Интервью с Денисом Макаровым.
Привет, с вами Игорь Рабинер.
Душевно поговорили с новичком «Динамо» Денисом Макаровым. О Слуцком, его юморе, прокачке молодых игроков и летавших по раздевалке бутылках. О лимите на легионеров, бедах нашего детского футбола, трансфере из «Рубина» и стремлении в Европу. О фирменном дриблинге, реализованной мечте забить Акинфееву и чудо-голе «Зениту» на 92-й минуте, уроках молодежного и взрослого Евро. И о самом драматичном пока моменте жизни.
«- Что в вашей жизни стало пока самым тяжелым испытанием? Якутия?
- Травма в 14 лет, из-за которой я пропустил год футбола, был отчислен из академии Коноплева и уехал в Якутию. Но все, что ни делается, - к лучшему. Полгода в Якутске, а потом Саранск закалили меня, объяснили, что не все в жизни медом намазано.
Травму получил на тренировке, очень глупо. На последних минутах решил пробить по воротам и на ровном месте порвал мышцу. Очень долго не могли поставить диагноз. Месяц просто в гипсе ходил, мне говорили, что все срастется. Потом вышел на поле, ударил – все то же самое. И так продолжалось три месяца.
Потом меня тяжело прооперировали, четыре месяца ходил с лангеткой. Плюс к тем трем месяцам, когда не могли диагноз поставить, - это самый тяжелый период. Тем более что к этому добавилось и быстрое отчисление из академии Коноплева. В академии было много народу, и, видимо, там решили, что ждать моего восстановления смысла нет – других хватает. Сейчас даже могу сказать спасибо, что произошло именно так. Я разозлился и на всю жизнь усвоил этот ценный урок. Так было нужно. И сейчас просто хочу, чтобы мои родители, моя семья гордились мной. Это моя главная цель.
- Как вас занесло в Якутию?
- У меня есть тренер Никитин Сергей Петрович. Он открыл школу «Импульс» в Тольятти, а я знал его, потому что он тренировал 1997-й год рождения в академии Коноплева (сам Макаров – 98-го, - Прим. И.Р.). Когда меня выгнали, обратился к нему за помощью – и после восстановления он дал мне шанс и отправил в Якутию. Там было много тольяттинских ребят. Он многим отчисленным из академии Коноплева помогал туда уехать.
Сначала Никитин отправил меня в Москву, в «Строгино». После года отсутствия в футболе из-за травмы и восстановления приехал туда на просмотр. Мне сказали, что я физически слаб – да и сам это понимал. А в «Якутию» меня брали сразу, дали возможность спокойно восстановиться, набрать форму, играть на КФК и на город.
- Вспомните первый выход из самолета в Якутске.
- Это был конец января – и это было ужасно! Я привык видеть приличные аэропорты – Курумоч между Тольятти и Самарой, в Москву часто летали, за границу с академией Коноплева... А тут прилетаем в какой-то сарайчик. Вещи выгружали на улице. Холод собачий – а ты минут двадцать стоишь и ждешь свой багаж. Я еще без шапки приехал. До конца не понимал, куда еду.
- Что в Якутии было самым жестким?
- Наверное, питание. Жил в отеле, а есть, если мы не на выезде, надо было в школе. Идти туда – минут двадцать, зимой по сугробам и сильному холоду, да еще и под горку. Приятного мало.
На тренировку нас отвозили на автобусе, а оттуда из манежа до школы тоже тащишься пешком. Потом еще и в отель так же. Зимой - тяжело. Часто бывало, что в школу вообще не шел – только на тренировку, а оттуда сразу в гостиницу. В отеле теплее. Из-за этого оставался без еды – только в магазине дошираки цеплял. На них и сидел. Тут нечего стесняться. Если нет денег и не удается нормально питаться – надо же как-то выживать. А у родителей не было возможности каждую неделю присылать мне по пять-десять тысяч. Они работали на заводе и не могли себе этого позволить».