«Представляете? Я вчера рядом со школой увидела подснежники!!» Вот так с помощью всего лишь одной фразы моя одноклассница Юля стала героиней на весь день. А когда она пообещала еще и показать это чудо, вся женская половина третьего В решила, что Юля - подарок судьбы, который надо беречь как зеницу ока. Не дай бог, другой класс уведет.
Было это классе в третьем. Может, в четвертом. В любом случае - подснежники до этого я видела только в мультфильме про «Двенадцать месяцев» - где мачеха просит падчерицу принести ей цветы среди зимы. Вот такой же сказкой казались и эти неведомо где распустившиеся первоцветы. Не привычные всем астры, пионы или гладиолусы, а что-то необыкновенное: кругом еще снег лежит, о каких цветах может вообще идти речь?
Мы еле-еле дождались окончания уроков - в этот день они тянулись особенно долго. Получив свои четверки и пятерки, налетели гурьбой на Юлию. Веди, мол! Наскоро оделись: шапки на затылках, пальто через пуговицу, банты набекрень. Все красавицы, как на подбор. Мальчишки шепчутся: видят, что мы таинственные до жути, а почему - не понимают. Оттого мы еще загадочнее и молчаливее сделались.
Вышли из школы и за Юлей - прямиком к пятиэтажкам. Учились мы во вторую смену, дотемна, поэтому сердце колотилось вдвойне - от ожидания сказки, а заодно от страха опоздать на автобус и остаться в одиночестве в сумерках. Под окнами одной из хрущевок был разбит палисадник. Осенью здесь долго цвели астры и бархатцы, к началу лета распускалась черемуха. Сейчас палисадник чернел весенней рыхлой землей, но в тени деревьев еще лежали снежные шапки, похожие на мохнатые папахи - совсем как у киношного Чапаева, который думать ушел.
На какое-то мгновение я испугалась: вдруг кто-то сорвал подснежники, и я никогда больше не увижу их. Но вдруг - блеснули в темноте хрупкие лепестки на тоненьком стебельке. В грязи, смерзшихся комьях земли, окурках и осколках - будто белый фартук, накрахмаленный и отглаженный мамой в будний день.
Мы столпились тесным кружком над парой подснежников, невесть как выросших здесь, под окнами обычной панельки. «Только не рвите», - прошептал кто-то из девчонок. Но мы и так понимали: нельзя. И дело не в Красной книге, а в ощущении жизни, которую нельзя прервать, нельзя унести к себе домой и поставить в вазочку на один день.
Мы решали, что сделать для того, чтобы сберечь наши цветы (конечно, как только мы их увидели, они стали нашими), как защитить их от злых людей и непогоды. Мы окрестили эту хрущевку Домом с подснежниками и думали составить график ухода за цветами: их же надо поливать, удобрять. Те, у кого были дачи, рекомендовали растения «окучивать». Мы говорили и говорили, пока в окне не появилась женщина, прикрикнувшая: «Вы чего это тут? Не дай бог увижу, что цветы потоптаны! Идите отсюда! Чтоб через минуту вас здесь не было!» И мы ушли. А на следующий день уже и не помнили, что где-то белели хрупкие лепестки.
Прошло каких-то три десятка лет - я проходила мимо своей старой школы и вспомнила Дом с подснежниками. Школа моя за эти годы сильно изменилась: ее подлатали и наложили на фасад косметику. Обшитая новыми панелями, она стала сама на себя не похожа и вроде как не моя.
Палисадник рядом с пятиэтажкой зарос крапивой, чертополохом и лопухами. Кирпичи, которыми он когда-то был аккуратно огорожен, где-то завалились набок, где-то совсем «ушли». Тоненький прутик тополя превратился в толстый ствол взрослого умудренного опытом дерева-старожила.
Рядом с ним нашла последний приют древняя Ока без номеров. Машина стояла вся нараспашку: из открытого переднего окна торчала доска, внутри виднелись доски поменьше. На заднем стекле была наклейка со знаком инвалида. Забирай хоть сейчас, да кто ж на такую позарится?
Пока я высматривала подснежники среди августа, все ждала - вот сейчас выглянет грозно из окна и как заругается, закричит что есть сил. Но вокруг царила тишина. Даже школа молчала за забором, стыдливо сияя новенькими пластиковыми окнами.
Я обогнула Дом с подснежниками и вышла из опустевшего палисадника на асфальтовую дорожку. Белые кроссовки были мокрыми и зеленоватыми от травы после дождя.