Мальчонки уехали, внучок вернётся только через пару месяцев. Опять деду коротать время с бабкой вдвоём.
Лето подошло к концу, и дел в саду стало намного меньше. Сидя на лавочке, старик вздохнул.
- Мать, собери закусить…
- Вась, ты чавой-то с утря? – на ступеньках веранды стояла Пелагея и с тревогой смотрела на мужа.
- Да я двадцать грамм, чтобы сынкам дорога лёгкой была.
Пелагея вынесла тарелку с солёными огурчиками и помидорами, поставила на стол и вернулась в дом.
Дед поднялся, вошёл в дом и через минуту вернулся с маленькой рюмочкой и тарелкой, на которой лежал хлеб. Махнув стопарик и закусив, дед погрузился в свои мысли…
Пелагея вернулась от Витьки с Шуркой через три месяца. Много рассказывала про новорождённого мальчонку. Дед внимал рассказам и уже строил планы, как будет возиться с этим карапузом.
Но весной пришла тревожная весть: мальчонка чем-то сильно отравился. Шурка сына в больницу не отдала, а врачи, взяв с неё подписку, заявили, что мальчонка умрёт…
Дед тряхнул головой, отгоняя нехорошие мысли, и посмотрел на стопарик. "Сегодня можно и вторую!" – улыбнулся своим мыслям и сходил в дом. Вернувшись, присел за стол и опять задумался.
Витькины друзья с ног сбились, чтобы найти решение, как спасти пацана. И нашли… Шурку отправили на Украину, в город Запорожье. Там на окраине жил знахарь. Шурку принял радушно и стал выхаживать мальчонку. Но через пару недель во двор дома знахаря пришли люди в гражданском и солдаты. Знахарь оказался не тем, кем его считали. После войны с "лесными братьями" много душ загубил тот знахарь.
Следователь военной прокуратуры оказался человеком с большой буквы. Наведя справки о Шурке и причине нахождения в доме знахаря, решил помочь. Лично отвёз Шурку и сына в город Марганец к Ефросинье, жене командира партизанского отряда, действовавшего во время войны в плавнях и погибшего в сорок третьем.
Ефросинья за дело взялась основательно, и через месяц мальчонку было не узнать. Из умирающего задохлика он превратился в упитанного бутуза, ловко ползающего по двору. Так у внучка появилась третья бабушка – Фрося.
Старик оторвался от раздумий, осмотрел сад, вздохнул и опрокинул в рот стоящий на столе стопарик. Понюхал и откусил хрустящий солёный огурчик.
- Вась, мож хватить? – на крыльце стояла Пелагея.
- Цыть, баба неразумная! Сам знаю, чаво хватить, а чаво не надоть… Лучше принеси бутылку, ешо одну хлопну и спать пойду.
Пелагея молча развернулась и вошла в дом. Перечить мужу она не привыкла, так воспитана. Вернулась с початой бутылкой и поставила на стол.
- Погодь… – дед налил в рюмку и, закрыв бутылку, протянул Пелагеи.
- Вась, поди отдохни. С мальчонками все хорошо будет. Ужо взрослые.
- Иди, Поль, посижу ешо малёха…
Пелагея ушла в дом. Дед посмотрел на рюмку и отодвинул.
Внучок рос, Витька с Шуркой каждое лето привозили его на лето. Мальчонка был смышлёный, но уж слишком маленький. Юлька с Нинкой тоже привозили своих детей, но обычно ненадолго. Дед их любил, внуки ведь, но самым любимым был Витькин.
Когда в гости приезжали сёстры из Ленинграда, у младшего внучка начинался не просто праздник, а прямо каждодневный. Сестры души не чаяли во внучке – продолжатель всего их большого рода, последний. Максимка двоюродных бабушек обожал, они его баловали и многое позволяли. Дед же был всегда строг.
Василий Максимович разительно отличался от своих сестёр. Простой, рубаха-парень, в меру груб и всегда справедлив. Сестры были совсем другими.
Ольга Максимовна – интеллигентная, маленького роста, с копной черных волос, чуть полновата. Когда она смеялась, невольно смеяться начинали все вокруг. Работала заведующей театральными костюмерными города Ленинграда. Была замужем, но не срослось…
Наталья Максимовна – среднего роста, с русыми волосами и абсолютно бесцветными глазами. Военный медик в чине полковника, строгая всегда, улыбка была редка на её губах. Видимо, профессия наложила отпечаток. Замужем за военным хирургом Павлушей, таких весельчаков ещё поискать.
Татьяна Максимовна – высокая статная женщина с аристократическими манерами, очень красивая и всегда идеально одета. Работала инженером в Адмиралтействе, принимала непосредственное участие в проектировании корабля "Памир Лао". Замужем за Васильевым Алексеем, весельчаком и душой любой компании, также работал в Адмиралтействе.
Василий Максимович, посмотрел на наполненную рюмку и, выдохнув, выпил, похрустел огурцом и снова задумался.
Сестры приезжали нечасто, но, когда собирались вместе, Васятка преображался. Он очень любил сестёр и готов был для них свернуть горы. Сестры платили ему тем же – большой любовью. А вот с Пелагеей отношения у сестёр не складывались, недолюбливали они друг друга.
Максимка рос, и в пять лет Васятка научил его ездить на велосипеде, буквально за час, купив велосипед "дутик" на деньги, оставленные Витькой на его личные нужды. Но Васятка рассудил по-другому: внучка пора учить всему, что поможет в жизни, и начинать он решил с леса. А лес далеко, можно, конечно, возить внучка на велосипедном сидении, но пацану это ничего не даст. Вот он и купил велосипед, пусть внучок крутит педали. С этого момента внучок всегда сопровождал деда в лес за грибами, ягодами или просто на прогулке.
А в лесу дед учил всем маленьким премудростям: как запоминать, где зашёл в лес, где оставил велосипед, как ориентироваться и не плутать, как ходить, чтобы было неслышно, как слушать лес… Внучку эти уроки нравились, и он быстро всему учился. А дед регулярно устраивал проверки полученных знаний. Так они и играли.
Дед поднялся, прибрал на столе, отнеся всё в дом. Пелагея стряпала пироги на кухне.
- Вчарась надо было пироги-то печь, пока мальчонки в гостях были.
- А то ты не съешь, – не поворачиваясь, произнесла Пелагея.
- Дурна ты, баба, – вздохнул дед.
Прихватив в спальне подушку, дед прошёл в зал, включил телевизор и прилёг на диван. Давненько он так не выпивал – три рюмки по двадцать пять граммов… А в молодости любил отдохнуть в выходной. Бывало, махнёт пару рюмок и выходит с гармонью на улицу. Гармонист он был знатный. Пелагея всегда ревновала его, потому как девки к Васятке липли… Но он никогда, ничего лишнего себе не позволял.
Устроившись поудобней, дед быстро заснул…