Продолжение. Начало здесь
Кристофер очнулся на полу у больничной койки, на которой только что умерла его мать. Лицо Марии было спокойно и безмятежно.
Шатаясь, мальчик вышел из палаты. Еле-еле он дошёл до дома. Там силы оставили его. Всё произошедшее осталось в памяти как страшный сон.
Вы знаете, друзья, как любят дети? Они прощают всё. В их глазах родитель ничуть не уступает богу. А, может, даже и выше. Ведь бога они никогда не видели...
Дети оправдают вас за всё, обвинят себя в вашей жестокости, и проживут ваши грехи в своём чистом сердце. Как страшно иной раз смотреть, как они ищут утешения у руки, ударившей их... То же было и с Крисом. Лишившись матери, он простил отцу всё - и злобный характер, и пьянство, и его безусловную вину в смерти Марии. Одного он стерпеть не смог - безразличия отца. И, спустя годы, равнодушие победило любовь. Крис разлюбил отца. И решил уйти.
Было ему уже 17 лет. Последние пару лет Крис постоянно подрабатывал, и откладывал часть денег на побег. И вот час настал. Ничего особенного в этот день не было. Отец ушёл на работу, Крис собрал вещи, взял свои накопления и покинул отчий дом. Никаких сожалений он не испытывал. Только приятное волнение и головокружительный аромат свободы. Впереди Кристофера Маршалла ждало самое что ни на есть судьбоносное знакомство в его жизни. Интересно, знай он это наперёд, ускорил бы шаги, или же пошёл другой дорогой?
Третий день в заведении Гомеса пьянствовал молодой человек. Пил, ел, спал и снова пил. Придорожный мотель Гомеса был, мягко говоря, не самым фешенебельным заведением, но беспробудное пьянство хорошо одетого юноши поражало воображение даже завсегдатаев. И надо же такому случиться : волею судьбы именно в этом обшарпанном здании решил заночевать утомлённый дальней дорогой Крис.
Освежившись и переодевшись в номере, он спустился вниз и сел за столик в ожидании ужина. И тут же на стул напротив сел небритый, грязный и совершенно пьяный молодой человек чуть старше самого Криса.
- Компанию составишь? - с надеждой проговорил он.
- Томас, отстаньте, бога ради, от мальчика! Мало вам остальных, что ли? - досадливо крикнул хозяин бара.
- А он не против! Так, дружище?
- Да пусть сидит, - неожиданно для самого себя отозвался Крис.
Принесли ужин и бутылку вина. Молодые люди молча ели, молча пили, глядя друг на друга изучающе. Оба чувствовали какую-то странную связь между ними. Наконец Крис прервал затянувшееся молчание:
- Что у тебя стряслось?
- Умерла.
- Кто умерла?
- Невеста.
- Давно?
- Месяц. Дома пить не дают, пью здесь.
- Ну, - растерянно протянул Крис, - я утешать не мастак, но себя загубить - точно не выход. Она бы этого не хотела.
- Ха! Много ты знаешь! Она из-за меня умерла.
- Как это?
- Да так. Я жениться не очень хотел, не нагулялся ещё. А родители пристали как нож к горлу : дочь друзей семьи, умница, красавица. Я и согласился. Дело вроде к свадьбе, а меня тоска вДело вроде к свадьбе, а меня тоска взяла. Я и загулял. Она узнала. Плакала. А мне, понимаешь, друг, так как-то всё равно было... Посмеялся и ушёл. Вот так...
- А дальше?
- А что дальше? Умерла и баста. А я, видишь, пью. Всё думают, от любви несчастной, о ссоре - то нашей никто не знал, а мне стыдно просто. Да так стыдно, что хоть самому голову в петлю суй... Смелости только не хватает.
- А если простит, легче тебе будет? - спросил Крис.
- Мёртвые, друг, не прощают. Я на могиле уже слезами умылся, толку-то...
- Пойдём, - сказал Крис, сам удивляясь своей решимости, и встал из - за стола.
- Куда? - опешил Томас, и тут же махнул рукой. - Чего мне терять-то? Пошли!
И вот снова это чувство... Его, Криса, нет. Он тоннель, зияющий пустотой, сначала узкий, но увеличивающийся все больше и больше под потоком неведомой энергии.
Пустыня. Выжженная дотла нездешним в своей ярости солнцем. Женщина, белая, как мел, и холодная как лёд даже в этом страшном пекле. Чёрные волосы, синие глаза, мертвенно бледные губы. Мужчина стоит на коленях, между ними - пропасть. Слезы текут у него по лицу. Женщина отвергает его жестом "нет", и уходит. Мужчина зовёт, она не оглядывается.
Они очнулись одновременно.
-Что это было? - проговорил Томас, держась за голову. - Башка трещит жутко... Ты кто? Волшебник, гипнотизер?
- Сам не знаю, - ответил Крис, - однажды, ещё в детстве, со мной была похожая история...
И он рассказал новому другу всё.
- Жаль, что я не смог тебе помочь, - вздохнул Кристофер.
- Да подумаешь, - отмахнулся Томас, - плевать я хотел! Это был её выбор. А вот ты, дружище, ты - это нечто! Ты представляешь, скольким людям можешь помочь! А сколько денег заработать! Ты куда направляешься?
- Да не знаю ещё...
- Зато я знаю. Мы едем ко мне, в Новый Орлеан. У тебя начинается новая жизнь, Кристофер Маршалл!
Томас оказался не только сыном богатых родителей, но и весьма предприимчивым дельцом. Не успел Крис обустроиться на новом месте (Томас снял ему квартиру неподалёку от своего дома), как к нему пришёл первый клиент.
Кто бы мог подумать, что услуги агентства "Последнее прости" окажутся столь востребованы? Кто-то шёл из любопытства, кого-то влекло страдание, кто-то пытался узнать, где дядюшка спрятал свои накопления.
Годы шли.
Крис помогал всем. Его тоннель становился всё шире и шире. Слава его росла, деньги текли рекой. Кристофер Маршалл стал известным человеком. Он переехал в большой дом, обзавёлся прислугой, автомобилем и самомнением. Уже давно не приходили в его голову мысли, так терзавшие поначалу: что это за дар, кем он дан, достоин ли он владеть им? Всё шло хорошо - к чему задумываться? Томас поддерживал приятеля полностью. Он и сам не любил излишних сложностей. Главное - деньги шли!
Однажды вечером в кабинет Криса постучал его секретарь:
- Сэр, к вам посетитель.
- У меня никого не записано, - раздражённо отозвался Крис.
- Я знаю, сэр, - смутился секретарь, - но он так просился... Он плачет. Я решил, что всё - таки попробую спросить вас.
- Ладно, зови, - чертыхнулся Крис, - а то будет потом звонить на каждом углу, какой я жестокий.
- Благодарю вас, сэр!
Посетитель вошёл через минуту.
- Здравствуй, сынок.
Крис подскочил на месте и замер, вглядываясь в знакомые черты постаревшего лица.
- Отец... - протянул он. - Что тебе нужно?
- Сынок, ты не рад мне, я понимаю. Я виноват и перед тобой, и перед твоей бедной матерью. Я прожил плохую жизнь. Врачи говорят, мне осталось пару месяцев, не больше. Дай мне уйти с миром!
- С миром? Это как?
- Помоги мне попросить прощения у твоей матери. И сам прости меня.
-За что простить? - вне себя закричал Крис. - За её жуткую жизнь? За побои? За то, что швырял меня, как щенка? Вот так просто - раз, и будто ничего не было?
Джек опустился на колени.
- Сынок, я понимаю, всё понимаю. Не можешь сам - я больше просить не буду. Но с матерью помоги, умоляю тебя! Она простит, я знаю.
- Нет тебе прощения, Джек Маршалл! Ни на земле, ни на небе! Покойся с тем, что заслужил. Вон отсюда! - Крис распахнул дверь вне себя от бешенства.
-Больше этого ко мне не пускать, - бросил он секретарю, и вернулся в кабинет. Закрыл дверь на ключ, плеснул себе и выпить и вдруг скривился от дикой боли в голове. Происходило что-то странное. Он был уже не просто тоннель, его самого увлекало по нему с бешеной силой. Крис зажмурился, его мутило от дикой скорости перемещения. Наконец, все остановилось, и он решился открыть глаза.
- Мама! - закричал он.
И это действительно была Мария. Но лицо её было сурово. Некогда цветущая поляна опустела, ни птиц, ни солнца, пасмурно и серо и вокруг.
- Кто, проводник, дал тебе право вершить чужие судьбы? Как посмел ты, ремесленник, решать, кто достоин прощения, а кто нет? Тебе дали великий дар,а ты оказался его недостоин.
- Мама, но он же, - пытался лепетать Крис, - он же...
- Он человек, которого ты лишил последней возможности раскаяться и спасти свою душу. Миссия твоя была - милосердие. Ты наказан, проводник. У тебя отнимают твой дар. Теперь ты просто человек.
Мария махнула рукой, и Крис почувствовал, что его снова подхватывает поток энергии, увлекая в обратном направлении.
- Мама! - успел прокричать он, но тщетно - тоннель уже поглотил его.
Очнувшись, Крис в панике схватился за голову. В словах матери он не сомневался : чувствовал, что погасла какая-то искра, горевшая в нем до этого. Другой жизни он не знал, другого предназначения не видел.
На следующий день он сделал несколько попыток провести сеанс. Не вышло. Крис сказался больным, и отменил приём и запись.
Обращение за помощью к Томасу толку тоже не принесло.
- Чем я могу тебе помочь, приятель? Твоя голова - это нечто, её мозгоправы не починят. Может, отдохнуть? А там само как-нибудь?
- Нет, само не пройдёт. - задумчиво протянул Крис. - Слушай, есть у меня идея. Я уеду, съезжу к отцу. С него же проблемы начались, верно? Помирюсь с ним, раз так. Ему всё - равно пару месяцев осталось.
- Отличная мысль, приятель, - обрадовался Томас, - давай решай свои проблемы и за работу!
И вот он, родной город. "И как я здесь жил? - думал Крис." Грязь, тоска, все серые, унылые, кафе приличного не найдёшь. "
Вот и их старый дом. Лестница, камень которой высасывал последние жизненные силы Марии, стены, изрисованные соседскими мальчишками, облупившаяся дверь.
Дома никого не было. На стук вышла соседка:
- Кристофер! Как ты вырос, мальчик мой! На похороны приехал? Опоздал, мой милый, опоздал! Два дня как похоронили.
- Где похоронили? - глухо спросил он.
- Так у нас одно кладбище. Давно же тебя не было... Оно и ясно: тяжёлый был человек Джек Маршалл, упокой господь его душу.
- До свидания, - сказал Крис, и пошёл вниз по лестнице.
- Стой, а ключи-то, ключи возьми! - заволновалась соседка.
- Не надо! - отозвался Крис.
В жаркий летний полдень Кристофер Маршалл стоял у могилы человека, которого ненавидел всей душой. Он не проронил ни слезинки. Кто из них победил? Отец, ушедший непрощенным, или сын, отомстивший, но сломавший себе этим жизнь? Кто знает?
Кристофер повернулся и пошёл к выходу с кладбища. Впереди его ждала совсем другая жизнь.