Вечером Ларион должен был прийти поздно, так как у его друга был сегодня День рождения. Григорий и Люция решили воспользоваться моментом и устроили себе любовную встречу в квартире Полынина.
Неожиданно Григорий услышал звук захлопывающейся двери.
— Это Ларик, — шёпотом произнёс мужчина, целуя подругу.
Григорий поднялся с кровати и подошёл к закрытой двери спальни. Прислушался.
— По-моему, он даже не один. Блин, он ведь на Дне рождения должен быть сейчас! — возмутился отец, надевая халат. — Будь здесь, я сейчас.
Полынин вышел в коридор.
— Ух ты, папа, ты дома! — радостно воскликнул Ларион.
— Здравствуйте, — поздоровался его друг.
— Приветствую, — сухо ответил Григорий. — Ларик, почему ты не на Дне рождения?
— Там скучно. Мы с Глебом решили дома тусануться. Тем более, что дома намного лучше.
— Ларик, подойди, — подозвал сына отец. — Ларик, я не один, понимаешь?
— А, — протянул Ларион, — у нас в гостях Люциюшка? Понятно. Так Глеб её тоже знает. Мы посидим на кухне, никому мешать не будем, обещаю.
— Ларик, ты это специально сделал, да?
— А что, я не могу прийти к себе домой с другом?
— Можешь, но не в такой момент.
— Не понял, ты предлагаешь нам с Глебом сейчас убраться на улицу? А Люциюшка останется тут в тепле и неге? — Ларион нарочно повысил голос, чтобы женщина его услышала. Дверь спальни была слегка приоткрыта.
— Так, не ори. — Григорий достал из пальто портмоне и, взяв оттуда несколько пятитысячных купюр, протянул их сыну. — На, возьми деньги, сходите куда-нибудь, отдохните.
— Забери свои бабки обратно. Тебе есть на кого их потратить, — грубо ответил сынок. — А все же на кухне посидим, да Глеб?
— А может, пойдём? — было видно, что гостю неудобно находиться здесь в качестве свидетеля разговора отца и сына.
— Нет, мы останемся.
Григорий понимал, что Ларион сделал это специально. Ну почему сын не хочет, чтобы отец был счастливым? Полынину трудно было выбирать между двумя дорогими ему людьми. Оставалось только надеяться, что со временем сын поймёт отца, убедится наконец, что Люция не такая, как он считает.
Дождавшись, когда друг Лариона уйдёт, Григорий решил серьёзно поговорить с сыном. Отец пришёл на кухню, когда тот мыл за собой посуду.
— Ларик, ты чего это устроил здесь сегодня? Как это понимать?
— Папа, я просто пришёл домой.
— Ты ведь знал, что ко мне сегодня придёт Люция?
— Знал.
— Тогда зачем ты привёл друга? Хотел сделать так, чтобы мне было неудобно? Что за безумие, сын? Ты ревнуешь меня, что ли?
— Ты в своём уме, пап? Что ты несёшь? Рехнулся на своей Люциюшке. Я, конечно, понимаю — она красотка и всё такое, только сохрани хоть остатки трезвого разума.
— Она любит меня, и я люблю её.
— Да не любит она тебя. Вот мама тебя по-настоящему любит, а эта... нет.
— С чего ты взял, что твоего отца нельзя полюбить другому человеку?
— Пап, тебе сорок восемь уже, а ей тридцать. Ты всерьёз думаешь, что ей нравишься?
Григорий не выдержал, взял сына за грудки и прижал к стене. По пути были задеты кастрюля, пара кружек и другая кухонная утварь — всё это с шумом оказалось на полу.
— Послушай меня, щенок, — с гневом произнёс отец, — ещё раз я такое или что-то подобное услышу от тебя, не посмотрю, что ты мой сын. Начищу харю так, что родная мама не узнает.
— Отпусти.
— Сначала ответь, что понял меня, поганец.
— Отпусти, — с угрозой в голосе сказал Ларион.
Парень покраснел и показался Полынину очень твёрдым, напряжённым. Отец вмиг пришёл в себя и отпустил сына. Тот отошёл в сторону.
— Я ненавижу тебя! — крикнул он прямо в ухо Григорию и вышел из кухни.
Отец хотел извиниться, но услышал, как хлопнула входная дверь. Ларион ушёл из дома.