К обеду 26 марта мы уже были в Москве и отчитывались перед полковником – начальником нашего управления – о том, что увидели. По пути в столицу мы решили написать все как было, резюмировав отсутствие возможности дать какую-либо внятную оценку данному явлению. «Нет от вас толка совсем» - сказал нам товарищ полковник и грязно выругался матом, заметив, что никто в Москве не знает, что делать с объектом.
После аудиенции у нашего начальника мы с Павлом разъехались по домам, где я попытался выспаться, что вновь оказалось совершенно невозможным. Бессмысленно провалявшись около двух часов, ближе к шести вечера поднялся и прошел в ванную – освежиться, так сказать.
Набрав из-под крана холодной воды, щедро плеснул на лицо и хорошенько растер. Щедрость моя распространилась и на темные, обычно короткие, а ныне немного отросшие волосы. Катерина говорит у меня волосы цвета темного шоколада, а как по мне – просто темно-каштановые. Но куда уж мне – женщинам ведь виднее.
Мои обычно светлые карие глаза ныне потемнели явно от недосыпа, а на прямом носу появилась горбинка, стали четче просматриваться скулы, глаза впали. Кажется, я уже и осунулся от все того же недосыпания. Плохо. Не то чтобы я особо за собой следил, но все равно плохо. И бриться лень, хотя двухдневная щетина дарит непривычные и порой неприятные ощущения, когда касаюсь подбородка. За почесыванием щетины, я поймал себя на мысли, что давно не проверял почту, ожидая заветного письма от особы, которую Павел лаконично назвал «дурой» этим утром.
Я жил в однокомнатной квартире, с маленькой кухней, но очень большой комнатой, где размещался огромный угловой диван-кровать, стоявший всегда разложенным и письменный стол. Здесь могло бы поместиться еще много чего, но у меня было только это. И еще шторы на окнах. Тяжелые коричневые шторы, которые я и забыл, когда стирал последний раз и в моем воображении они становились еще тяжелее из-за пыли, скопившейся за все время. Катя (та самая «дура») все собиралась их постирать, но почему-то до этого так и не доходило и, когда мы последний раз виделись с ней 20 марта, разговаривали совсем не о шторах…
Проверив почту, заветного письма я не обнаружил и, как ни странно, не особо-то и расстроился. Если еще с утра моя голова была забита лишь тем, как будут развиваться дальше наши отношения с Катей, то сейчас в моей голове Катерина стала соседствовать с Алисой. Я совсем не верил, что Алиса - настоящее имя, но вариантов у меня как бы и не было, поэтому приходилось называть ее именно так.
Кто эта девушка и откуда взялась? Где раздобыла этот пропуск и зачем он ей? Как ей удалось так легко справиться с двумя полицейскими? Эти вопросы не выходили из моей головы и еще я никак не мог позабыть ее взгляд, прожигающий словно рентгеновский луч. Вспоминая как она на меня смотрела, по телу стремительно разливался легкий холод. Она не просто рассматривала – она изучала. Я хорошо понимаю разницу, - меня этому учили, а Алиса в той комнате делала со мной то же самое, что должен был делать там с ней я: она проверяла объект и делала выводы. И этим объектом для нее был я. Ничего не происходит случайно – эту истину я усвоил хорошо. Нет, я никогда не был фаталистом, но в то, что все происходящее в нашей жизни имеет смысл - я свято верил, ведь как-никак жизнь всегда подтверждала это. Просто многие этого просто не замечают за суетой дней. А ведь это не какая-нибудь глубокая философская истина – это то, что лежит на поверхности, стоит лишь присмотреться.
В какой-то момент я понял, что благодарен за ту встречу со странной девушкой, ведь благодаря этому я смог немного отвлечься от своих внутренних переживаний. Хотя по существу, одни переживания сменились другими и легче от этого на самом деле не становилось, как я не пытался убедить себя в обратном. «Я слишком зациклен на этом» - подумал я, осознавая проблему и ее причину, однако я ничего с этим поделать не мог. Проклятый замкнутый круг из которого выбраться шансов выбраться самостоятельно катастрофически мало.
Ночь прошла для меня в таком же нервном ключе. Погрузиться в нормальный здоровый сон мне не удавалось, а многие знакомые и вовсе старательно помогали лишиться сна напрочь, совершая звонки и отсылая сообщения с поздравлениями. Раз пять за ночь я выходил на балкон покурить, несмотря на то, что курить не хотелось: просто была острая потребность хоть чем-то себя занять.
Так я и вступил в свой новый, 35-й день рождения. Радовало, что это была пятница, а значит у меня впереди у меня целых два дня на, надеюсь, не тщетные попытки выспаться и восстановить душевное равновесие.
Проведя рабочий день в полусонном состоянии, получив поздравления от коллег и лично товарища полковника, в семь вечера я завалился в кафе недалеко от Лубянки, где собрался узкий круг моих друзей, включая Павла. Катерины не было, и я на ее приход особо не рассчитывал.
Мы с Павлом не смогли удержаться от беглого воспоминания вчерашнего дня и краткого обсуждения нашей новой знакомой.
- Да ладно, не забивай голову, это ведь не наша проблема, - сказал он в итоге, когда кто-то произносил очередной тост за мое здоровье, которое мне казалось очень сильно подорванным.
К полуночи все разошлись по домам, а я до своего добрался на такси. В окне горел свет. «Она там» - подумал я и чуть ли не бегом помчался к лифту, который доставил меня на 15 этаж.
- Я решила сделать тебе сюрприз, - сказала Катя, когда я зашел в квартиру.
Она появилась из комнаты в длинном темно-фиолетовом вечернем платье, с распущенными светлыми волосами и совсем без макияжа – ее цвету лица, пушистым черным ресницам, насыщенно серым глаза, коралловым (Это катя определила цвет) губам и не требовался макияж. А в руках у Катерины находилась небольшая коробочка в подарочной упаковке и даже с небольшим голубым бантиком.
Мы снова помирились и как на долго в этот раз я не знал.
Сейчас ей 33 года. Работает в туристической фирме и выглядит чуть старше своего возраста, что ни в коем случае ее не портит и даже придает некоторый шарм. С первой встречи она ломала самый известный стереотип о блондинках и их… недалекости. Но все-таки Катерина была капризна, хоть в чем-то соответствуя другим блондинкам.
Мы познакомились четыре года назад. Все это время наши отношения напоминали синусоиду, которая, как мне казалось, вот-вот да должна была превратиться в прямую, летящую вниз под острым углом на нашей оси координат. Сегодняшний вечер был не более чем очередной попыткой начать новый этап, который скорее всего должен был завершиться очередным провалом. Павел считал ее дурой вполне искренне. «Она тебя недостойна» - это он повторял с завидным упорством. Может быть и так, но как ни крути она все время возвращалась ко мне. Может быть потому что чувствовала: я сам не смогу отыскать к ней обратную дорогу, даже если очень этого хочу. Мы постоянно ссорились из-за мелочей и когда она понимала, что это действительно были мелочи, - возвращалась обратно и мы вновь поднимались вверх по нашей синусоиде, в ожидании очередного крутого падения. Но я боялся, что в какой-то момент причиной нашей очередной ссоры станет не очередная обидная мелочь, а что-то действительно серьезное, способное навсегда разрушить наши неустойчивые отношения.
- Завтра мы с тобой навещаем мою маму, - сказала она мне утром, когда мы пили кофе на кухне.
Радости эта новость у меня не вызвала.
- Я планировал завтра отоспаться.
- На часок хотя бы, - она была непреклонна.
Я смело приравнял этот «часок» к минимум половине дня, но поделать ничего не мог.
- Хорошо, - сдался я без боя.
Воскресенье наступило слишком быстро, хотя это, наверное, потому что я таки сумел поспать. Не то, чтобы выспался, но по крайней мере стал чувствовать себя на порядок лучше. Я бы с удовольствием продолжил свой отдых и в воскресный день, но уже в полдень мы с были у ее мамы в пригороде, в старом доме, где они жили раньше, когда Катя была еще ребенком.
Долгое время дом стоял запущенным. Мать Кати – Наталья Валерьевна – все собиралась вновь вдохнуть в него жизнь. По словам Катерины, она об этом твердила лет 10, но сделала это только в прошлом году. До сегодняшнего дня я ни был тут ни разу, поэтому сейчас видел обычный деревянный дом, которых полно в российских деревнях, с небольшим участком земли, где, видимо, раньше было некое подобие сада. В центре участка стояла беседка, а точнее ветхий памятник, когда-то добротного и уютного строения. Не знаю, как раньше, но сейчас сам дом имел вполне приличный вид как снаружи, так и внутри. Сомневаюсь, конечно, что внутри что-то сильно изменилось со времен затеянного ремонта Натальи Валерьевны, но это никоим образом не влияло на уютную атмосферу.
- Я очень рада, что вы выбрались ко мне, - сказала Наталья Валерьевна, когда мы разместились в небольшом подобии гостиной за круглым столиком для чаепития.
Мне всегда было как-то тягостно в такие моменты, несмотря на то, что я хорошо относился к маме Катерины. Эти разговоры о погоде, о цветах, о том, что она рада нас видеть казались мне бесконечными и лишенными смысла. Хуже было только то, что приходилось поддерживать диалог. Сначала я просто кивал, выдавал некие короткие словечки типа: «да», «нет», «угу», «ага», затем приходилось использовать более сложные слова, а после наступал тот ужасный момент, когда и их становилось недостаточно и мне уже приходилось выдавать фразы и даже целые предложения. Катя, в отличии от ее мамы все замечала и понимала. Следует отдать ей должное: она никогда не поднимала разговор на эту тему, но рано или поздно именно этого я и ждал.
После чаепития, когда Наталья Валерьевна удалилась на кухню, мы с Катей поднялись в ее детскую комнату – единственную комнату до которой ее мама до сих пор не добралась с навязчивой идеей обновить дом. Окна затянуты белой тканью, по углам вытроены невысокими пирамидками коробки и ящики со старыми вещами Кати и то, чему ее родительница не нашла места в других комнатах. Катерина без труда определила ящики именно со своими вещами, и я подтащил их к кровати, где мы могли сесть и разобрать эти древние реликвии и остатки прошлого, предаваясь приятным воспоминаниям. Воспоминания из детства всегда казались мне самыми приятными.
- Вот эта коробка содержит определенно лучшие моменты моей жизни, - Катя стряхнула пыль с крышки одного из ящиков и открыла его.
Тетради, альбомы, кассеты - чего там только не было. Конечно же первыми наше внимание привлекли альбомы с фотографиями. Бесконечная череда черно-белых и цветных карточек той эпохи, когда еще не было цифровых снимков и когда каждое фото отражало действительное значимое событие, а не все подряд, как это было в современном мире. И даже фотографии легендарного Полароида, которые получались мгновенно, тоже хранили в себе отпечатки чего-то существенного и важного, ведь пленка к нему была очень дорогой и расходовать ее на всякую дребедень было кощунством.
Неожиданно Катю позвала Наталья Валерьевна и я остался в комнате один, продолжая путешествие по бездонному хранилищу ее детства. За пластом бесчисленных фотографий, которые мне в какой-то момент просто надоело рассматривать, лежали тетрадки, альбомы с рисунками и прочие призраки дней давно минувших. Я не то чтобы горел желанием все это рассматривать, но заняться больше действительно было нечем, поэтому старательно перебирал все это пока не наткнулся на то, что просто-напросто заставило мое сердце биться сильнее. Эта вещь не просто удивила меня – поразила и ужаснула одновременно, обдав все тело волной озноба. НаНа какой-то момент мне показалось… Нет – я понадеялся на то, что происходящее просто сон.
На пожелтевшем клочке альбомного листа была нарисована девушка: молодая, красивая и очень похожая на Катю. То, что это Катя подтверждала и кривая подпись в нижнем углу - «Катя». Но самое интересное было написано рядышком в скобках. «Девочка-Алиса». Именно так: «Алиса». На долгие полы минуты я замер, пытаясь взять себя в руки, понять, что конкретно я вижу. За последние три дня Алиса разными способами напомнила о себе в самых неожиданных ситуациях. Второй раз за три дня я натыкаюсь на это имя в самых неожиданных ситуациях.
Дверь в комнату открылась, впуская Катерину.
- Ну, что-нибудь еще интересного нашел? – спросила она и подошла ко мне. – О, мой портрет, как же давно это было! Я уже думала он давно утерян или выброшен.
- А почему «Девочка-Алиса»? – спросил я, стараясь не показать своего истинного интереса к этому имени.
- Да так, в детстве я любила это имя и хотела, чтобы меня звали Алисой.
- И книгу про нее, наверное, тоже любила?
- Книгу нет и даже не читала никогда, только мультик смотрела. Да и он не особо понравился, а вот имя напротив - стало любимым.
- Ты никогда не рассказывала об этом, - я отложил листок в сторону.
- Да нечего тут рассказывать. Давно было, наивность детская, идеи навязчивые. А я уже давно не маленькая.
Катя глянула на меня и видимо заметила что-то в моем выражении лица, оттого и спросила:
- Тебя что-то удивляет?
- Да нет, не особо, - откровенно соврал я, - просто совсем недавно сталкивался с этим именем.
- Где?
- В одном деле по работе.
- Каком? – у Кати проснулся интерес.
- Да так мелочи. Не забивай голову, просто имя нынче довольно редкое и встретилось мне уже второй раз за несколько дней, вот я и обратил внимание, - Кате явно такого ответа было мало. – Забудь Катюш, это действительно мелочи, а распространяться о работе мне, как ты знаешь, нельзя.
- Ну я же не побегу трещать об том с бабками-сплетницами под подъездом! – она тряхнула головой. – Ладно, забудь, ты прав: это действительно не мое дело.
- Сколько мы еще тут пробудем? – спросил я, пытаясь скрыть надежду на то, что она ответит «недолго».
- Скоро поедем уже, не переживай, - Катя улыбнулась.
Она понимала, что мне тут неуютно и не пыталась пилить меня за это и читать нотации.
Мы продолжили рассматривать вещи в ящике и занимались этим еще минут 40, после чего последовало еще одно чаепитие с Натальей Валерьевной, и мы отправились обратно в путь на Катиной машине.
Конец марта выдался на удивление теплым, теплее, чем обычно было в это время года. Мы вернулись в Москву часам к трем. Катя поехала к себе домой, а я попытался использовать оставшуюся часть воскресенья для того, чтобы отдохнуть перед длинной неделей.
Эта неделя ничем не отличалась от предыдущих. В навалившейся рутине дел я почти забыл о поездке в Солнцегорск, об Алисе и об воплощении этого имени в прошлом Кати. Именно это позволило мне встретить новую пятницу в бодром расположении духа, с полноценным ночным сном и почти абсолютном отсутствием негативных эмоций и мыслей. Для меня это было немного непривычно, и я решил приложить все усилия, чтобы насладиться этим отрезком времени с максимальной выгодой, но чем дольше проблемы в моей жизни отсутствовали, тем в большем количестве я их ждал.
В пятницу я освободился от работы уже в половину четвертого и с легкой душой отправился забирать Катю из ее фирмы, чтобы провести вечер по традиции где-нибудь. Именно «где-нибудь», ведь мы никогда не планировали заранее куда пойдем, выбирая место и способ развлечения исходя из мгновенных идей. Чаще всего, когда было тепло, мы просто гуляли по парку, потому что мне или Кате в голову приходили шарики. Самые обычные – воздушные. А где еще можно увидеть больше всего воздушных цветных шариков как не в парке, где на каждые 100 метров стоял продавец этой детской радости. И мы просто гуляли по парку, купив шарик только в первый раз. Когда кто-то из нас хотел есть, местом отдыха становился ресторан или кафе. Когда хотелось что-нибудь посмотреть – шли в кино и довольно часто на мультики: так забавно наблюдать, как на нас пялятся работники кинотеатров, когда мы вдвоем – взрослые люди – за руки проходим в зал вместе с толпой детей и подростков и, крайне редко, сопровождающих свое чадо, мамочек.
Конечно наши порывы не всегда оканчивались удачно: вечер пятницы весьма популярен и зачастую мест к кино или ресторане не было вообще, но несмотря на это своей странной привычке в спонтанном выборе места отдыха мы ни в коем случае не отказывали.
Вот и в этот раз мы сунулись в ресторан «Ти-Бон», когда все столики были заняты, а несколько свободных могли похвастаться табличкой «стол зарезервирован». Мы уже было собрались уходить как нас окликнул администратор: оказалось, что один бронированный столик свободен – заказчик не пришел. Окрыленные везением, мы разместились за четырехместным столиком друг на против друга.
- Что нового на работе? – спросил я.
- Нового? Да как-то ничего. Вообще ничего, даже старого. Сплошные бумажки. А как твоя работа?
- Ты действительно хочешь поговорить про мою работу? – я улыбнулся.
Катя засмеялась.
- Нет, нет конечно.
На Кате было черное платье чуть ниже колена, выглядевшее одновременно вечерним в атмосфере ресторана и строгим – в любом другом месте.
- У тебя новое платье? Не видел раньше.
- Какой же ты невнимательный: я уже надевала его.
- Да, видимо забыл. Или не обратил внимания, прости, - мне очень повезло, что в отличие от подавляющего большинства женщин Катерине было наплевать на такие вещи и на подобную забывчивость она не обижалась.
Нам принесли меню, и мы быстро сделали заказ. Мы всегда заказывали еду быстро: в качестве еды выбиралось то, на что попадал палец, а вот среди напитков выбиралось то к чему душа лежала больше. Часто это было кофе или соки, реже – вино. Меня всегда раздражали и собственно я никогда не понимал людей, которые могли часами втыкать в меню, что-то вычитывая и перечитывая, донимая официантов тупыми вопросами относительно содержания блюд, хотя последнее прописано в меню. Еще больше удивлял вопрос от некоторых посетителей: «А вот это как на вкус?». Ну да, конечно, официантов же кормят, как и вас, вот всеми этими дорогими блюдами и поэтому они знают их вкус. Смешно. Хотя, скорее грустно.
- Ты хоть обратила внимание на состав того, что мы заказали?
- Неа, а надо было?
Мы засмеялись.
- Черт, - сказал я, - я даже ценник не посмотрел. Сейчас принесут 50 гр. деликатеса по цене пяти килограмм мяса.
Но я так и не узнал, каков был наш заказ. Неожиданно мне позвонил Павел.
- Ты где? – начал разговор он.
- В ресторане с Катей.
- Неудобно, конечно, вас отвлекать… Хотя, о чем это я? У меня к тбе дело куда посрочнее твоей Катерины.
Катя видела промелькнувшее на моем лице недовольство и, видимо, как и я осознавала, что после завершения разговора, я ей ничего хорошего не скажу. Чтобы не нагнетать обстановку, я встал из-за стола и отошел в небольшой коридорчик, где располагались двери в уборные.
- Ты не вовремя, Паша.
- Плевать, я бы не стал звонить, если бы у меня не было на то веской причины. Ты не пожалеешь.
- Давай быстрее, Паша. Что случилось?
- По телефону нельзя, Коля. Подъезжай к моему дому – поговорим. Быстрее.
Можно было бы попросить коллегу обождать, но его настойчивость настораживала. Долгие годы работы на Службу научили меня не только воспринимать всерьез настойчивость коллег, но видеть в ней скрытый подтекст. Например, сейчас, Павел беспокоился. Скорее всего то, что он так стремится мне сообщить является информацией незаконно полученной.
- Кать, прости, мне нужно уехать, - сказал я, вернувшись за столик.
Она даже не удивилась.
- Да, я уже поняла. Серьезная проблема?
- Учитывая, что вызвали – серьезная. Но я надеюсь, что не слишком, - я действительно чувствовал себя крайне неловко.
- Ладно, езжай. Увидимся позже.
- Ты останешься здесь?
- В отличии от тебя, мне все еще интересно что мы заказали, - Катерина весело улыбнулась.
Я тоже улыбнулся, поцеловал ее и покинул ресторан.
Возле дома Павла я был через час. Может расстояние было не такое уж и большое, однако вечер пятницы не давал шансов спокойно проехать по городу и не застрять где-нибудь в пробке.
Павел ждал меня возле подъезда. Выйдя из машины, я поздоровался с ним и сразу осведомился:
- Что такого срочного случилось, чтобы вырывать меня из ресторана?
- Пошли прогуляемся.
- Я думал мы поднимемся к тебе.
- Нельзя, у меня могут писать.
- Все настолько секретно? – как раз этого я и ожидал, поэтому и приехал.
- Поверь, новость тебе понравится.
Мы прошли вглубь дворов района, застроенного исключительно панельными высотками. Дойдя до детской площадки, мы разместились на скамейки напротив песочницы.
- Ну, не томи уже, - сказал я и достал сигарету.
- Короче, - начал Павел, - первое и самое главное, что ты должен запомнить: никто о нашей беседе знать не должен. Вообще никто, понятно?
Я кивнул.
- Итак. После нашей поездки в Солнцегорск я все никак не мог выкинуть из головы эту Алису из страны чудес и, думаю, ты тоже думал о ней. В прошлое воскресенье я поехал к своему двоюродному брату, он работает в секретариате администрации президента. Я попросил его рассказать мне об Агееве, подпись которого была на пропуске этой самой Алисы, - Павел тоже достал сигарету и прикурил, - Он рассказал мне об Агееве все что знал, но ничего из этого не было важным. Когда-то служил, сейчас обычный чиновник высокого ранга - начальник контрольного управления администрации. В общем, поговорил я с братом и забыл об этом. И вот сейчас встретились мы с ним чисто ради пятничной попойки в баре, а он мне вдруг заявляет, мол, Агеев, которым я интересовался, на повышение идет. И тут он мне выдает такое, от чего у меня волосы шевелиться стали: он называет должность – заместитель главы администрации президента!
При упоминании новой должности Агеева, волосы зашевелились даже у меня.
- Представляешь, Коля? Именно та самая должность, что была указана в пропуске!
- Это точная информация? – спросил я, ошарашенно глядя на Павла.
- Он же в секретариате работает - сам видел бумагу с назначением. Он сразу даже не придал этому значения, но сегодня при встрече вспомнил о моем расспросе и вот…
- Это что-то из ранга невероятного.
- Вот-вот. У меня уже десятки разных теорий в голове прокручивается - одна другой краше.
- Получается, - я решил сразу выдать свою теорию, которая сформировалась у меня в голове буквально за несколько секунд, - Агеев вполне может быть связан с Алисой. Он знал, что займет эту должность и подготовил заранее пропуск.
- Может и так. Либо тот, кто руководит нашей странной знакомой знал об этом назначении заранее. Тут гадать бессмысленно.
- Пойдем к полковнику? – предложил я.
- Ты что? Пока нельзя. До официального объявления о назначении Агеева нельзя. Мой брат может потом неплохо отхватить за то, что не держал язык за зубами. Да и нам достанется не меньше.
- И когда планируется объявление о назначении?
- Сказал, что скоро все будет решено. И вот как только будет, так мы сразу же и начнем действовать. Тут крупненькая рыбка наклевывается.
Несколько минут мы просидели молча. Каждый пытался развивать свои теории относительно происходящего. Ясно было только одно – вся эта история предстает в качественно новом свете. Насколько все было запутано во время визита в Солнцегорск, настолько все стало еще запутанней сейчас.
- Как будем действовать, когда объявят о его назначении? – спросил я.
- Сначала дождемся объявления, а потом будем думать. А пока, Коленька, запомни: никому и ничего! Абсолютно.