Наступившая осень принесла дожди. Дед мало находился на улице и все больше сидел на веранде, глядя в окно, погружаясь в свои воспоминания.
- Васятка, давай позавтракаешь? – спросила Пелагея, стоя в дверях веранды.
- Блинков напяки… – посмотрев на жену, старик улыбнулся.
Внучок, перемазанный машинным маслом, сидел за столом и перебирал двигатель от мопеда "Рига-5". Калитка открылась, и во двор вошёл мужчина лет шестидесяти пяти. Остановившись в проёме калитки, что-то крикнул, глядя на дорогу. Через минуту внучок увидел трёх самых любимых двоюродных бабушек.
- Дед! Ленинградцы приехали! – поднимаясь из-за стола, внучок улыбался.
- Максимка! – широко расставив руки, Татьяна Максимовна светилась радостью.
Внучок, улыбаясь, подошёл и шмыгнул носом.
- Простите, я в масле…
- Иди сюда… – Татьяна Максимовна сгребла в охапку пацана и расцеловала в чумазые щеки.
Остальные проделали то же самое. Мужчина, чуть наклонив голову, смотрел на пацана.
- Павел, можно просто Павлуша, – широко улыбнувшись, произнёс мужчина.
Внучок много слышал об этом замечательном докторе, который спасал жизни в блокадном Ленинграде. И, честно сказать, представлял его по-другому. Перед ним стоял мужчина невысокого роста, совсем не спортивного телосложения, с небольшой лысиной на голове и в больших очках, – одним словом, совсем не герой.
- Максим, можно просто Макс, – внучок протянул руку в ответ.
- Ты меня так рассматриваешь, что даже интересно почему?
- А Вы тот самый военный доктор? – смутившись, спросил пацан.
- Да, тот самый и совсем не герой, – будто прочитав мысли пацана, улыбнулся доктор.
Внучок смутился и чуть покраснел от осознания своих мыслей. Оказывается, герои – это обычные люди, такие же, как и мы, только способные сделать то, на что не решаются остальные. Ещё один урок жизни…
- Павлуша! – дед, прихрамывая, торопливо шёл по дорожке сада.
Они обнялись и долго стояи. Внук заметил повлажневшие глаза обоих и отвёл взгляд.
- Вась, блинки, щас смятанку принясу... – Пелагея поставила на стол тарелку с блинами, от которых поднимался пар.
- И варенье приняси…
- Тябе какого: черносмородинного, малинавого, клубничнаго иль земляничнаго?
- Няси ужо чего-нить!
Пелагея пекла дрожжевые блины, они были толстыми, все в дырочках и имели замечательный запах. На вкус были сладкими, с чуть заметной кислинкой.
Дед оторвал половину блина, свернул и, макнув в сметану, откусил… Вкусно!
- Поль, у тябя, отличные блинки!
Пелагея стояла в дверях веранды и улыбалась. Готовить она не очень любила, старалась все делать просто, не то что Витькина Шурка, которая просто колдовала на кухне, а не готовила. Но иногда, у Пелагеи получались изумительные блюда, и блины относились как раз к таким.
Покончив с блинами и поблагодарив жену, дед попросил вскипятить чайник, а сам опять задумался.
- Подь сюды! – дед строго смотрел на внука.
- Дедуль, чего?
- Это что? – дед посмотрел на внука и перевёл взгляд на стол.
- Ну, уберу сейчас… – протянул внук.
- Не "ну", я бягом…
Посмотрев на деда, внучок понял, что лучше послушаться, иначе можно и ремня схлопотать. Быстро прибрав все на столе, убрал инструмент и, прикрыв чистой ветошью разобранный двигатель, отнёс в сарай и положил на полку.
- В следующий раз чтоб без напоминаний! – дед строго смотрел на внука.
- Ага… – но, взглянув на деда, внучок поправился, – Всё понял, дедуль.
Дед разбудил внука полпятого.
- Чайку попей, и едем в лес.
В саду стояли три велосипеда: две «Украины» и внучков «Пионер», к багажникам привязаны корзины. Все ещё спали, когда трое с велосипедами вышли в калитку. Проехали по дороге к озеру, как только калитка скрылась из виду, свернули к сараям.
Дед быстро открыл сарай, внутри лежал сложенный кирпич, вынув два из среднего ряда, дед засунул руку в образовавшуюся щель…
- Василий, и что мы тут потеряли? – спросил Павлуша.
Дед улыбнулся и, вытащив армейскую фляжку, кинул её Павлуше.
- Максимыч! А я думал, грибы будем на сухую собирать!
Достав вторую флягу, дед задвинул кирпичи на место.
- Поехали, токма другой дорогой, как бы девки нас не увидали.
Проехав мимо стадиона, свернули к «Скреперу», так лес называется. Через пять минут они ехали вдоль узкоколейки, до леса километра четыре.
Расположились на поляне под большим красивым дубом. Дед расстелил газету и выложил прихваченную еду – огурчики, помидорчики, зелёный лучок, колбаску, сало, пять варёных яиц и чёрный ароматный хлеб. Осмотрев все, достал из велосипедной сумки коробок с солью и, открыв, поставил на газету.
Дед извлёк из кармана пиджака две металлические рюмочки, грамм по тридцать каждая, и поставил бутылку с домашним квасом. Сели на траву. Павлуша, достав папиросы «Беломорканал», с наслаждением закурил.
- Максим, про это твоим любимым тётушкам рассказывать не стоит… – произнёс Павлуша.
- Я учу внука не врать! – улыбаясь, произнёс дед.
- Вась, ну на кой нам проблемы? Ты же знаешь, чем это закончится.
- Врать нехорошо… Но ведь можно опустить некоторые детали… – произнёс внучок.
Павлуша посмотрел на пацана, перевёл взгляд на смеющегося Василия Максимовича и тоже засмеялся.
- Да у вас целая наука, как я погляжу! – смеясь, произнёс Павлуша.
- Да какая наука! Просто внучок подрос, – улыбнулся дед.
Пару часов Павлуша и дед выпивали, душевные разговоры увлекали внучка. А деды вспоминали молодость, войну и послевоенные годы. А потом они пели задушевные песни, от которых наворачиваются слезы…
Прибрав все за собой, они собирали грибы, вернее, собирал внучок и дед. Зрение у Павлуши было неважным, и он просто проходил мимо грибов. Заполнили три корзины и снова присели на полянке: вторая фляга ждала своего часа…
Вернулись вечером счастливые и с грибами. Тётки пытали внука, что они так долго делали, а он рассказывал, как мало грибов в лесу.
- Вася, чайник вскяпел, тябе чаво заварить? – Пелагея вновь стояла в дверях веранды.
- Завари того, со слоном… – повернувшись, улыбнулся старик.
Минут через пять на стол встал заварочный чайник и чайная пара.
- Чаво к чаю-то?
- Конфеток, с мишкой… – улыбнулся дед.
Дождь за окном не прекращался, попивая чай с конфетой, дед улыбался.