- Они крошка.... они...но не Эдик... он тогда был еще слишком мал...Слишком мал, для таких операций, он тогда только мелко грабил и сажал на иглы наших девчонок.... и будто очнувшись, добавил
- Саш, ты же общалась с Чернегом?
- C кем?
- C Максом?
- Не близко пап, мы просто одноклассники, иногда перекидывались парой-тройкой слов, а сегодня он мне заявил, что все это время ненавидел меня
- Это и понятно крошка, ты будь с ним теперь осторожнее, они будут мстить...однозначно будут и я не хочу, чтобы эта месть коснулась кого-то из моих близких. Маму я уже предупредил, но ты у меня молода... тебя легко обмануть...обидеть...
- Молода?! Когда моя прабабушка ушла на фронт ей было 17, ей было столько же как и мне сейчас! Но никто не посмел её обидеть, она сама била фашистов, ты слышишь папа, хрупкая маленькая девушка в пекле войны и я...я никому не позволю обидеть ни себя, ни маму, я буду сильной, я буду также защищать нас, как ты, как она!
- Успокойся Шунечка, успокойся кроха...
- Нет папа, не успокоюсь, я уже все решила и ты мне не сможешь помешать...Никто не сможет!!!Слышишь папа?! Никто!!!
Саша выбежала из кабинета, по пути сшибая стулья, чуть не опрокинув солдата-новобранца, неловко мявшегося около двери кабинета и пытавшегося решить, имеет ли он право вмешиваться своим несвоевременным присутствием в диалог отца и дочери, дочери его командира, дочери, которую он втихаря от всех называл «моя Сашенька».
- Разрешите товарищ командир?
- Проходи Женька, скажи, когда эта девчонка успела так вырасти?
Сашка снова сидела на чердаке, комкая в руке уже ,наверное, 10 носовой платок. Она снова плакала и ее собеседником была только старая потрепанная тетрадь, дневник ее бабушки, ее героини, пример силы и мужества. Открыв тетрадь на первой попавшейся странице, она углубилась в чтение.
Сегодня я отметила ровно год...Долгий год без тебя, без твоих писем, без ласковых строк, которые грели душу и заставляли верить, что скоро война закончится и ты вернешься...Год, целый год мы все надеялись на чудо, что вы с Борей вернетесь: я представляла как ты войдешь домой с фронта, поднимешь меня на руки и скажешь: «Вот я и вернулся». Мама твоя, на каждый стук в дверь, вздрагивала и бежала открывать со словами: «это же мои детушки, Боря, Никитушка...»
Но чуда так и не произошло. Дни, недели все упорнее отодвигают надежду на ваше возвращение.
В конце сентября мы получили похоронку, в которой говорилось, что погиб Борис, а вчера... вчера пришла еще одна черная злая бумажка. Похоронка с текстом, о том, что ты «пропал без вести в ноябре 1943г.» Мамы наши плакали, рыдали, твою матушку соседи растирали нашатырным спиртом, она теряла сознание, я не верила, да и сейчас не верю, но плакала вместе с ней. А ты знаешь, да ты бессовестный Никитка, тетушку Матрену, мама твою сегодня парализовало, отнялись ноги, руки и язык, говорить она не может, а только плачет...слышишь ты меня, глупый Никитка- плачет. А я больше не плачу и мамке своей запретила и Маруське тоже, потому как знаю, что не мог ты пропасть, потому, что ты мне обещал!!!да, да, да обещал, слышишь ты меня и я найду тебя, завтра я пойду и запишусь добровольцем на фронт, негоже мне сидеть дома, прикрываясь броней, когда ты где-то там и забыл, что мы волнуемся!!! И еще я решила, что пойду в школу снайперов, чтоб не кокетничать в медсанбатах, а убивать этих иродов, которые забрали тебя и Борьку у нас...
Саша читала эти строки и понимала, что ее путь будет таким же, как и у Шунечки, таким как у отца. Она станет кинологом. Это решение созревало в ней долго, но прочитав эти строки она поняла, что сомнений больше нет, она не даст обидеть ни себя, ни маму, она не позволит взорваться больше не одной колонне, не одной матери не придется больше плакать, как маме неизвестного Никиты, которого так любила ее бабушка...они с Волькой этого не допустят. Сашино настроение резко улучшалось, она задорно улыбнулась и нежно свистнув, подмигнула ушастому псу, который спал у ее ног.
- Правда ведь Волька, ты станешь боевым псом, ты же справишься дружок и задорно засмеявшись, Сашка бросилась вниз по лестнице, пес с недоуменным лаем кинулся за ней.
Вечером, лежа в постели, Александра рассуждала о предстоящих свершениях:
- Воля мы будем очень стараться, чтобы папа за нас не боялся, сначала будет не просто, но я не боюсь трудностей, я знаю, что мы справимся, бегаю я быстро, по горам научена лазать не хуже, чем батины новобранцы, да и стрелять Женька меня уже вторую неделю учит, он думает, для моей самозащиты, а вот я все на ус наматывала и буду продолжать, это нам пригодиться, правда Волька?
Пес мирно спал, уткнувшись ей в ладонь, он и не подозревал о планах хозяйки, он понимал только одно, если будет нужно, он отдаст за нее жизнь.
- Эх ты, Волька, Волька, я тебе о новой жизни, а ты дрыхнешь. А знаешь Волька, мне наверное будет легчи других приспосабливаться, ведь я никого не люблю, нет, нет, мама и папа это другое, я знаю, что они меня поймут, подумаешь в семье еще один военный, может быть нам повезет и мы будем работать с ребятами отца...Я о другой любви... Шунечка вот любила своего Никиту, ей наверное было тяжело уходить не зная, найдет ли она его, девчонки и парни, которым предстоит стать моими сослуживцами, ведь они скорее всего уже все любили и им будет неприятно думать дождутся ли их половинки, которые оказались слабея для принятия такого важного решения, а я еще не влюблялась...не влюблялась...
- Знаешь Волька, я сейчас подумала, прежде чем подражать Шунечке, я должна кое-что сделать для ее памяти.
Саша вскочила с кровати и подбежала к компьютеру, машина работала натужно, со скрежетом начиная выполнять процесс подключения к интернету. (интернет- маленькая привилегия дочери офицера). Открыв свою личную страничку в одной из социальных сетей, (какой в ней тольк, если 80% русскоговорящего населения все еще использует письма?!), Саша загрузила электронную версию фотографии свое прабабки и скан письма. Александра не знала, что еще написать, чтобы передать всю важность объявления, поэтому добавила только фразу, -«Ищу адресата!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!» и с мыслью, кто знает, тот найдет нажала Enter.