Ранним утром Василий Максимович сидел на террасе и смотрел в окно, за которым лил дождь. На столе лежала пачка папирос "Герцеговина Флор", внучок оставил в день отъезда. Курить дед бросил в пятьдесят, просто сказал, что больше курить не будет, и больше ни разу не закурил. Открыв пачку, достал папиросу и понюхал… Запах табака будоражил, старик вздохнул и положил папиросу обратно.
С отъездом внучка с друзьями он чувствовал себя старым. Некому передавать свои знания и опыт. С каким рвением мальчонки учились косить, плести корзины. Старик тяжело вздохнул, погрузившись в свои воспоминания…
Внучок рос, лет в семь он учил его работать молотком, рубанком и пилой. И как-то раз внук вытачивал макет винтовки. Получалось совсем неплохо, но кое-что требовалось подрезать небольшой ножовкой.
- Деда, пилу возьму?
- Бяри, токма аккуратно, палец отрежешь – выпорю.
Внучок пилу выбрал правильно – небольшую с мелким зубом. Но вот отрез начал делать неправильно, заготовку не закрепил… Старик хотел вмешаться, но потом передумал: внучок должон сам шишек набить. Пила сорвалась и полоснула по указательному пальцу левой руки. Кровь брызнула во все стороны. Внук испугался и зажал порез рукой, а потом с беззаботным видом прошёл в сарай. Замотал порез тряпицей и, выскочив на улицу, старался не попасть деду на глаза. Сидел в сторонке и крупной наждачкой обрабатывал заготовку.
- Чаво напилил? – дед стоял и сверху вниз смотрел на внука.
- Да нормально все, – пряча руку, внук поднял глаза на деда.
- Руку покаж…
Внук неохотно снял тряпицу с руки. Рана была глубокая.
- Небось, по кости саданул?
- Ага… – внук опустил глаза, вспомнив, что дед обещал выпороть.
- Поди руку промой…
Мальчишка сбегал в дом и через минуту вышел. Дед обработал вокруг раны йодом и, наложив на рану мазь, забинтовал руку.
- Дед, а пороть будешь?
- Надо бы, но не буду… Выпороть тебя надо за то, что с пилой не управился. А вот за то, что терпел боль, можно и похвалить, но не буду…
В тот день внучок усвоил ещё один урок: физическую боль можно и нужно терпеть, иначе какой ты мужчина?
За окном продолжал лить дождь, старик поднялся и вышел на крыльцо. По дорожке сада бежал ручеёк, а в стоящих лужицах образовывались крупные пузырьки. Вернувшись в дом, старик поставил чайник на плиту и достал фарфоровый заварной чайник. Насыпав смесь трав, дождался, когда вскипит вода, дал постоять пару минут и налил воду в заварочный чайник. Прихватив чайную пару вместе с чайником, вышел на террасу, поставил на стол и присел.
Минут через пять налил чаю в чашку и улыбнулся, вспоминая внука.
Когда внучку исполнилось девять, они с Витькой на машине приехали в Вышгород. У деда там осталась двоюродная сестра. Приняли их очень хорошо. Валентина стала большим человеком – председателем совхоза, это вам не хухры-мухры. Утром внучок собрался прогуляться по деревне, его очень заинтересовали развалины храма.
- Подь сюды! – дед смотрел на внука.
- Дедуль, все помню: со всеми здороваться, в драку не лезть…
- И ничему не удивляйся, – глядя на внука, серьёзно произнёс дед.
- А чему тут удивляться? Деревня, как деревня…
- Понял меня?
- Все понял! – внук выскочил за калитку, как говорится, во избежание получить затрещину за неправильное поведение.
Деревня оказалась не такой уж и маленькой. Бегом он добежал до окраины и не спеша пошёл обратно. На дворе был август, кругом из садов свисали поспевшие яблоки. Но дед строго-настрого запретил брать без спроса.
- Сынок, ты чей будешь? – услышал он женский голос.
- К тёте Вале приехал…
- Дяржы яблочков, – женщина протянула три красных крупных яблока пацану.
- Спасибо! – мальчишка расплылся в улыбке и пошел дальше, сразу откусив одно.
Чуть не доходя до разрушенного храма, на лавочке сидели четверо стариков. Все в хромовых сапогах, брюках, похожих на галифе, поверх рубашек – пиджаки, а на головах картузы.
- Доброе утро! – произнёс внучок, проходя мимо.
- Малец, ты чей будешь?
- К тете Вале приехал с отцом и дедом.
- А звать тебя как?
- Максим…
- А деда как кличут? – спросил один из стариков.
- Василий Максимович! – звонко произнёс мальчишка.
Старики поднялись, поклонились, приподняв картузы. Внучок стоял с широко открытыми глазами, ничего не понимая… Как старики кланяются ему, пионеру?.. Развернувшись, внучок рванул домой и с криками "Деда!" влетел во двор.
За столом на улице сидел отец, дед и тетя Валя. Внучок быстро все рассказал, глядя на деда.
- Я ж тябе сказал, ни чаму не удивляйси… – хитро прищурившись, произнёс дед.
Как внучок ни старался разузнать, почему люди так себя ведут, но дед молчал и только улыбался.
Вечером дед шел по деревне вместе с внучком, старики уважительно кланялись и приподнимали картузы. Дед отвечал, но не кланялся в ответ.
Дед выпил остывший чай из чашки и налил ещё одну, пил не спеша. На кухне послышался шум посуды: Пелагея встала и готовила завтрак.
- Ты чаво так рано вскочил?
- Не спиться, вот на дождь смотрю…
- А чаво на него смотреть-то, вода она и есть вода. Яишинку с колбаской будешь?
- Пожарь, поесть пора бы ужо.
Завтракали молча, Пелагея посматривала на деда, а тот был мыслями где-то, только не с ней. Убрав со стола, она ушла в комнату. Дед продолжал сидеть на веранде и смотреть на дождь. Как там внучки? Как им там, под землёю-то работается? Да и Витька что-то давно не приезжает…
Продолжение