Предшествующие части:
Предисловие как жанр литературы в век становления русского романа
Михаил Попов. «Славенские древности, или Приключения славенских князей» (1770)
Предуведомление написано ко второй части книги и вызвано критикой названия, обманувшего читательское ожидание (См. об этом в статье Что скрывается за названием книги.). Таким образом, основной смысл предисловия Михаила Попова – ответ критикам и оправдание авторской позиции. Попов утверждает, что не хотел обманывать читателей и «пышным названием маловажной книги» обернуть их любопытство в свою пользу, он надеялся «услужить обществу посильным трудом».
Далее автор излагает принципы своей работы:
"Первыми лицами поставил я в ней славенских князей, между коими Светлосан занимает первое место; я ее украсил некоторыми нашими древностями, которые могли войти в расположение сего сочинения и к описанию коих прибавил я несколько вымыслов, дабы приятнее их представить взорам читателя".
Михаил Прокудин-Горский. «Валерия или Действие души великой и благородной» (1773)
В предисловии Прокудин-Горский очерчивает круг своих читателей: он надеялся угодить тем, кто не так строго осуждает слабости человечески», а сам автор - «смертный неприятель праздности». Говорит, что подражал Мармонтелю или «неизвестному творцу Нумы Помпилия». Надеется на благосклонность читателя.
Матвей Комаров. «Обстоятельное и верное описание добрых и злых дел российскаго мошенника, вора, разбойника и бывшаго московскаго сыщика Ваньки Каина, всей его жизни и странных похождений» (1779)
Матвей Комаров обращается к «благосклонным читателям» и объясняет причину, побудившую написать книгу. Между прочим радуется, что чтение книг, «просвещающее разум человеческой, вошло … в хорошее употребление», прошли времена, когда за чтение моги предать анафеме. Читают не только благородные, но и среднего и низкого сословия люди, а особенно купечество.
Молодые люди зачитываются книжкой о французском мошеннике Картуше, будто в России не бывало приключений, достойных любопытства. Во всяком народе довольно сыщется и добродетельных, и порочных людей, а тем более в такой обширной стране, как Россия.
Комаров призывает писателей сочинять сюжетные произведения на основе отечественной истории, а «некоторых людей» вести дневниковые записи. Кстати, забавно, что он различает писателей, стихотворцев и «комедии сочинителей». Потомки, по мысли Комарова, должны с большим удовольствием читать о делах своих предков, нежели деяния чужих народов.
Далее автор рассказывает, как возник замысел книги и какие материалы легли в её основу.
Михаил Херасков. «Россиада» (1779)
По жанру, это, конечно, не роман, и в описание я его включаю как исключение, обращая ваше внимание на эпичность произведения. Предваряет текст поэмы «историческое предисловие», в котором автор говорит о значимости Ивана Грозного, связывая с его именем возрождение России после трёхсотлетнего упадка. При этом Херасков не приписывает заслуги одному только Государю, а говорит о торжественной победе всего российского воинства, всего Отечества, потому «сие творение и названо “Россиадой”».
Автор чувствует несовершенство и недостатки своего восьмилетнего труда и ждёт мнения о нём благоразумных читателей. Херасков оговаривает, что, несмотря на историческую основу и использование «печатных и письменных известий», перед читателями всё же художественное произведение, от него не следует ожидать исторической достоверности: «многое отметал я, переносил из одного времени в другое, изобретал, творил и созидал», поскольку «эпические поэмы, имеющие в виду своём иногда особливые намерения, всегда по таковым, как сия, правилам сочиняются».
Василий Лазаревич. «Добродетельная Розана» (1782)
Предисловие отдельно не выделено, но два первых абзаца содержат его признаки: автор обозначает тему добродетели и объясняет направленность книги:
"…стократ сладостнее минуты счастия тому, кто, прежде гоним будучи всеми ударами судьбы, не искал переменить лютость участи своей порочною дорогою; и ещё был примером, показующим ясно всякому, сколь похвально украшаться и в самом несноснейшем человеку состоянии. Таковой-то пример я вознамерился здесь описать".
Василий Протопопов. «Лабиринт волшебства, или Удивительныя приключения восточных принцев» (1786)
Автор предчувствует нападки господ любомудров, которые сочтут его сочинение вздорным, ничтожным, поскольку речь в нём идёт о любви. Поэтому и адресуется книга тем, «кои знают совершенно, что есть нежность и удовольствие».
Михаил Херасков. «Кадм и Гармония» (1786)
Херасков говорит о разном толковании мифа о Кадме и Гармонии вследствие того, что «древние дееписатели в таких иносказательных видах бытия мира изображают, что следы исторические истинны в их преданиях едва ли не совсем изгладились», отмечает, каких мнений он сам придерживается.
Автор объясняет, почему произведение написано не стихом, а прозой, – «я не поэму хотел сочинить, простую токмо повесть, которая для стихословия не есть удобна».
По мнению Хераскова, поэма может называться эпической только исходя из содержания. Ни привлекательнейший пиитический слог, ни хорошие стихи на обозначение жанра не влияют. Так, например, Фенелон чувствовал, что его «Телемаку» свойственнее проза, нежели стихи.
Херасков вступает в спор с творцом «Тилемахиды» Василием Тредиаковским, откликаясь на «Предизъяснение о героической поэме» (1766), в котором тот категорически отрицает использование рифмы в эпической поэзии, поскольку «согласие рифмическое отроческая есть игрушка, недостойная мужских слухов».
В заключение Херасков поясняет, что не всегда держался исторической и географической точности:
«Моё повествование не есть ни история, ни землеописание, следственно, от строгостей летосчислений освобождается».
В 1791 г. в «Московском журнале» вышла критическая статья Николая Карамзина о романе Хераскова. В новом издании Херасков учёл некоторые замечания, сообщив об этом в предисловии 1801 года.
Павел Львов. «Российская Памела, или История Марии, добродетельной поселянки» (1789)
Автор утверждает, что написать книгу его заставили «усердие и приверженность к Отечеству». Сравнивает героиню с Памелой Ричардсона и объясняет, почему он дал такое название:
«Сим я желал показать всем, предпочитающим чужие государства своему, что в нём есть герои добродетели, достойные почтения и удивления».
Далее Львов излагает свои творческие установки:
«Писав сию маленькую историю, я не столько наблюдал красноречие, сколько повиновался моим чувствованиям, сердцу, хорошему смыслу встречающимся приключениям и свойством действующих лиц в сем повествовании».
Автор опасается критики, но надеется, что всякий увидит его «тщение представить добро и зло в тех точных их видах, в каковых они представляются свету».
Предполагает, что его обвинят в подражательности, но он «выписывал» только из «книги хороших и дурных примеров», то есть из природы, и следовал истине «столько, сколько мог и желал».
Александр Радищев. «Житие Фёдора Васильевича Ушакова» (1789)
Первые два абзаца первой части по сути являются предисловием к произведению, но они не отделены от основного текста. Автор обращается к другу своей юности Алексею Михайловичу Кутузову и говорит о мотивах, побудивших его написать книгу воспоминаний о «сотоварище» Ушакове – образце мужества и твёрдости, – которого друзья воспринимали как своего учителя.
Радищев делает это из внутренней необходимости – «Я ищу в том собственнаго моего удовольствия» – и потому, что хочет раскрыть другу «последния излучины … сердца».
Матвей Комаров. «Неведимка, история о фецком королевиче Аридесе и брате его Полунидесе, с разными любопытными повествованиями» (1789)
Автор утверждает, что взялся за перо, чтобы «оказать простолюдинам хоть малейшую услугу». Из этого посыла исходит его творческий принцип – писать «простым русским слогом, не употребляя никакого риторического красноречия, чтоб чтением оной всякого звания люди могли воспользоваться».
А.Т. Болотов. «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков» (Записки писались с 1789 по 1816 год, изданы после смерти автора.)
В предисловии автор говорит о скромном желании оставить потомкам сведения о своей жизни. Хотя бы потому, что сам мечтал знать об истории предков, но они, увы, не позаботились об этом. Поэтому он и решил описать всё то, что случилось с ним, а также дошедшие до него предания, чтобы избежать «забвения всегдашнего».
Говорит Андрей Тимофеевич и о принципах своей работы. Он старался "не пропускать ни единого происшествия". Во-первых, потому, что не имел цели издать труд в свет «посредством печати», а во-вторых, потому, что получал от воспоминаний приятное удовольствие.
Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790)
В предисловии, посвященном Алексею Кутузову, Радищев говорит о мотивах и целях написания книги. Побуждающий мотив – «душа моя страданиями человечества уязвлена стала». Автор почувствовал, что всякий человек может стать соучастником «во благоденствии себе подобных». Цель книги – снять завесу с очей природного чувствования, то есть раскрыть глаза людям на зло, творимое в мире:
«Если … я найду кого-либо, кто намерение мое одобрит; кто ради благой цели не опорочит неудачное изображение мысли; кто состраждет со мною над бедствиями собратий своей; кто в шествии моем меня подкрепит, – не сугубый ли плод произойдет от подъятого мною труда?..»
Пётр Хомяков. «Похождение некотораго россиянина, истинная повесть им самим писанная, содержащая в себе историю его службы и походов, с приключениями и слышанными им повестями» (1790)
Хомяков адресует роман всем читателям, написан он на основе «журнала своим похождениям». Автор оговаривает, что пишет он «не витиеватым и пышным, но простым слогом, по причине… неупражнения в свободных науках».
Павел Львов. «Роза и Любим» (1790)
Предисловие оформлено как письмо к поэту И.И. Дмитриеву. Обращаясь к нему, Львов пишет:
«Желаю, чтобы в деревенской моей Розе нашёл ты простоту, приятность, нехитрый ум, чувствительность и вкус».
Автор говорит, что намерение написать собственную идиллию было вызвано восторгом, испытанным им от чтения книги И.Ф. Шмита «Рахель и Бог Месопотамии».
Львов отвечает на критику «Российской Памелы», предполагая, что после выхода книги его снова обвинят в несоответствии образов простых людей российским нравам.
«Мне весьма удивительно то, – пишет он, – как многие сыны божественной России думать могут, что у нас нет высоких душ, обширных умов, нежных чувствований в людях низкого состояния! Если их полагают в чужих государствах, то чего же их полагать не могут в своём?»
Львов апеллирует к авторитету Дмитриева для поддержки своего мнения, опровергает обвинения в плагиате и просит извинения за возможные ошибки.
Черневский Р. «Повесть о непреоборимой любви Адаманта к Дафнисе» (1793)
В предисловии автор обращается к благоразумным читателям.
Цель написания книги в том, «дабы обществу оказать хотя бы малейшую услугу и не препроводить бы время моей краткой жизни в праздности».
Черневский предвидит критику и просит извинить за слабости сочинения.
Пётр Захарьин. «Арфаксад, халдейская повесть» (1793)
В предисловии автор рассуждает о том, что финикяне, греки и другие прославившиеся народы – ученики Египта, а Египет в свою очередь многому научился от Халдеи: «мудрость, яко мирная ветвь разума, тамо своё начало восприяло».
Далее рассказывается об изменениях нравов, об исчезновениях целых народов, о гибели памятников древности, о сожжении Александрийской библиотеки и о том, как юноша, большой любитель книг, спас во время пожара рукопись, написанную на халдейском языке. В ней рассказывалась история Арфаксада.
Потомки юноши были переселены Тамерланом на Кавказ, там приняли магометанскую веру, а рукопись была переведена на татарский язык. Автору, который представляется издателем, она досталась от отца. Он просит «не слишком строго взыскивать в погрешностях», поскольку переводчик не очень хорошо знал русский язык, да и сам он грамоте обучался у сельского дьячка.
Перед нами не что иное, как предисловие-мистификация, имеющее целью вызвать интерес у читателя. Приём этот – рукопись из сундука – использован и в предисловии к «Повестям Белкина» А.С. Пушкина.
А.Л. «Неонила, или Распутная дщерь» (1794)
Предисловие озаглавлено как «Два нужныя примечания». Автор говорит, что в повесть вошли не «все развращённой дщерью соделанные пороки», иначе бы она «ученилась довольно пространною». Кроме того, по соображениям благопристойности, пришлось «остановить во многих местах перо от ясного изображения соделанных пороков».
Михаил Херасков. «Полидор, сын Кадма и Гармонии» (1794)
Автор поясняет читателям, что «Полидор» – продолжения «Кадма и Гармонии». Он обращается к музам за поддержкой, так как старость «крылья воображения подсекает», просит, чтобы повесть была не бесполезной.
В предисловие включена интрига, которая отражает идею произведения:
«Есть люди, коих непримиримая судьба непрестанно гонит и на злополучных потомков их ярость свою простирает; сами ли они виноваты толиким злоключением, или свыше такой предел им предназначен? – сего разум наш постигнуть не удобен».
Дмитрий Горчаков. «Пламир и Раида» (1796)
Роман предваряют посвящение, выделенное как заголовок, – «Другу моему Н.П. Николаеву» и так называемое «Приношение».
В посвящении говорится о том, что послужило поводом для выхода книги в свет:
«Ты сказывал мне, что читал её многим и что она многим понравилась; это мне было приятно: но ты полюбил её – и она напечатана».
«Приношение» представляет собой обращение к героине книги Раиде, созданной воображением сочинителя. Автор влюблён в неё, и текст обыгрывает миф о скульпторе Пигмалионе, влюбившемся в созданную им статую Галатеи.
«Впрочем, что нужды мне, существуешь ты или нет для других? – пишет автор. – Прими творение моё; оно было бы совершенно, если б могло быть тебя достойно».
«Странныя приключения Димитрия Магушкина, российскаго дворянина, описанныя им самим на испанском языке, с котораго переведены на немецкой, а с сего на российской язык [Василием Богородским]» (1796)
Довольно длинное, цветастое и оттого невнятное предисловие сводится к тому, что жизнь автора была переменчива и протекала от счастья к несчастью и наоборот.
Поясняется форме подачи текста – это дневниковые записи.
Автор обращается к читателям:
«Я не прошу читателей моих ни о чём более, как только о том, чтоб или удержались они от насмешливой критики, или не трогали бы книжки сей, как не достойной их чтения».
Василий Березайский. «Анекдоты древних пошехонцев» (1798)
Предисловие делится на «Благодушнейшее посвящение сей книги нянюшкам и мамушкам» и переписку Любоведа со Словохотом.
В посвящении автор, иронизируя над суеверием нянюшек и матушек, намекает на сатирическую направленность книги, его цель - высмеивание человеческой глупости.
Переписка Любоведа и Словохота подготавливает читателя к восприятию структуры книги: она представляет собой ряд историй о пошехонцах, присылаемых Словохотом издателю.
Александр Измайлов. «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799)
В предисловии Измайлов пишет, что роман его может быть несколько приятен и даже полезен. Если есть в нём недостатки, которых он не заметил, то приносит извинения читателям: он ещё молод, и это произведение – его первый опыт.
Автор отмечает воспитательную направленность своей книги и надеется, что, прочтя книгу, родители «приложат рачительнейшее старание о воспитании детей своих».
Яков Галинковский. «Часы задумчивости» (1799)
В предисловии «От сочинителя» Галинковский сообщает, что у него не было возможности писать «в спокойствии кабинетной музы»:
«часто в беспрерывном шуме, в каком-нибудь уголке, а иногда и на колене, остановя на минуту течение рассеянных мыслей, на особых лоскутках бумаги писал я каждый час, дав волю чувствам моим, без плану и цели».
Небольшой итог
Рассмотренные тексты позволяют составить список тематических элементов, из которых складывались предисловия романистов XVIII века.
1. Обращение к читателям и указание на адресата:
- к учёному обществу (Эмин),
- к человеку, который трудится «в науках и делах» (Чулков),
- к благосклонным читателям (Комаров),
- к компетентным читателям (Протопопов),
- к другу (Радищев, Львов),
- ко всем читателям (Хомяков),
- к благоразумным читателям (Черневский),
- к музам (Херасков),
- к героине книги (Горчаков).
2. Творческая установка автора, или цель написания книги:
- сообщить публике свои мысли (Эмин),
- оказать услугу обществу (Попов, Черневский),
- оказать простолюдинам хоть малейшую услугу (Комаров),
- представить отечественного героя в пику иностранным (Комаров, Львов),
- дать образец добродетели, воспитательная направленность (Лазаревич, Измайлов),
- представить добро и зло, как они видятся свету (Львов),
- научиться писать и предоставить читателю «полезное препровождение скучного времени» (Чулков),
- рассказать о своих переживаниях (Радищев),
- оставить потомкам сведения о своей жизни (Болотов),
- указать на зло, творимое в мире, вызвать чувство сострадания к бедствующим людям (Радищев).
3. Мотивы, побудившие написать книгу:
- усердие и приверженность к Отечеству (Львов),
- воспоминание о сотоварище (Радищев),
- удовольствие от работы (Радищев, Болотов),
- человеческие страдания (Радищев),
- чтение книги (Львов).
4. Подтверждение компетентности автора (Эмин).
5. История возникновения замысла, написания книги, публикации (Комаров, Захарьин).
6. Характеристика творческих принципов:
- отказ от моралистики (Эмин, Чулков),
- композиционные особенности использования заимствованного сюжета (Чулков),
- точность трактовки, степень достоверности мифологического или исторического события (Чулков, Попов, Комаров, Херасков),
- обоснование авторской позиции по отдельным частям произведения (Попов),
- отказ от прямого (ясного) изображения непристойностей (А.Л.),
- обоснование выбранного жанра, формы, структуры книги (Херасков, Болотов, Магушкин, Березайский),
- манера работы (Галинковский),
- обоснование стиля (простота слога – Комаров, Хомяков; выражение чувственного начала в ущерб красноречию – Львов),
- намёк на сатирическую направленность книги (Березайский),
- творческая полемика (Херасков).
7. Описание материала, лёгшего в основу сюжета (Чулков, Попов, Комаров, Херасков, Хомяков), указание на источник подражания (Прокудин-Горский).
8. Оговорки о несовершенстве сочинения, о возможных ошибках и недостатках, просьба заранее извинить автора (Эмин, Чулков, Херасков, Львов, Черневский, Измайлов, Прокудин-Горский).
9. Ответ на критику – предшествующую изданию книги или предполагаемую, то есть предвосхищение критики (Эмин, Попов, Протопопов, Херасков, Львов, Магушкин).
10. Обоснование заголовка, темы (Попов, Херасков, Лазаревич, Львов).
11. Формулировка идеи произведения (Херасков).
12. Социальный статус автора (Чулков, Комаров).
Предшествующие части статьи читайте здесь:
Предисловие как жанр литературы в век становления русского романа