- Эт все из-за те-вя, зар-раза! – Семёныч погрозил кулаком в ночное небо. Взгляд упёрся в зажатую в нём бутылку «Столичной».
Когда последние капли живительной влаги пролились бальзамом на душевные раны, он отшвырнул пустую тару в кусты. От богатырского замаха Семёныча заштормило.
Чтобы не лечь на грунт, каперанг запаса схватился за уличный фонарь так, как никогда не хватался за любимую жену.
- Ш-што ты смотришь на меня своим…ми глазами?! – обвиняющее поднятый указательный палец непроизвольно описал круг, очертив луну. - Да! Глаз-зами!
- И шего вам бабам, надо? – Семёныч уставился в небо в ожидании ответа. – Молшишь? Ну хоць ты молшишь! А Зинха моя… То в Генжи..лежик… Тьфу! Падлер вези! То шубу ей подавай! Так одной мало будет. Кхы! Я ж её селикхом обнять не могу. А у меня рухи воо…
Каперанг взмахнул руками, чтобы показать луне формы жены, но попытка обнять необъятное кончилась тем, что он рухнул в траву.
- Се бабы стервы! – пробормотал Семёныч и захрапел.
