В конце первого семестра, когда уже ударили хорошие морозы, превратившие однокурсниц в одинаковых матрёшек, что, впрочем, было хорошо, потому как не отвлекало от подготовки к предстоящей первой сессии, на входе появилось объявление:
ВНИМАНИЮ ПЕРВОКУРСНИКОВ. ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ ПРИГЛАШАЮТСЯ В КРУЖОК ТАНЦЕВ.
Девчонки, почти все, побежали записываться. Но образовалась вечная проблема подобных мероприятий - катастрофически не хватало парней. Даже при том, что женская часть курса пустила всё своё ещё не отточенное в различных перипетиях личных отношении женское обаяние на обеспечение должного участия мужской части курса. Но старания первокурсниц, желающих постичь секреты хореографии сталкивались с ожидаемым:
«Я на танцы? Ни за что!».
И когда функционирование кружка стало под вопросом на собрание курса пришёл начальник военной кафедры, по странному стечению обстоятельств имевший такую же фамилию, как и руководитель кружка танцев, и просто сказал:
- Если хоть один студент первого курса не явится сегодня на занятия танцевального кружка, то он будет очень сожалеть об этом событии все оставшиеся два года, пока не перейдёт на второй курс.
Кто-то смелый с задних рядов выкрикнул, что до второго курса осталось только полгода, на что грозный офицер, выискивая глазами смельчака, ответил:
- А особо умные могут и через три года после службы в военно-морском флоте попасть на второй курс.
Понятно, что вечером на занятия танцевального кружка не явились только студенты, имеющие освобождение от воинской службы. Поэтому парней оказалось даже больше девушек, о чём не преминула заметить староста курса. Но парни, увидев учителя танцев - стройную брюнетку в облегающем платье с большими карими глазами вдруг не захотели покидать ненавистные ещё минуту назад уроки танцев.
- Меня зовут Маргарита Игоревна, - сказала обладательница стройной фигуры и больших миндалевидных глаз, - Я хореограф.
Она пересчитала взглядом присутствующих и сказала старосте:
- Всё сходится. Мне тоже нужен партнёр.
И приосанились будущие танцоры от перспективы прикоснуться к стройному телу в танце, а может и после. А предмет вожделения одной половины присутствующих и ревности половины другой расхаживала перед присутствующими грациозно покачивая узкими бёдрами и рассказывала о том, чем они будут заниматься. О танце. А в конце спросила с изучения какого танца они желали бы начать. Она перечисляла названия танцев эскизно и грациозно, демонстрируя основные элементы, чем отвлекала парней от мыслительного процесса, столь привлекательно она это делала. А девушки хотели что-то более интимное, но стеснялись об этом сказать.
Когда учитель дошла до польки, у Ивана сорвалось:
- Только не полька.
Хореограф была далеко от Ивана, но услышала его. И подошла к нему. Уже в каждом её шаге можно было прочитать заинтересованность. Она красиво остановилась напротив единственного студента, который выразил своё мнение и сначала движением головы и руки, а потом голосом попросила объяснить столь категоричное неприятие этого прелестного танца. Иван смешался, не ожидая общего внимания и необходимости объясняться, облизал в момент пересохшие губы и выпалил первое, что пришло в голову по поводу танцев:
- Я хочу танго.
Глаза, движение бровей, наклон головы выказали заинтересованность и поощрение смелости молодого человека. Потом обладательница этих глаз обвела взглядом всех студентов и, ткнув пальцем в грудь Ивана констатировала:
- Значит танго. Думаю, мы растопим декабрьские сугробы аргентинским темпераментом и русской страстью, - потом гладя уже на Ивана, сказала, к сожалению остальных студентов парней - А ты будешь моим партнёром.
В конце занятий прошёл военрук. Большой и в военной форме он по-хозяйски приобнял объект вожделения всей мужской половины танцевального кружка, показывая, кто здесь владеет этой красотой и громко спросил жену, чтобы слышали все присутствующие:
- Нареканий к личному составу нет? А то мы здесь быстро порядок наведём.
Хореограф съёжилась под его рукой и, но тихо и очень властно прошептала:
- Сюда в ботинках нельзя. Это танцевальный зал.
После этих слов военный человек сделался только более грозным к «личному составу», похлопал по плечу супругу, развернулся и почти строевым шагом покинул помещение.
- Сегодня в парах не работаем, - расправив плечи, как- будто скидывая руку, только что лежащую у неё на плечах, сказала учитель танцев, - разучим только шаг.
Сказать, что прогресса в постижении тайн этого страстного, и требующего конкретного темперамента, танца у Ивана не было будет неправильным. Он старательно учил и выполнял предлагаемые движения. Усердие и дополнительные тренировки в маленькой комнате общежития давали результат, но партнёр и хореограф была категорически недовольна.
- Страсть, Иван, где страсть? - когда говорила, а когда кричала она красному от усердия и от выговоров ученику.
И это при том, что были и другие студенты, у которых получалось не лучше, чем и её партнёра. Но это были не её партнёры. И если у тех не было достаточно страсти, то виноваты были их забитые и неумелые партнёрши. А у Ивана партнёршей была она. А значит он просто обязан был проникнуться глубинным смыслом этого, нет не танца, а действа, что зовётся танго. Даже айсберг тает под лучами солнца, а в ней было не высвобожденной энергии много-много больше, чем в этом небольшом жёлто-белом пятнышке на небосводе. И всю-всю свою энергию, которая не была востребована в её личных взаимоотношениях с мужем, она выплёскивала в танце. И не могло быть такого айсберга, чтобы не хватило её энергии растопить эту, пусть и большую, но всего-навсего льдинку. Это уже было вопросом принципа, или вопросом профессионального честолюбия. Это было вызовом. Танго только тогда танго, когда столкновение страстей и темпераментов достигает такого накала, что любое движение партнёров, любой взгляд, не говоря уже про прикосновение, создают, а потом швыряют во все стороны такое количество энергии, что всё пространство окружающее танцующих искрит и грозит воспламенить любой предмет, оказавшийся рядом с танцующими танго.
Иван всего этого не понимал, но старался, как мог.
Когда очередные занятия закончились без прогресса, Маргарита попрощалась со всеми, как обычно и попросила Ивана остаться.
Иван понимал, что ничего приятного не может быть, когда тебя просят остаться и готов уже получить очередное внушение. Он стоял посреди спортзала, в котором проходили занятия танцевального кружка. Учитель танцев стояла против него и внимательно смотрела ему прямо в глаза. Смотрела долго и по всему ничего нужного ей не нашла в глазах ученика-недотёпы. Потом повернулась и пошла к выходу. Иван сделал шаг в том же направлении, но наткнулся на грозное:
- Куда? Стоять!
Маргарита подошла к дверям, закрыла их на ключ, включила магнитофон. Из, которого полилась опротивевшая от частого повторения мелодия танго, выключила освещение и в свете уличных фонарей пробивающемся через расположенные под самым потолком окна, одним движением сняла через голову узкое платье. Такого красивого и захватывающего танца, как освобождение от плотно облегающего платья одним движением наш герой не видел никогда прежде. Чёрное нижнее бельё терялось на смуглой коже и увидел его Иван, только когда его партнёрша подошла на расстояние шага. На расстояние дыхания. Она взяла одну его руку, а вторую своей рукой положила себе на бедро, отчего по всему телу опешившего танцора прошла мелкая дрожь. И дрожь стала бы усиливаться, но сначала бедро, на котором лежала рука, а потом волной всё тело партнёрши в такт звучащей мелодии заставило ответить встречным движением. И Иван понял - это танец. Это не отдельные шаги и элементы, а самый настоящий танец, когда и эмоции, и движения находятся в полной гармонии с музыкой, в полной гармонии с эмоциями и танцем партнёра. В голове не было, как обычно мыслей, что делать сейчас, и какое движение следующее. Было только страстное желание следовать своим чувствам, которые разгорались от эмоций партнёрши и сами подпитывали своей энергией ту, что была в его объятиях, в его власти. Только теперь он почувствовал, что это и есть танго. Музыка длилась вечно. И это радовало, потому что Иван понимал, что никогда уже не сможет танцевать так. Музыка закончилась тишиной, вернее превратилась в тишину. Так же медленно заканчивался танец. Сначала замедлением движений, потом переходя только в лёгкое прикосновение, и, наконец, превратилась в сожаление, что всё закончено и радость, что такое пережил.
Маргарита, глубоко дыша и отступив на полшага, сказала:
- А я всё же кое-что умею, - и через небольшую паузу утвердительно произнесла, - Наконец, ты понял, что такое танго.
И пошла, красиво покачивая узкими бёдрами, к выходу, где лежало её чёрное платье. В волшебном свете уличных фонарей, проникающем через узкие окна спортзала, её движение было ещё одним прекрасным танцем.
В неожиданном ярком свете Маргарита стояла у выхода в своём обтягивающем платье, под которым, Иван это точно знал, было чёрное бельё.
- Ну, что стоим? Занятия закончены, - прокричала громко учитель танцев.
