После петровских преобразований пить стали лучше, пить стали веселей. Государство изменило свое отношение к алкогольной продукции. В 1716 году Петр издал указ, позволявший свободно заниматься винокурением людям всех чинов. Казалось бы, потребитель жаждет выпить, производителю дали «зеленый свет», гони - не хочу. Но зловредные корчемники не перевились, и даже наоборот, корчемство (тайная продажа алкоголя) в 18 веке получило второе дыхание. Как же так вышло? Попробуем разобраться.
Корчма изначально была простым питейным заведением, корни которой уходят во времена Древней Руси. Обычная частная лавочка, иногда с постоялым двором. Но с появлением государственных кабаков, корчмы стали закрываться или переходить на нелегальное положение. В конце концов, понятие «корчемство» прочно связалось с контрабандой и подпольщиной. Но если на престоле ревнитель благочестия, типа Алексея Михайловича, то здесь все понятно. Тайно торгуем, потому что официально взят курс на трезвость. Однако в новой России, свободной от предрассудков прошлого, какой смысл преступать черту закона? А смысл тут чисто экономический.
Открыть свою винокурню, и обеспечить полный цикл производства, со всеми этими мельницами, солодовнями, поварнями, бондарскими и котельными мастерскими, где трудятся профессиональные винокуры, подкурки и жеганы – было делом затратным. Такие мануфактуры позволяло себе наиболее богатое купечество. Опять же, можно было купить только перегонные кубы, а если вы дворянин, то с помощью местных крестьян наладить производство. Такое тоже одобрялось, с одним условием: надо кубы заклеймить. То есть официально зарегистрировать, и выжечь на них объем максимальной продукции. В зависимости от него надо будет платить промысловый сбор. Чем выше объем, тем больше сбор. Все просто и вполне легально. Настоящей же проблемой был откуп.
Продукт ведь надо как-то реализовывать, а для этого надо занести в казну значительную сумму. Чаще всего откуп брался на несколько лет, и выплачивать его надо было аккуратно и без задержек. От соискателя требовались гарантии, например, поручительство нескольких людей. Это должны быть состоятельные подданные из родни, или соседи. Рисковал откупщик очень сильно. Во-первых, цены на зерно могли измениться; во-вторых, надо быть уверенным в приказчиках, отвечавших за торговлю; в-третьих, отношения с подрядчиками; в-четвертых, старание местных выпивох.
Канцелярия конфискации богата примерами неудачных предпринимателей. Ларион Титов, из дворцовых крестьян, в 1726 году получил кабак в откуп на четыре года. Восемь поручителей, четыре приказчика, платеж за первый год внесен вовремя. Красота… и тут БАХ! 1728 год – сгорает кабак. Не вешать нос! Удалось договорится об отсрочке, ща отобьемся, погоди. 1729 год – приказчики сговорившись сбегают с деньгами. Херня, проврёмся! Тесть денег торчит, надо только поручителей потревожить. Но поручители сами в долгах, тесть на соляном откупе прогорел. Здравствуй, подвал камер-коллегии, конфискация «дворишки», и долг в 1603 рубля. Страшное это дело, с откупом связываться. Лучше попробовать как-нибудь иначе.
А иначе можно. Особенно если вы помещик. Не регистрируем перегонные кубы, напрягаем местных крестьян, заводим дружбу с начальством, и вуаля! Вы успешный бутлегер. Если не хотите рисковать, советую ограничится местной публикой. Крестьяне с охотой покупают водку, если она дешевле казенной. И даже классовая борьба притупляется, пусть даже Камер-коллегия отправит проверку, любой мужик поклянется, что их барин никогда ничего такого не делал. Даже при поимке с поличным, крестьянин Иренков, попавшийся в лапы с бочонком водки, утверждал, что сторговал его по дороге у «неведомо какого мужика» и не знал, что питье может быть незаконным. Следствие топчется на месте, а бочонок оказывался в других руках.
Доносы? Да пофиг. Если воеводу хорошенько угощать, то можно и вообще не париться. Скупщик меди, татарин Бикей Юзаев, решил проявить бдительность, и заявил о винокуренной трубе, которую ему принесли. Но в итоге сам пострадал: продавцы пошли в несознанку (потому что сами сперли откуда-то), а свидетелей не нашлось. Вот непьющий Юкеев и оплатил издержки. Другой пример, дьячок Алексей Афанасьев донес на своего батюшку в Тайную канцелярию, что тот в лесу «вино сидит». Следствие не нашло улик, а дьячок был сослан в Сибирь.
При таких раскладах главное не увлечься, и не споить чужих крестьян. Бывали случаи, что помещик-корчемник жаловался на соседа, тогда губернатору приходилось все-таки штрафовать хоть кого-нибудь, дабы дело не привлекло внимание правительства. Иначе обнаружится, что вся губерния поросла взятками от бутлегеров. Ведь с самогонщиков кормились почти что все: местные начальники и даже надзорные органы - все были повязаны. Вскрыть такую коррупционную схему было очень проблематично. Не помогала даже ротация кадров. Например, белгородский губер Салтыков за 10 лет набрал взяток на 4600 рублей, сменивший его Шаховской менее чем за год набрал 1315 рублей, а заместивший его Толстой успел собрать лишь 407 рублей и 50 ведер водки. Потом все-таки докопались, разоблачили множество корчемных смотрителей, бравших взятки лошадьми, водкой, сахаром и часами. Хорошо дают понять атмосферу происходящего показания действительного статского советника Безобразова, который отправлял комиссии с проверкой, но они привозили только взятки, и он их «принял без вымогательства и исключительно по усердным просьбам сослуживцев».
Но это все мышиная возня. Разве с этих крестьян много заработаешь? Вот если бы в Москву, да в Питер бухлишко поставлять… вот это было бы дело. Но тут проблема другая, надо товар до места сбыта доставить. Честные откупщики на такую конкуренцию смотреть сквозь пальцы не собирались, и ежегодно заваливали Сенат просьбами вмешаться. Те сначала решили отделаться отставными офицерами, но вскоре стало ясно, что этого недостаточно. И в ход пошли регулярные войска. Были организованы специальные заставы около Петербурга и на Ладожском озере. А в Москве и вовсе соорудили Камер-коллежский вал, с 16 заставами для проезда и досмотра товаров. Сегодня о нем напоминают названия улиц: Хамовнический, Трехгорный, Пресненский, Грузинский, Бутырский и Сущевский валы. Для усиления борьбы с корчемниками, откупщикам даже разрешалось при соблюдении благопристойности, досматривать багаж любых приезжих дворян.
Вот ведь обложили! Что же делать? Тут приходится подключать классические бутлегерские схемы, которые и через 200 лет будут актуальны. Берем крупную партию, бочек 30, везем в ближайший к городу загородный дом. Какую-то часть провозим сами, и даже регистрируем в реестре, как для личных нужд. А остальное мелкими партиями через крестьян-курьеров переносим в город. Все складываем в назначенное место. Потом уже или по кабакам, с купленными приказчиками, или в втихаря разливаем местным мужичкам.
Стражники не обращают внимания вовсе, если что крестьяне говорят, что барин догнаться хочет, мол гости приехали и т.д. Но курьеры, были и самым слабым звеном в этой цепочке. Иногда они начинали тупить и таскать груз через одни те же ворота по несколько раз в день, а то и вовсе при виде кокарды начинали падать ниц и все докладывать, как на духу. К счастью, пользуясь положением можно было все свалить на адъютанта, негодяя, который все перепутал. С него взять штраф, мужиков выпороть, и вообще кто поверит, что генерал-аншеф может заниматься такой ерундой.
Таким образом, корчемство стало настоящей проблемой для откупщиков до середины 19 века. Несмотря на большое количество надзорных органов, коррумпированность на местах препятствовала их эффективной работе. Привилегированное положение дворян-корчемников позволяло им выходить сухими из воды. А увеличивающиеся суммы откупов и растущая цена на казенную водку только способствовала развитию тайного винокурения.
Желаю, чтобы все!
Автор - Александр Морозов