Когда наступила эпоха масок я вспомнил , когда их надевал до пандемии. Это был один февральский день на Венецианском карнавале, где-то в 10-х гг.
Кто ищет репортаж, наверное, будет разочарован, это скорее зарисовки с места событий. Зарисовки в трех актах!
Акт первый. Нырнуть в толпу
...Ты часто задышала носиком, и вытянула шею. Блестящие глаза, праздничный наряд. Даже без маски передо мной живая венецианская кукла. И плевать на родителей, что оглядываются на прохожих, марширующих в карнавальных костюмах с торжественным видом. Ты волнуешься – они тоже, сегодня каждый хочет понравиться Венеции, этой старушке, забывшей свой возраст, в шелестящем наряде из обшарпанных стен какого-нибудь пятнадцатого-шестнадцатого-семнадцатого, даже восемнадцатого веков.
Но тебе-то зачем волноваться? А? Юная signorina. Ранним утром, когда часы на Башне Святого Марка еще не проснулись, тебе уже сказали: Buon giorno и вывели на улицу. Не проходит и минуты, и ты с семейкой уже теряешься в толпе.
Все в ожидании, кроме той пышной сеньоры с пышной прической, – она невозмутима, чашка кофе ее интересует не меньше карнавала. Она венецианка. Она пьет кофе каждое утро. Перед ней карнавалы проходят ежедневно, как смотры войск перед Наполеоном. Что поделать, на оккупацию массовым туризмом, у 60 тысяч горожан уже выработался стойкий иммунитет.
До ее следующего глотка кофе еще полчаса. Тут пьют кофе на улице круглый год. Венецианский напомаженный февраль совсем не похож на слякотный российский.
Запах застоявшихся вод меня возвращает на перекресток. Кстати, о запахе воды. Венеция, возможно единственное место на земле, где вонь действует так волнующе. Вчера тебе захотелось потеряться на старых полутемных улицах, но нет же, – вонь помоек выперла тебя к вони каналов, и ты совладал с собой.
Вперед! Штурмовать вместе с толпой баррикады карнавала, ибо я никуда не записан, ни на одно запрограммированное мероприятие (а старожилы это делают чуть ли не за год). Карнавал изначально, с 11 века родился как уличное шествие. Я даже убежден, что на улице куда интереснее, чем карнавал по заказу и по программе.
На улицу наряжаются как могут: смешно, ярко, вычурно и безвкусно, но все ведут себя куртуазно – изюминка, я бы сказал, в семифредо этого празднества (семифредо - это итальянский десерт из яиц , жирных сливок и разнообразных вкусовых добавок).
Эклектика стилей и героев любых эпох, любых сказок, мультиков и мифов. Тут такое столпотворение! А я люблю одиночество, свое и площадей Санто Стефано и Сан Марко ранним утром.
Да, кстати! Недавно, а именно, вчерашним ранним венецианским утром я наблюдал, как Дворец Дожей принимал первые лучи солнца, розовел на восходе и вспоминал эпоху своего расцвета, ему даже не мешали торговцы, внизу, в арках, они, как блохи на голове копошились с мешками и ящиками, выкладывали сувениры – все должно попасть в струю ненасытного туристического пылесоса.
В карнавальном шествии я едва разглядел первый канал на пути. Воды не видно, гондолы и вапоретто скользят по ковру, без парусника они вселяют впечатление, что ты в мастерской плотника, среди деревянных заготовок.
O, Mama Mia! Толпа меня тащит к площади Сан-Марко, к столбам с мифологическими фигурками. Что-то мне подсказывает: я хвост гигантской растянувшейся на километры гусеницы, голова которой уже оккупировала площадь, а хвосту еще предстоит топать по улицам. Заранее скажу – хвосту этой гусеницы не суждено было встретиться с головой – до площади я дошел, но без толпы она куда приятнее.
Вот короткими шажками выскакивают на сцену престарелые сеньор с сеньорой, они сшили костюмы из одного материала, цвета ультрамарина, еще тогда, когда я не родился, – костюмы тяжелые, как и маски с клювами, но владельцы нарядов довольны и важничают, и укорачивают шаг.
В переулке, свободном от течения толпы импровизированная мини-мастерская, в ее составе стол, банки-бутылки с красками и пара-тройка стульев, – подходи, оставь фантик 10 евро и из твоего лица вмиг сделают маску, если ты не аллегрик. Тебя раскрасят как актера театра Шапито, прямо посреди улицы (ну она видала всякое) и любая толпа тебе составит труппу.
Не знаю, уместно ли слово «статистика» упоминать в одном предложении со словом «карнавал», но ее цифры гласят, что вокруг меня 499999 человек. Хотя Сан-Марко площадь не резиновая.
Галереи Дворца Дожей и антураж старого-старого кафе Европы - "FLORIAN". На стенах – позолота, лепнина, картины в богатых багетах – одним словом, музей интерьера. В былые времена (пару-тройку столетий назад) Флориан – это одновременно биржа, театральное фойе, читальный зал и исповедальня: у коммерсантов – сделки, адвокаты раскручивают своих клиентов, театралы в антрактах представлений упиваются кофе. Бальзак посвятил этому страничку рукописей.
Кстати, в тени галереи дворца навевают дурные мысли. Закрываю глаза и представляю Казанову, после бурной ночи он прикрыл лицо черным плащом. Карнавал-не карнавал, у Казановы свои планы.
Акт второй. Вынырнуть из толпы
Отдышаться на набережной Моло не получится – февральским холодным утром здесь слегка промозгло, с Гранд Канала дует сильный ветер и в толпе не спасешься. Гондолы на выезде, столбики грустят, а вчера я не смог отказать себе прищуриться и помолчать по-гондольному, вместе с этими статными существами, когда покачивались они на рейде под синими покрывалами :)
Отдышался, увидел двух дам бальзаковского возраста. В роскошных туалетах Средневековья, шурша кринолинами, они приговорили себя к казни под камерами десятков фотографов, профессиональных и не совсем. Заметно было, что фотосессия начата давно и нет ей ни конца ни краю. Дамы-модели прижались к обшарпанным стенам Венеции, замерли как кариатиды, под объективами, а фотографы менялись как перчатки.
Ближе к площади треуголки и бауты все больше заполоняли улицы, и когда среди них появился Спанч Боб у меня мелькнула мысль о сбежавшем пациенте психиатрички. Стало даже как-то жутко! Ну Дракула и мистер Икс, - эти все же из романов и оперетт, но Спанч Боб.
Потом у холодных стен палацио я видел новых и новых героев карнавала. Некоторые молча кивали мне и прикрывали глаза на мои резкие, со славянским отливом Bravo и Gracia – так благодарили и талантливо скрывали, что слова которые они ненавидят больше всего – это Bravo и Gracia.
Я все чего-то ждал, но так и не дождался. Представлений, игр, музыки мне не хватило. все разбито на фотосессии. Наверное, я ждал раскрытия загадки, как карнавал живет уже более тысячи лет.
Помните, как писал граф Петр Толстой:
И когда сойдутся в машкарах на площадь к соборному костелу Святаго Марка, тогда многие девицы берут в машкарах за руки иноземцов приезжих, и гуляют с ними...
...На площадях бывает музыка и танцуют по-италиянски, а танцы италиянские не зело стройны: скачут один против другова вокруг... Также многие забавляются: травят меделянскими сабаками великих быков, и иные всякие потехи чинят, и по морю ездят в гундалах на барках с музыкою.
Акт третий. Прозреть
Надвигались потемки и я столкнулся с юной синьориной с утреннего перекрестка. Улыбнулась, проводила взглядом, махнула белыми перчатками, а затем и маской, она купила такую же как у меня! Весь день я хотел увидеть ее, вот откуда потерял интерес к карнавалу, вот почему он казался мне каким-то пресным и развалившимся на куски.
Может сущность карнавала в том и есть, чтобы найти живое лицо среди тысяч масок?
Карнавал, карнавал! Вот шутник. Ведь я думал, что иду по твоему следу, а это Ты шел за мной. Жаль я это поздно понял, иначе превратился бы в куклу, ведь тогда ты наверняка бы выхватил меня из толпы зевак и потащил лицезреть на чудеса, и хотя бы послушать SOGNO VENEZIANO!!!
В карнавальную ночь по старым полутемным улицам я возвращался в отель с баутой в руках, – мне казалось, в ней я был похож на канадского хоккейного вратаря, а это мне меньше всего хотелось. Но та синьорина купила ведь такую же бауту!
Еще я слышал: на каждом карнавале избирают самую красивую девушку – ее называют Марией и все хотят ее увидеть, я уже знал, как она выглядит и ехидно улыбался.
Я возвращался с карнавала, уставший от толпы и шума, с мозолем на мизинце ног, такая цикада без крыльев. Карнавальные образы перетряхивались в голове как чипсы в пакете и быстро меркли перед образом синьорины на перекрестке. Не зря художник Михаил Шемякин приезжает сюда каждый год, видимо, одним карнавалом не насытишься.
Я возвращался в отель какой-то чужой сам для себя. Там, в буйстве костюмов, масок и запахов, на мостиках и перекрестках узких улиц, я оставил попытки кое с кем познакомиться и теперь корил себя за это…
Возможно, похожие чувства посетили и Михаила Шемякина, иначе зачем ему костюм Казановы на карнавале?
Фотки я поставил от профессионалов, мои снимки отказались с ними конкурировать:))