История и легенды на тему истории не просто не совпадают - зачастую они едва пересекаются. И сколько бы мы ни объясняли себе, что творец легенды - народ, а народу свойственно забывать тяготы и восхищаться достижениями (ведь только так и возникает ощущение "не - напрасности" собственной жизни), но у вариаций на исторические темы всегда есть конкретные авторы.
Вот сюжет, подаренный жизнью: царь покидает своё отечество под видом простого плотника, чтобы учиться самому и учить своих подданных. Известно ещё, что этот царь женился на простолюдинке - по любви.
Вполне достаточно, чтобы превратить происшествие в... оперу! И не в одну - известно по крайней мере ТРИ! Французская (Автор - Бульи), итальянская (Гаэтано Доницетти) и немецкая (Альберт Лортцинг). И смещение в них событий по времени (Пётр, оказывается, женился именно в заграничной поездке) - для европейской легенды - пустяк, совершенно несущественный.
Карамзин в своих "Письмах русского путешественника", рассказывая о Париже, о его замечательных зданиях, учреждениях, людях, не мог обойти и тему театра.
Опера «Петр Великий» - мог ли русский пропустить такое зрелище?
Либретто подробно - целый рассказ. Приведу его в сокращении:
" Государь с другом своим Лефортом... учится корабельному искусству и всякий день с утра до вечера трудится в пристани. Все почитают его обыкновенным работником...
Молодой, видный актер Мишю играет эту ролю; мне казался он живым портретом нашего императора... я не хотел чувствовать обмана – хотел им наслаждаться. В той же деревне живет прелестная Катерина, молодая, добродетельная вдова. Государь... влюбляется в ее. красоту, в милую душу и открывает ей страсть свою. Катерина обожает Петра: никогда еще глаза ее не видали такого прекрасного, любезного человека, и никогда сердце ее столь охотно не следовало за глазами. Государь клянется быть ей нежным супругом: слово вылетело из уст его – оно свято.
Лефорт, оставшись наедине с монархом, говорит ему: «Бедная крестьянка будет супругою моего императора! Но ты во всех своих делах беспримерен; ты велик духом своим; хочешь возвысить в отечестве нашем сан человека и презираешь суетную надменность людей; одно душевное благородство достойно уважения в глазах твоих.
(Следует СВАДЬБА - гуляет весь заграничный городок. Песни, танцы, розовые венки).
Лефорт поёт:
Жил-был в свете добрый царь,
Православный государь.
....
Царь как странник в путь идет
И обходит целый свет.
Посох есть ему – держава,
Все опасности – забава.
Для чего ж оставил он
Царский сан и светлый трон?
Для чего ему скитаться –
Хладу, зною подвергаться?
Чтоб везде добро сбирать,
Душу, сердце украшать
Просвещения цветами,
Трудолюбия плодами.
.....
Чтобы мудростью своей
Озарить умы людей,
Чад и подданных прославить
И в искусстве жить наставить,
О великий государь!
Первый, первый в свете царь! –
Всю вселенную пройдете,
Но другого не найдете.
(Пелось это, конечно, по - французски. Карамзин перевёл)
Крестьяне хвалят песню; только не хотят верить, чтобы в самом деле был на свете такой государь. Катерина более всех тронута. «Нет, – говорит она Лефорту, – нет, ты нас не обманываешь; песня твоя справедлива: иначе ты не мог бы петь ее с таким сердечным жаром!»
(Но из России пришло известие о стрелецком бунте - приходится государю скакать в Москву - усмирять. Катерина в ужасе - сбежал? Обманул?! Но недолго пришлось ей плакать - вернулся так скоро, как смог).
Государь открывает ей все. "Сердце и рука моя твои; прими же от меня и корону! Не она, но ты будешь украшать ее".
Удивленная Катерина не радуется венцу царскому; она хотела бы жить с любезным Петром своим в бедной хижине, но Петр и на троне мил душе ее. Вельможи упадают перед нею на колени – весь Преображенский полк выходит на сцену – радостные восклицания гремят в воздухе – восклицания: «Да здравствуют Петр и Екатерина!» Государь обнимает супругу – занавес опускается.
Я отираю слезы свои – и радуюсь, что я русский. Жаль только, что французы нарядили государя, Менщикова и Лефорта в польское платье.
Очевидно, не могли себе и представить платья, более восточного. Ну и... что за беда?
***
Сегодня ревнители исторической "правды - матки", сторонники мемуара и документа, не могут найти общего языка с любителями беллетристики - романа, а то и сериала. "Несерьёзно, несолидно, заблуждение"...
Но любая легенда на тему истории - заблуждение. Однако без "заблуждений" такого рода нет национального самосознания. Не верим? Давайте, посмотрим вокруг: разрушение легенд, "разоблачательство", мешающее просто ЛЮБИТЬ, привели не к "трезвому взгляду на историю", а к нигилизму, равнодушию, и как следствие - к совершенному незнанию.
А Карамзин, проливающий слёзы умиления при виде такой вот идеализации, романтизации родимой истории иностранцами - ничуть не смешон. Сентиментальность никак не помешала ему привлечь огромную документальную базу - и создать "Историю государства Российского".