокетливо спросила Таня, и осторожно дотронулась до аккуратно забинтованного белым обрубка. Всего того, что осталось от ее правой руки.
2025 год
Самое странное, что настоящую тревогу в мире (по крайней мере, в развитой его части) забили только года через три после того, как все началось. Конечно, до всех доходили сообщения о голоде и засухе в Африке. Но ведь в Африке все были засуха и голод. Или о землетрясениях и цунами в Юго-Восточной Азии. Но там всегда были землетрясения и цунами. Миграционный поток в Европу постоянно увеличивался. Но Лика и не помнила времени, когда не говорили о его росте. Мировые лидеры по телевизору бесконечно выражали озабоченность. Гуманитарные организации постоянно собирали деньги на помощь кому-то. Во общем-то на это и все. В России же и жители, и коммунальные службы радовались все более жаркому лету без дождей, и все более холодной, но зато почти бесснежной зиме. Лика еще помнила, как приятно было в декабре бегать в сапогах на высоченных каблуках по абсолютно сухим улицам.
Настоящую тревогу завили в год шестнадцатилетняя Лики. Как раз незадолго до выпускных экзаменов. Тогда температура впервые в мае скакнула до 45. По сравнению с предыдущим концом весны, когда градусник показывал комфортные 30-33, это повергло всех в шок. Правительство объявило чрезвычайное положение. Наверное, только тогда, в мае 2025 все действительно начали понимать, что происходит что-то серьёзное. Что это не просто два слишком жарких лета и две слишком сухих и холодных зимы. Не просто мало снега и дождей. Не просто забытые пыльные зонтики в шкафах, и пятилетние дети, которые не знают, что это такое - лепить снеговика или кататься с ледяных горок. Только тогда люди стали догадываться, что происходит нечто страшное, что изменит, перевернёт с ног наголову, покорёжит, а то и вообще разобьёт в лепёшку привычную нормальную жизнь.
Но все же в ту весну и лето все вокруг ещё продолжало оставаться относительно нормальным. Дети ходили в школу, взрослые на работу. Правда, начинались теперь рабочий день и уроки в 3 утра, когда температура держалась на уровне 30 градусов. К десяти утра, когда градусник показывал под сорок, школьники , студенты, офисные работники и продавцы, прижимая к лицу мокрые шарфы, судорожно глотая из бутылок теплую воду, уже набивались в автобусы и метро, стараясь как можно скорее попасть домой. В продаже появились крема от загара с защитой по «сто» и « двести», большой выбор тёмных плотных штор , супер мощные кондиционеры, солнечные очки с какими-то удивительными UV-фильтрами и необыкновенно красивые широкополые шляпы, напоминающие о моде начала 20 века.
Одним словом, это была все ещё вполне нормальная жизнь.
Им даже устроили выпускной. Все как полагается. Темные костюмы для мальчиков, и по два платья для каждой девушки. Одно на вручение аттестата, другое для танцев. У Лики первое было белое, с огромной юбкой-колоколом. В нем, со своими острыми коленками и тонкими руками, она была чуть-чуть похожа на рыжеволосую Одри Хепберн. А второе, длинное, красное, в пол, придавало ей вид таинственный и взрослый. Были речи директора школы, и слезы учителей, и вальс. Правда, происходило это все в подземном паркинге. Тогда их стало модно арендовать их для вечеринок. Ночью температура там все ещё опускалась до 20-25, что очень быстро стало казаться всем великолепной, невероятной прохладой.
И если не считать того, что столы были расставлены на бетонном полу между массивных квадратных колонн подземной парковки, это был совершенной обычный выпускной. Жупс, превратившая в маленькую, веснушчатую, похожу на колобка девушку , перебрала официально разрешённого шампанского и водки, неофициально стоящей за батареей женского туалета, и всю ночь периодически плакала на плече то у Лики, то у Светика. Лике, к ее недоумению и какой-то странной гордости, признался в любви троечник Петя Степанов, бывший ниже ее на полголовы.
Светик всю ночь целовалась и танцевала со своим постоянным ухажером Максимом Волковым. И все они, даже подвыпившая Жупс, были как-то юношески и бесшабашно счастливы.
В конце вечера, который выпал почти на десять утра, они все втроём стояли в туалете.
Светик, хихикая, красила распухшие от поцелуев губы розовый помадой с блесками, но вдруг остановилась и сказала совершенно серьезно:
- Знаете, что, подружки, может, у меня аттестат с тройками, а не как у вас, со сплошными «отлично» и «хорошо», и я не так много книжек прочитала, но чуйка у меня всегда была отличная. Да вы и сами помните, я всегда знала, когда меня вызовут на уроке, а когда и расслабиться можно. И сейчас я чувствую-все только хуже будет. Только хуже. И значит, нам надо сделать что?
- Еще выпить, - икнула Жупс.
- Да, это тоже выход,- с какой-то странной мудростью зрелой женщины сказала Светик.- Но вообще-то я имела ввиду другое. Нам на полную катушку жить надо. Раньше у людей много времени была, чтоб подумать ,как жить, куда идти, кого в мужья или жены взять. А у нас времени нет. Может и совсем нет, никто не знает. Может, завтра температура до ста градусов скакнет, и мы все сваримся заживо. А может, чуть-чуть нормального времени нам еще осталось. Поэтому давайте просто жить. Ты, Жупс, пиши свои стихи, напивайся, когда захочешь, наркотики попробуй, если потянет, в свой институт иди филологический или литературной, куда возьмут. Ты, Лика, рисуй картинки свои акварельные, влюбись в кого-нибудь, в путешествие съезди…
-А ты? - спросила Лика. - Ты сама что?
-А я, -абсолютно счастливо улыбнулась своему отражению в заляпанном зеркале Светик, - Я через месяц за Максима замуж выйду. И ребёнка как можно скорее родить постараюсь, а то и двух. Если времени хватит. И мужу своему буду разносолы каждый вечер готовить. Хобби займусь каким-нибудь вроде вышивки лентами. Или оригами. И пока время у меня будет, я буду счастлива. Пока будет электричество, и интернет, буду фотки счастливые в инструмент постить. И вы мне лайки ставить будете. Слышите, девочки?
Как ни странно, все почти так и получилось. Жупс поступила на филологический и даже опубликовала в паре студенческих сборников свои стихотворения. Светик вышла замуж ( Лика тогда вместе с Жупсом всю ночь плясали на ее свадьбе) и ровно через 8 с половиной месяцев родила дочку. Лика на все сэкономленные и подаренные родителями деньги отправилась в поход к Белому морю. Она до сих пор помнила роскошную (все еще тёплую, а не горячую) морскую воду, а осенью поступила на медицинский. А вот влюбиться ей так и не удалось, хотя она очень старалась, бегала по свиданиям и целовалась с кем-нибудь каждую субботу на дискотеке.
Светик оказалась права еще в одном. Тогда самые худшие прогнозы не оправдались. Никого скачка темперы на следующий год не было. Разве что ее пару градусов. До приемлемых (и уже привычных многим) 47-49С. И так продолжалось ещё целых три года, как будто неумолимое климатическое божество дало всем передышку.
2049 год
Лика не верила, что в бутылке вино, пока не отхлебнула. Внутри разлилось тепло, а во рту взорвался объёмный многогранный вкус, в котором были и виноград, и солнце, и что-то вроде дубовой бочки и черной смородины. Она уже столько лет не пробовала алкоголя, что у первого же глотка у нее закружилась голова. Совсем как в детстве, когда она каталась на карусели -ромашке в парке на Крестовском острове.
Таня продолжала возбужденно тараторить:
- Ты знаешь, я даже не представляла, как здесь будет замечательно. Кино, музыка, еда такая, что пальчики оближешь. У нас и совместные вечеринки здесь бывают! А ещё пару раз в неделю нас отвозят на представление. На настоящий спектакль или мюзикл, представляешь? Конечно, сидим мы отдельно, за такой непрозрачной стеной, так что меня никто не мог видать, но все равно…
Лика молчала, кивала, улыбалась, а потом сказала все-таки то, что она не собиралась и не должна была говорить. Но то ли вино ударило ей в голову, то ли захотелось прервать счастливый Танин щебет, но она произнесла:
-Таня… Они все знают. Они всех забрали. И …Дмитрия тоже. Всех, а почему-то меня нет. И тебя тоже нет. Но это понятно – ты здесь, в больнице…
-Да знаю я, - спокойно и умиротворенно, будто даже со скучающим зевком ответила Таня – Все я знаю.
2028 год
Никто не знал, когда начали создавать первые П-города. И вовсе не потому, что об этом не было никакой информации. Наоборот – статей, разговоров, передач, постов в блогах об этом было слишком много. Говорили о строительстве убежищ в пустыне, Арктике, горах Кавказа и даже на Луне. И трудно было определить, что из всего этого правда, а что ложь.
Как бы то ни было, открыто о П-городах стали говорить, только когда Лике исполнилось девятнадцать. Она точно запомнила это, потому что именно тогда температура резко повысилась второй раз. На 10 градусов. С терпимых 40-50 летом и минус 50 зимой до плюс 60 летом и 60-65 зимой. И тогда нормальная жизнь кончилась.
Казалось бы, разница была совсем небольшой. Как между днем и ночью. Как между теплым и прохладным днем в одно и то же время года.
Но именно эти десять градусов превратили обычную катастрофу в настоящий конец света.
50 градусов жары были знакомой человеку температурой. 50 бывало и в Африке, и в Самарканде, и в Австралии . С помощью тентов, тени, крема от загара, кондиционеров такую погоду можно было пережить. 60-65 же оказались температурой нечеловеческой. Непереносимой. Смертельной.
Лика помнила, что стоило выйти на улицу, как жаркий воздух врывался внутрь, обжигал, вгрызался в лёгкие страшным огненным драконом. Деревья постоянно стояли голые, и от этого пейзаж за окном делался похожим на какое-то сюрреалистическое смешение зимы и лета. По телевизору говорили, что Африке температура летом достигает девяносто градусов и число жертв исчисляется миллионами. Другие миллионы пытались перебраться на лодках через Средиземное море. Все ожидали, что Европа закроме границы, но по какой то причине она этого не сделала. То ли правительство решило, что все безнадежно. То ли ресурсов милиции и армии не хватило, чтобы остановить мигрантов. Как бы то ни было, по тем редким кадрам, которые передавали из Европы ( большинство международных информагентств отозвали оттуда свои команды), положение казалось катастрофическим. Разбитые окна, кучи мусора, горящие дома и машины. Лика пыталась вызвать к себе хоть каплю жалости к происходящему, но не могла.
Ей было абсолютно все равно. В России по сравнению со всем остальным миром все было более-менее прилично (подобное приемлемое положение также сохранялось в США, Китае и Японии). А Исландия и Гренландия даже переживали даже что-то вроде экономического подъёма. Температура там хотя и достигла -100С зимой , зато летом оставалась на уровне райских тридцати пяти- сорока. Миллионеры летали туда на лето.
На работу и в магазины люди теперь ходили ночами. А спали или отдыхали днём. Это стало казаться почти нормальным. Многие даже находили в происходящем забавную сторону. Например, приобрели популярность так называемые «горячие-холодные пробежки». Когда люди ради острых ощущений выбегали на пару минут из кондиционированного бара или собственного дома в удушающийся шестидесятиградусный зной летом или ледяной холод зимой.
Разумеется, возникли и соревнования на тему того, кто дольше продержится снаружи. Их часто показывали по телевизору. И это была одна из вещей , которые Лика с родителями с удовольствием смотрели. А вот тем, что Лика с наслаждением смотрела в одиночестве были многочисленные шоу о П-городах.
Мама обычно чертыхалась и уходила, бормоча что-то насчет того, что воры и богатые негодяи с будут жить в раю, а они все умрут.
Но Лике эти шоу нравились. Там рассказывали, как будет устроена жизнь в подземных мегаполисах, показывали проекты площадей по нарисованным небом, уютных квартир без окон, бассейнов и спортзалов. Под эти передачи хорошо было мечтать. Лежа летними ночами под мокрой простыней, Лика представляла, что она живет в подземном городе, бродит в красивом платье и босоножках у фонтана, ест мороженое, подставляя лицо искусственному солнечному свету. Это было куда лучше, чем думать о реальном будущем. Тем более, что климатологи предсказывали, что в ближайшие годы ( говорили о сроках от 3-5 до 15 лет) температура может плоскости от 299 градусов летом до минус 270-280 зимой.
2042 год
Когда ей исполнилось тридцать два, Лика влюбилась. Как раз в тот момент, когда она совершенно перестала надеяться на это. Нет, заниматься сексом консам никто не запрещал. Вот только к любви он никакого отношения не имел. Секс был такой же частью повседневной рутины как сон, работа, перетертая кашеобразная еда три раза в сутки.
С Дмитрием все было по-другому. Он был младше Лики, зато, как она увеселяла себя, не таким симпатичным- простой светловолосый крепыш с россыпью веснушек цвета корицы на широкоскулом лице и слегка косящими серыми глазами.
Они познакомились в те самые лучшие, великолепные три часа раз в месяц, когда для консов (разумеется, ни в чем не провинившихся и полностью выполнявших все рабочие нормы) открывали центральный городской парк с фонтаном. Иногда Лика думала, что ради этих трех часов в парке большинство из них и живут, продолжая изо дня в день просыпаться, работать и снова ложиться спать.
Конечно, люди в эти три часа этом парке не показывались. Более того, официально им было запрещено это делать. Но, несмотря на это, и Лика, и многие другие мечтали встретить там человека. Поговаривали, что некоторые люди специально переодеваются в наряды консов, рисуют на висках треугольные татуировки, одевают фальшивые пластиковые бейджики и приходят в парк поглазеть на них, как на странный жутковатый аттракцион.
Правда, за многие годы они с Таней так и не обнаружили никого, хотя бы отдалённо похожего на человека.
Разве что Дмитрий им сначала там показался Он сидел у фонтана, и смотрел на все вокруг таким счастливым любопытным взором, что Таня и Лика заподозрили в нем не-конса.
И потом, во время первого поцелуя, Лика все пыталась аккуратно потереть татуировку на его виске. Конечно, она оказалось настоящей. Но Дмитрий все равно был самым счастливым из всех консов, которых Лика сначала. Он искреннее наслаждался всем – работой в оранжереях, простой едой в столовой, короткими разговорами с другими консами.
Даже странно, что в конце концов именно Дмитрий затеял вcе это. Или, по крайней мере, был одним из тех, кто все это затеял.
2030 год
Разумеется, о том, чтобы купить квартиру в П-городе, нечего было и думать. Постройка поселений на глубине нескольких километров требовала гигантских сумм, так что не удивительно, что цены на крохотную квартирку-студию начинались от пятидесяти миллионов долларов. Правда, появились и компании, которые предлагали всего за сотню-другую тысяч приобрести подвальные квартиры с автономным водопроводом и электричеством. Всем было понятно, что что от перепадов температуры в почти 600С такое жилье защитить не может. Но многие все равно покупали. Может, просто для того, чтобы иметь надежду. Может, для этого, чтобы осознавать. что тони хоть что-то сделали для своего спасения.
В одну из таких подвальных квартирок и перебралась Светик с мужем или двумя детьми.
Лику удивило, что жилье выглядело совсем неплохо. Вниз вела бетонная лестница, освещённая настенными лампами. На стенах висели простенькие фоторепродукции. Подоконник деревенского дома с пышным букетом майском сирени. Осенний парк. Весенний лес с подснежниками. Все те пейзажи, которые давно перестали существовать в реальности.
Перед входной дверью в квартиру Светика стоял маленький фикус в горшке.
Светик, открывшая дверь, выглядела на удивление обычно. Ни искусанных губ. Ни отчаяния в глазах. Просто усталая молодая мать. На руках сидел белобрысый малыш, задумчиво засунувшим в рот палец. Из-за двери, ведущей в комнату, застенчиво выглядывала двухлетняя девочка лет трёх в розовом платьице. Если бы не солнечные ожоги на лице детей, то можно было бы подумать, что ничего и не изменилось. Что с миром по-прежнему все в порядке.
- А, это, -махнула рукой Света, поймав взгляд Лики, - Это я мамаша плохая, уж как Максим на меня ругался. Вышла ночью на минутку в магазин и сдуру решила, что кремом детей дополнительно можно не мазать. И вот результат! Ну, давай заходи скорее.
Квартира оказалось маленькой-одна комната с закутком кухни, крохотная прихожая и санузел.
-Вообще у меня все хорошо, -рассказывала Светик, накрывая на стол, - Максимка мой в полиции. служит, а там все же и деньги неплохие платят, и продуктовые наборы выдают…
Последнее она произнесла особенно гордо, доставая из холодильника бутылку красного вина, упаковку сырной нарезки и даже банку оливок.
- Ого, - сказала Лика.
-А то,- расплылась в улыбке Светик.
И вдруг помрачнела:
- Слушай, а ты про Жупса ничего не слышала?
Лика помолчала, а потом ответила:
-Она ко мне приходила пару дней назад, одежда вся пятнах, даже порванная вроде. Лицо распухшее, заплаканное и …все в солнечных ожогах. Они даже гноились местами уже. Наверное, пьяная на улице спала… Не под прямым солнцем, конечно, иначе умерла бы уже…. Я ей предложила нас переночевать. Жупс согласилась сначала, но потом сказала, что купит выпить и вернётся. Не вернулась, само собой.
-Не вини себя, - взяла Лику за руку Светик. – Время сейчас такое. Мы и самим-то себе помочь не можем. Не то, что другим.
Потом они выпили вина, перебирали ещё раз счастливые детские воспоминаем о пирогах со смородиной, речке, цветочных венках. Наконец Светик спросила:
- Сама что думаешь делать?
Лика пожала плечами.
Светик вздохнула, долила мне в бокал остатки вина и сказала:
- Иди в П-город. Меня с детьми не возьмут, а вот ты им подойдешь. Молодая, здоровая, сильная и … одинокая. Там в любом лучше будет лучше, чем здесь через пару лет.
-Я знаю, - кивнула Лика,- Я уже записалась на собеседование.
Светила подошла ко ней, крепко обняла ее и заплакала.
2049 год
-Ты знаешь, - уточнила Лика у Тани.
- Ага, - кивнула та беззаботно.
- Значит, - медленно, пытаясь осознать случившееся, произнесла Лика, -Значит, это ты…
-Ну разумеется, -радостно воскликнула Таня, как человек, чьи усилия наконец-то оказались достойно вознаграждены.
-Почему? -, тупо спросила Лика. - Из-за того, что с Дмитрием была я, не ты?
И подумала, что Дмитрий был прав. Таню он никогда не любил. А Лика только смеялась над эти. Она ещё из прежней жизни помнила, что парни никогда не любят подруг своих девушек. Папа тоже терпеть не мог маминых знакомых, и всегда с недовольным лицом уходил к себе в комнату, когда эти они приходили к ней на чай или бокал с вина. Так что Лике даже нравилось такое отношение Дмитрия. Это напоминало ей о той, прежней жизни.
Тем более, что разногласия были забыты, когда они начали участвовать в подготовке к Восстанию. Сейчас смешно вспомнить, что все действительно между собой называли это Восстанием. С большой буквы. Как будто они были восставшими рабами под предводительством Спартака, а не кучкой жалких испуганных консов, большинство из который, включаясь ее саму, было испугано скорым наступлением сорокалетнего рубежа.
У них же и плана особого не было. Просто встречались своим кружком в положенные часы отдыха. Больше фантазировали, чем всерьёз размышляли о стратегии и тактике. Разве что один из участников их группы, рассказал, что уже несколько проводит уборку рядом со входом на Закрытую Территорию . Охранник вроде, к нему привык, и при определённой сноровке он может выхватить у него пистолет.
- За эти годы люди так обленились, - возбужденно подхватил эту идею Дмитрий, - что десятка человек с пистолетом будет достаточно, чтобы захватить власть. Они тут же испугаются и сдадутся. И тогда… Нет-нет, мы не будем из убивать! Мы просто заставим их побыть в нашей шкуре … Побыть концами….
Конечно, выйти из этого ничего не могло.
Может, люди и разленились, и стали слабыми. Но Лика много раз слышала, что охранники регулярно тренируются в спортзале и тире. Консы даже поговаривали, что периодически им приходится применять свои умения на практике.
Но Лике все равно было очень жаль, что они так и не попробовали.
2030 год
На собеседование в П-офис Лика зачем-то пришла в своём лучшем летнем платье. И хотя макияж слегка потек от жары, выглядела она куда лучше, чем обычно .
Офис находился на минус десятом этаже. Внутри было прохладно. И Лика получила настоящее удовольствие от сорока минут ожидания при плюс 25, на мягком диване, рядом с кулером с ледяной минеральной водой.
Она даже вздохнула с сожалением, когда секретарша наконец пригласила ее в кабинет.
За столом сидел низкие сутулый человечек в огромных роговых очках, костюме в серо-коричневую полоску и прядями грязных седых волос на вытянутой лысой голове.
-Здравствуйте, здравствуйте, Анжелика Михайловна, - произнёс он голосом, каким обычно разговаривают врачи с маленькими детишками. -Присаживайтесь! Лимонада хотите?
Лика молча кивнула,
Человек в стал, по-стариковски покряхтывая, подошёл к холодильнику, долго возился у него, потом принёс два стакана с золотистым лимонадом, с потрескивающими кубиками льда и ( тут Лика не поверила своим глазам) листиками настоящей свежей мяты.
- Ну вот, - теперь можно и поговорить,- человек вздохнул так , как будто ему предстояла тяжелая и скучная работа.- Анжелика Михайловна, я знаю, то , что я вам скажу покажется вам в жестоким, возможно, ужасным даже. Но ведь и время сейчас такое - жестокое , ужасное и негуманное. И как мы с вами видим, оно становится все более жутким и негуманным. Помните , пожалуйста все время об этом, пока мы с вами говорить будем.
Человек помолчал, отпил лимонаду.
- Так вот, работу мы предлагаем в подземном городе, как вы уже знаете. Сначала о плюсах скажу. Стабильный климат- примерно 25 градусов постоянно. Чистый воздух. Вдоволь чистой и в меру прохладной воды. Комнаты на шестерых, комфортабельные кровати. Отдельный шкафчик. Чистые общие душевые. Два часа свободного времени в день. Может быть однообразная, но достаточно сытная еда. Раз в месяц трехчасовая прогулка по шикарному подземному парку с фонами и деревьями.
Лике казалось, что человек рассказывает ей сказку. Сколько лет она мечтала ночами о том, как можно хорошо, спокойно и стальной жить в П-городе… И вот теперь эта сказка достается ей за вполне умеренную цену. Да, конечно придётся тяжело работать, но это намного лучше, чем выживать.
Человек напротив отпил ещё лимонада. Достал из кармана клетчато-полосатый платок. Тщательно промокнул им губы.
- Теперь я к минусам переду, Анжелика Михайловна,- продолжил он. – Скрывать от Вас не буду ничего. Зачем брать на работу людей, которые всем недовольны будут? Итак… Выходных нет. Кроме трёхчасовой прогулки раз в месяц или рабочей необходимости полностью запрещено заходить в зоны, принадлежащие жителям города. Если вам не будет сделано специальное предложения участвовать программе деторождения, иметь детей так же запрещено.
Человек помолчал.
Лика кивнула.
Все звучало пока не особенно страшно. Не страшнее перспективы замерзнуть в трехсотградусный мороз или сгореть заживо в трехсотградусную жару.
Человек пожевал губами и продолжил:
-Ну и ещё одно. Рабочий контракт действителен до достижения вами сорока лет. Потом вы можете или уйти из подземного города (покинуть П-город , кстати, можете в любой момент по собственному желанию), либо подвергнуться эвтаназии. Есть и ещё одна возможность … но она специфическая довольно и о ней вы узнаете в самом П-городе. Если захотите, конечно.
В тот момент эти условия совершенно не испугали Лику. Она была молода и сорок лет казались так же далеким возрастом, ка к девяносто. Кроме-то, она была почему-то уверена, что в конце концов погода улучшится, климатический кошмар закончится, и она, пересидев худшие годы в П-городе, выйдет на поверхность и начнёт новую жизнь.
2049 год
- Я одного не могу понять, - спросила Лика у Тани. - Почему ты меня не сдала?
-Вот дурочка, - широко улыбнулась Таня, - Ты ж подружка моя лучшая! К тому же через пару лет тебе стукнет сорок. Так что я решила предложить тебе вступить в Проект и присоединиться ко мне в больнице. Ты ж не такая дура, чтоб такой шанс упускать, я надеюсь! Только представь ,мы почти девять месяцев подселимся здесь. Вино, вкусная еда, развлечений и никакой работы!
Лика медленно шла по коридорам к себе. Она думала о том, какое у них у всех подходящее название - консы. Официально это сокращение означало скучное консультант-помощник. Но для нее это слово всегда звучало как «консервы». В конце концов, именно так тела консов и использовали после смерти. В П-городах не держали животных, и жителям отчаянно не хватало белков и свежего мяса. Поэтом тех достигших сорокалетия концов, кто выбирал эвтаназию, после смерти использовали для изготовления консервов, мыла, стейков, удобрений, мясных бульонов. Это было почти безотходное производство. Но был и ещё один вариант. Те, кто хотел продлить себе жизнь, могли стать живыми консервами. Местные жители любили такую забаву. Выбирали себе конса, и сначала обедали его рукой, потом ногой. Казалось бы, кто добровольно на этом огласиться? На самом деле желающих было немало. Провести год в праздной неге, хотя бы и постепенно теряя конечности, после двух десятков лет каторжной работы казалось многим очень привлекательным.
Даже Лика на пару минут задумалась. Можно было бы перечитать любимые книги, посмотреть «Касабланку», поиграть с другими пациентами в настольные игры.
Но при мысли о Тане ее передернуло. Нет. Она выберет другой выход.
Через два дня разрешение было получено. Лика проснулась рано. В последний день работать было не обязательно, и она позволила себе час проваляться в кровати, наслаждаясь тишиной и спокойствием пустой комнаты, откуда ушли все соседки.
Потом медленно пошла в пустую душевую. Как минимум полчаса вместо положенных десяти минут принимала душ, наслаждаясь струями тёплой воды, текущей по телу.
Потом перекусила, снова валяясь кровати. Еда ей сегодня была уже не положена, но она сберегла за пару предыдущих пакетик с сухими хлебцами и банку растительного пюре. Почему-то ей казалось очень важным провести этот, последний день с удовольствием.
Около двух дня Лика надела парадное голубое платье и мягкие чёрные тапочки, тщательно уложила волосы.
Потом медленно пошла по длинным коридорам.
Она приложила палец к сканеру у лифта, и поднялась на сто тридцать эпатажей вверх, на нулевой этаж П-Города. Здесь было ощутимо холоднее , чем внизу и Лика невольно начал стучать зубами. Она поняла, что наверху сейчас холодная половина года, и расстроилась. Ей почему-то хотелось, чтобы была жара.
У маленькой, неприметной железной двери стоял охранник с автоматом, в объёмном серебристом термо-костюме.
К удивлению Лики, он ни о чем не спросил ее, и даже его квадратное лицо с плоским носом не выразило ни удивления, ни сожаления. Он молча проверил разрешение, кивнул, и тяжелая дверь отъехала в сторону.
Лике стало страшно. На секунду захотелось побежать назад. Бежать до сих пор, пока она снова не окажется в своей маленькой комнатке с двухъярусными кроватями.
Но потом Лика вспомнила Дмитрия, Светика, Жупса, маму с папой и шагнула вперед.
За дверью оказалась глухая металлическая стена. Лика услышала, как заигрывается дверь за
Спиной, и поняла, что находится в шлюзе, который защищает город от температуры снаружи.
Через пару минут стена перед ней начала отодвигаться в сторону и Лика успела подумать, что хорошо бы увидеть солнце. И оно было там. Ровный белый круг на ярко-синем небе. Лика успела подумать «Краси..» , а потом ее прерывистое дыхание превратилось в тысячи снежинок, и больше она ничего не чувствовала.
Автор: Любовь Ямковая
Источник: http://litclubbs.ru/writers/2154-konsy.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
