Каждый вечер, независимо от погоды, кто-то проходит по нашей улице, тихонько насвистывая. Его можно услышать, только если вы находитесь в гостиной или на кухне, когда он проходят мимо, и это всегда начинается ровно в 3:03. Звук начинается слабо, где-то в начале переулка возле дома Карсона. Мы находимся ближе к середине улицы, поэтому свист проносится мимо нас, а затем исчезает в направлении улицы.
Когда я был младше, мы с сестрой иногда пробирались на кухню, чтобы послушать. Маме и папе это не нравилось, и мы попадали в неприятности, если они нас там заставали, но они никогда не были слишком строги к нам, поскольку мы всегда придерживались одного большого правила.
Не пытаться подсмотреть, что там свистит.
Мой район - забавное место. Я живу здесь с шести лет, и мне это нравится. Дома маленькие, но ухоженные, дворы больших размеров, много мест, где можно побродить. Здесь много детей моего возраста, мне исполнилось 13 лет в октябре. Мы росли вместе и всегда играли в "четыре квадрата" в тупике или бродили от крыльца к крыльцу летом. Это было хорошее место, чтобы вырасти, я уже достаточно взрослый, чтобы видеть это. И здесь есть только две странные вещи: ночной свист и удача.
Свист меня никогда особо не беспокоил. Как я уже сказал, я даже не мог слышать его из своей спальни. Но мама и папа не любят говорить об этом, поэтому я перестал задавать вопросы. Мой папа - сильный парень, высокий и спокойный. У него есть акцент, поскольку он переехал в США в детстве. Его семья, мои бабушка и дедушка, родом с островов. Они так это называют. Мой отец не спокоен, только когда появляется свистун.
Тогда он говорит немного дергано, глаза двигаются быстрее, и он говорит нам не думать об этом так много и всегда помнить одно правило, Большое Правило: не пытайтесь выглянуть наружу, когда свистун проходит мимо.
Не то чтобы мы могли выглянуть, даже если бы захотели. Видите ли, с внутренней стороны каждого окна есть ставни - толстые куски тяжелого холста, которые тянутся сверху вниз и защелкиваются в нижней части оконной рамы. На каждой защелке даже есть маленький замок, размером примерно с тот, что можно найти на ежедневнике. Мой папа запирает эти ставни каждый вечер перед тем, как мы все ложимся спать, и хранит ключ в своей комнате.
Моя мама... я не знаю, что она думает о свисте. Я видел ее в гостиной в 3:03, когда начинался звук; я мог бы увидеть ее, если бы приоткрыл свою дверь хоть на дюйм, чтобы подглядеть. Она не часто там бывает, по крайней мере, я не часто ее заставал, но раз или два в месяц, я думаю, она сидит там на нашем большом красном диване и просто слушает.
Каждый вечер свистун играет одну и ту же мелодию. Она... веселая.
Да-да-да-да-дум. Да-да-да-да-да-дум.
Помните, я говорил, что в моем доме есть две странные вещи? Так вот, кроме нашего ночного свистуна, всем в моем районе очень повезло. Это трудно объяснить, и папа тоже не любит, когда мы много говорим об этом, но кажется, что хорошие вещи случаются с людьми здесь часто. Обычно это мелочи: победа в конкурсе, неожиданное повышение на работе или находка во дворе наконечников стрел, ну, знаете, таких настоящих, раритетных.
Здесь хорошая погода, нет преступности, и осенью сады у всех цветут необыкновенно ярко. "Миллион маленьких благословений", - говорила моя мама о жизни здесь. Но главная причина, по которой мы здесь остаемся, почему мы вообще сюда переехали, — это моя сестра Нола. Она родилась очень больной, что-то с легкими. Мы даже не могли привезти ее домой, когда она родилась, только навещали ее в больнице. Она была такой маленькой, я помню, маленькой даже по сравнению с другими детьми. За нее должен был дышать аппарат.
Мы переехали в наш дом здесь, чтобы быть ближе к больнице. Как только мы переехали сюда, Нола начала поправляться. Врачи не могли этого понять, они объясняли это тем, что они что-то делают, но мы все видели, что они в замешательстве. Мои родители знали, даже я знал, что выздоровление Нолы - это еще одно из миллионов маленьких благословений, которые мы получили, живя в нашем районе.
Поэтому мы остались здесь даже после того, как узнали, что на каждое маленькое чудо, которое происходит здесь каждый день, время от времени... случаются и плохие вещи. Но они случаются, только если вы ищете свистуна.
Видите ли, в нашем районе есть комитет по приему гостей. Они приходят с макаронной запеканкой, корзиной с подарками и папкой, когда кто-то новый въезжает в дом. Они очень дружелюбны. Четыре человека пришли, когда мы переехали семь лет назад. Члены комитета вели светскую беседу, дали мне батончик "Сникерс" и по очереди держали Нолу. Это была ее первая неделя после больницы, поэтому они были очень внимательны.
Затем комитет попросил поговорить с моими родителями наедине, и меня отправили в мою комнату, где мне все равно удалось услышать почти каждое слово. Комитет по приему рассказал моим родителям о том, как хорош район, действительно исключительно, труднообъяснимо хорош. А потом они рассказали моим родителям о еще более труднообъяснимом свисте, который раздавался каждое утро в 3:03 и заканчивался в 3:05. Группа, наши новые соседи, предупредили моих родителей, что свист тихий, он никогда не причинит нам вреда, если мы не будем смотреть, кто издает этот звук.
Эту часть они подчеркнули, и я просунул ухо в дверь, напрягаясь, чтобы услышать их. Людям, которые отправлялись на поиски свистуна, не везло, иногда трагически. Черная туча нависала над всеми, кто искал. Все, что могло пойти не так, шло. В папке, которую принесла комиссия, были газетные вырезки, рассказы об автомобильных авариях и разрушенных жизнях, о гибели людей и несчастных случаях.
"Не все умирают", - услышал я, как глава комитета сказал моему отцу. "Но жизнь уходит из них. Даже если они живут, в них больше нет света, нет присутствия".
Моя мама не воспринимала это всерьез. Она продолжала спрашивать, не розыгрыш ли это, который они разыгрывают с новыми соседями. В какой-то момент мама разозлилась, обвинила комитет в том, что они пытаются напугать нас и выгнать из нашего нового дома, спросила, не являются ли они расистами из-за того, что мой папа с островов. Мой папа успокоил ее, сказал, что видит искренность наших новых соседей и что они просто пытаются нам помочь. Он объяснил, что вырос, слушая подобные истории от своей мамы, и что он знал, что среди нас ходят странные существа. Некоторые из этих странных вещей были хорошими, некоторые плохими, но большинство из них были просто другими.
После того как комиссия уехала, папа пошел в хозяйственный магазин, купил полотняные жалюзи, задвижки и замки и после ужина установил их на все окна в доме. В ту первую ночь в нашем новом доме я выскользнул из своей комнаты в три часа ночи и увидел, что папа не спит, а сидит на диване в гостиной и держит на руках мою младшую сестру. Папа поднял палец в знак "тсс", но похлопал по дивану рядом с собой. Я сел, и мы стали ждать.
Ровно в 3:03 мы услышали свист.
Да-да-да-да-дум. Да-да-да-да-да-дум.
Он пришел и ушел, как и говорили наши соседи. Свист возвращается каждую ночь, а мы не смотрим и радуемся миллиону маленьких благословений каждый день. Нола дышит сама и выросла в сильную, умную девочку. Мой папа даже присоединился к Комитету по приветствиям. У нас не так часто появляются новые соседи, зачем кому-то уезжать? Но когда в дом въезжает новая семья, мой папа и комитет приносят им запеканку с макаронами, корзину с подарками и папку. По выражению лица папы, когда он возвращается, я всегда могу сказать, серьезно ли семья отнеслась к комитету или у нас очень скоро снова появятся новые соседи.
Не так давно семья поселилась прямо рядом с нами. Предыдущая хозяйка, мисс Мэдди, скончалась в возрасте 105 лет. Она прожила хорошую, долгую жизнь. Наши новые соседи, казалось, прекрасно впишутся в наш дом. Они поверили "Приветственному комитету", прислушались к совету моего отца о закрывающихся ставнях, так как у них был свой маленький ребенок. Какие бы газетные вырезки ни были в той папке, какие бы доказательства ни были, отец никогда не давал нам их увидеть. Но я представляю, как это было убедительно, потому что первый месяц наши соседи жили без проблем.
Однажды вечером, когда наши новые соседи должны были уехать из города, они прислали своего сына, Холдена, пожить у нас. Ему было 12 лет, он учился в классе на год младше меня. Я не знал его хорошо до той ночи, но как только мы поужинали, я понял, что ничего хорошего нас с ним не ждет.
"Ты знаешь, кто всегда свистит на улице каждую ночь?" спросил Холден, как только взрослые вышли из комнаты.
Мы втроем сидели в гостиной, по телевизору шел какой-то диснеевский фильм.
Мы с сестрой обменялись взглядами. "Мы не говорим об этом", - сказал я.
"Я думаю, это тот чудак, который живет в большом желтом доме на углу", - сказал Холден.
"Мистер Толес?" - спросила моя сестра. "Не может быть, он очень милый".
Холден пожал плечами. "Тогда, наверное, убийца-психопат"
Нола напряглась.
"Мы не говорим об этом", - повторил я. "Пойдем в мою комнату и поиграем в Nintendo".
Следующие несколько часов мы провели за играми, ели попкорн, а потом смотрели фильмы. Обычная ночевка, но я видел, что Холден начинает нервничать.
После того как мои родители пожелали нам спокойной ночи, закрыли жалюзи и ушли спать, Холден встал со своего кресла и подошел к нам с Нолой, сидящим на моей кровати.
"Ты хоть раз пробовал посмотреть?" - спросил он. "Уже почти время".
Как и во время большинства ночевок, мы игнорировали любые предложения о времени отхода ко сну. Я был потрясен, когда увидел, что он прав: было почти три часа ночи.
Я вздохнул. "Мы не..."
"Понимаешь, я не могу, я даже не могу попытаться посмотреть, потому что мой папа каждую ночь закрывает жалюзи и прячет ключ", - продолжал он, игнорируя меня.
"И наш папа тоже", - сказала Нола.
"Нет", - ответил Холден. "Нет, не запирает".
"Ты видел, как он это делал", - сказал я, немного резче, чем хотел.
Холден усмехнулся. "Твой отец запирает жалюзи, да, но он не прячет ключ. Он держит его прямо на своем обычном брелке".
"И что?" спросил я, беспокоясь, что уже знаю, что он скажет дальше. Потому что я заметил, что мой отец больше не прячет ключ после всех этих лет. Потому что он знал, что мы относимся к этому серьезно.
"Итак, после того, как твой отец закрылся, но до того, как твои родители легли спать, я пошел в ванную. И по пути я, возможно, заглянул в их комнату, увидел связку ключей твоего отца на его тумбочке и, возможно, пошел и взял ключ от жалюзи".
Мы с Нолой уставились друг на друга, а его ухмылка стала только шире.
"Ты лжешь", - сказал я.
Холден пожал плечами. "Ты можешь проверить, если хочешь. Просто откройте дверь родителей и посмотрите, вы увидите его связку ключей прямо там, на тумбочке".
"Оставайтесь здесь", - сказал я им обоим. "Ни с места".
Я поспешил в комнату родителей, но замешкался у двери. Если Холден не лгал... мой отец будет зол. Очень зол. Мне было страшно думать об этом. Но еще больше я боялся открытого окна и свистуна прямо на улице. Я приоткрыл дверь, едва ли на дюйм, и заглянул внутрь, но было слишком темно, чтобы видеть. Сделав глубокий вдох, я вошел в комнату.
В двух шагах в темноте я замер. Начался свист. И я отчетливо слышал его... из комнаты моих родителей. Я никогда не понимал, но они, должно быть, слышали этот звук каждую ночь с тех пор, как мы переехали в этот дом. Они никогда не говорили нам. Не думаю, что я смог бы заснуть.
Я стоял и слушал, как свист приближается, не зная, стоит ли мне включить свет или позвать отца. Мягкие звуки из гостиной вернули меня к реальности.
"Нола", - крикнул я, выбегая из комнаты родителей.
Холден и Нола стояли возле входной двери рядом с окном. Холден не лгал. Я видел, как он возится с замком на одной из жалюзи. Я услышал щелчок. У него действительно был ключ.
Холден издал короткий смешок. Нола стояла рядом с ним, сгорбившись, испуганная, но, возможно, любопытная. Свист раздавался уже совсем рядом с нашим домом.
Кажется, я издал какой-то звук, позвал. Не могу вспомнить. Время словно застыло, стрелки часов замерлт. Но я обнаружил, что двигаюсь. Я не быстрый, я никогда не был спортивным. Но каким-то образом я в мгновение ока преодолел расстояние между собой и Нолой. Мои глаза были устремлены на нее, но я услышал, как Холден опускает штору до конца, чтобы ее можно было отпустить. Я услышал, как она начала подниматься, и услышал свист по другую сторону окна.
Но я обнял Нолу и повернул нас так, чтобы она не стояла лицом к окну. В то же время я зажмурил глаза. Штора распахнулась.
Свист прекратился.
Я почувствовал, что Нола дрожит в моих руках.
"Не смотри, хорошо?" сказал я ей. "Не оборачивайся".
Мы расположились так, что она стояла спиной к коридору, а я лицом к окну. Мои глаза все еще были закрыты. Я почувствовал, как она кивнула мне в плечо.
Я протянул руку, не державшую Нолу, и попытался дотронуться до Холдена. Моя рука коснулась его руки. Он дрожал сильнее, чем Нола.
"Холден?" спросил я.
Тишина.
Я прошел мимо него и осторожно нащупал окно, глаза все еще были закрыты. Стекло было холодным на кончиках моих пальцев. Холоднее, чем должно было быть для этого времени года. Я провел рукой по окну, нащупывая веревку для шторы. Стекло становилось теплее, чем дальше я тянулся, и в кончиках моих пальцев появилось легкое гудение. Я старался не думать о том, что может быть по ту сторону окна. Наконец, я дотронулся до веревки и дернул жалюзи.
Я открыл глаза. В тусклом свете, проникающем из кухни, я разглядел Холдена, бледного и маленького, который смотрел на закрытое окно.
"Холден?" снова спросил я.
Он повернулся ко мне и закричал.
Все вокруг пришло в движение. Свет зажегся в коридоре, затем в гостиной. Шаги моих родителей загрохотали по паркетному полу. Я не обернулся, чтобы посмотреть на них, мои глаза были прикованы к Холдену.
Он был бледен, так сильно прикусил губу, что по подбородку потекла тонкая красная полоска крови, и он обмочился.
"Что случилось?" - спросил отец у меня за спиной.
Мне удалось отвернуться от Холдена и посмотреть назад. "Он посмотрел".
Я никогда раньше не видел отца испуганным, но в ту ночь, в тот момент я увидел это, старый, уродливый ужас, застывший на его лице. Родительский страх.
"Только Холден?" - пробормотал он мне.
Я утвердительно кивнул.
Мой отец выдохнул. Он выглядел таким облегченным, что я почти ожидал, что он обрадуется. Но потом он повернулся к Холдену, и лицо отца изменилось.
Раздался стук в дверь.
Мы все замерли. Холден хныкал.
"Не открывай", - сказала моя мама.
Она стояла на пороге прихожей. Я всегда считала ее скептиком, и она просто подшучивала над папой по поводу окон и свистуна, но этой ночью мы все поверили. Я заметил, что оба моих родителя держали в руках бейсбольные биты, которые они, должно быть, взяли из своей спальни.
Стук раздался снова, на этот раз немного громче.
"Пожалуйста, не открывай дверь", - прошептал Холден.
Мой отец подошел к нему и крепко обнял его.
"Мы не откроем", - пообещал отец, все еще держа в руках свою биту. "Сюда сегодня ничего не войдет".
На этот раз стук был достаточно громким, чтобы сотрясать дверь. Холден снова закричал, а Нола обхватила руками мою шею. Мама подошла и опустилась на колени рядом с нами, прижимая нас с сестрой к себе.
ТУК ТУК ТУК
"Вызови полицию", - шепнула мама отцу.
Стук мгновенно прекратился. Папа посмотрел на нас через плечо.
"Как вы думаете..."
Его прервал неистовый стук, перешедший в вежливое постукивание.
"Полиция", - раздалось с другой стороны двери.
Голос снаружи звучал в точности как у моей мамы, словно попугай, повторяющий за ней слова.
"Полиция. Звоните. Полиция." тук тук тук "Полиция."
Мама притянула нас ближе.
"Полиция. Полиция. Полиция. Полиция."
"Пожалуйста, остановитесь", - услышал я ее шепот.
"Я не думаю, что звонок им поможет", - сказал мой отец. "Как мы узнаем, что за дверью именно они?"
Стук раздался сильнее, чем раньше. Дверь задрожала. Потом это остановилась. Через мгновение я снова услышал стук, но уже с черного хода.
Мы все вместе повернулись к задней двери, но стук тут же вернулся к передней двери. Спереди назад, сзади вперед, громко, потом тихо, потом снова громко. Вдруг звук раздался сразу из обеих дверей, большие, тяжелые удары, как кувалдой. Затем что-то начало стучать по всем окнам в доме, потом по стенам. Казалось, что мы живем внутри барабана, на котором одновременно пытаются играть дюжина человек. Или мы были черепахой, и что-то пыталось выковырять нас из панциря.
"СТОП!" крикнул Холден.
Стук утих.
"Я не скажу", - сказал Холден, глядя на дверь. "Я обещаю, что никому не скажу, что я видел. Только, пожалуйста, уходите".
Мы ждали почти минуту. Затем мы услышали его: тихое постукивание из окна, в которое Холден заглядывал ранее.
Холден начал плакать, всхлипывая, как заключенный, наблюдающий за виселицей, которую строят возле его камеры.
Мой отец держал его, расчесывал ему волосы, но никогда не лгал ему, никогда не говорил, что все будет хорошо.
Стук в окно продолжался до конца ночи. Мы провели вместе в гостиной не знаю сколько времени. В конце концов мама попыталась отвести нас, детей, в мою комнату, а папа остался сторожить дверь. Но как только мы перешли в мою спальню, стук повторился, да так громко, что его нельзя было не услышать. Я боялся, что дверь не выдержит.
Мы вернулись в гостиную, и стук прекратился. Осталось только постукивание в окно. В эту ночь никто из нас не спал.
Стук прекратился около 7 часов утра - примерно в это время здесь встает солнце. Мы прождали еще два часа, прежде чем мой отец открыл жалюзи на одном окне. Сначала он заставил нас всех вернуться в спальню родителей. Я слышал, как он открыл дверь, а потом вернулся обратно.
"Хорошо", - сказал он нам. "Все в порядке".
Родители Холдена вернулись около обеда. Мои мама и папа проводили Холдена до его дома, и они все зашли внутрь на некоторое время. Мы с Нолой наблюдали за ними из окна. Она весь день была рядом со мной, иногда держала меня за руку. Когда мои родители вернулись, они выглядели мрачными, но не стали рассказывать нам, что они сказали семье Холдена. Это было воскресенье, поэтому мы провели день все вместе, заказали пиццу и смотрели фильмы.
В ту ночь все спали в моей комнате, Нола и мама в кровати со мной, а папа в кресле, которое он придвинул. В ту ночь и в последующие ночи никто не стучал.
До конца той недели мы почти не видели Холдена и его родителей, но к четвергу на их подъездной дорожке стоял грузовик с вещами. Мы с Нолой наблюдали за тем, как они собирают вещи, весь день после школы. Больше всего мне запомнилось, какими уставшими выглядели Холден и его родители. У всех троих была одинаковая бледность, мрачные рты и бесцветные глаза. Даже с другой стороны улицы я мог сказать, что что-то очень плохо. Холден и его семья уехали еще до захода солнца.
Я помню, что сказал моим родителям первоначальный комитет по приему гостей, когда мы переехали. Не все, кто смотрит на свистуна, умирают, но даже у тех, кто живет, свет гаснет, и вся оставшаяся жизнь полна несчастий. Миллион маленьких трагедий.
Я думаю, родители Холдена должны были посмотреть, чтобы утешить его, если они не верили, или чтобы разделить бремя, если верили. Иногда я наблюдаю за Нолой, счастливой, молодой и живой, и думаю, если бы я был медленнее, если бы она выглянула в окно той ночью... я бы тоже выглянул? Чтобы утешить ее? Разделить это бремя? Я рад, что мне не придется это узнать.
Мы все еще живем в том доме, в том районе. Мы все еще слышим, как каждый вечер мимо проходит наш свистун. Благословения, удача, все хорошее здесь слишком хорошо, чтобы уезжать. Но мы осторожны. Мы больше не приглашаем друзей на ночь. И мой папа очень, очень хорошо прячет ключ от жалюзи. Не то чтобы я искал. Некоторые вещи просто не нужно искать.
Something walks whistling past my house every night at 3:03
Лучший способ выразить благодарность — поставить лайк, оставить комментарий или подписаться на канал
Обнимаю вас своими жуткими щупальцами
Ваш Ужасный Реддит
