В дальнейшем питейное дело неуклонно набирало обороты. Росло количество заводов, а питейные доходы постоянно возглавляли список казенных поступлений и составили в 1825 году 19 554 600 рублей, в 1850-м - 45 015 500 рублей, в 1859-м - 80 137 700 рублей (38% бюджета).
В 1847 году система получила новое название "акцизно-откупного комиссионерства", а откупщики - новые выгоды. Каждый город с уездом теперь составлял округ, отдававшийся на откуп комиссионеру. По новым правилам, он должен был выкупать вино у казны по заготовительной цене с прибавкой откупной суммы. Чтобы повысить заинтересованность откупщиков в выборе из казны установленной пропорции вина, им - в случае полной выборки - стали выплачивать 10-15 процентов комиссионных от его стоимости. Вино сверх установленной пропорции покупалось уже без уплаты откупной суммы; продавать же его откупщик мог по ценам, установленным для потребителя. Он имел право открывать по своему усмотрению питейные заведения и продавать вино на 3 градуса ниже установленной крепости, водки - по вольным ценам. Владельцам откупов предоставлялось также право взимать в свою пользу установленный акцизный сбор с трактирных заведений, портерных лавок, ренсковых погребов и с напитков, изготовляемых на частных заводах. Впрочем, распространение более благородных напитков не поощрялось; производители и продавцы водки не стеснялись публично выступать против употребления виноградного вина и даже чая с "патриотическим опасением за будущее, которое ожидает страну, если низшие классы будут изнежены азиатской роскошью".
Нередко контракт с казной заключался купцом не в одиночку, а "в товариществе". В таком случае от компании назначался управляющий откупом, а на местах определялись поверенные. Для обслуживания откупа содержался целый штат работников - приказчики, поверенные, сидельцы в питейных домах, - в чью задачу входило обеспечение функционирования всех звеньев откупа как коммерческого предприятия. Необходимо было обеспечивать поставки вина с винокуренных заводов, тары со стекольных предприятий, организовывать наем грузчиков и перевозчиков, создавать условия для работы питейных заведений на местах - содержать питейные дома и трактиры. В подчинении откупщиков состояла 36-тысячная армия служащих: управляющие, дистанционные и частные поверенные (ведали всеми местами продажи в своей "дистанции"), смотрители магазинов (складов) и их "подвальные" работники, сидельцы-продавцы, бухгалтеры, письмоводители, пресекавшая незаконное винокурение "корчемная стража".
При всех накладных расходах откупа являлись весьма доходным способом вложения капиталов. Средняя ежегодная норма прибыли в откупном деле составляла 110 процентов, превышая, например, в 10-11 раз норму прибыли торгового капитала, обслуживавшего внутреннюю торговлю. Для отдельных откупщиков - в зависимости от потребления вина на территории откупа и методов извлечения прибыли - она была еще выше.
Кроме использования указанных выше предписанных законом привилегий, откупщик мог повысить акцизные сборы, продавать по произвольной цене чуть сдобренное простое вино под видом водки или настойки, разбавлять вино водой с добавлением настоек из табака и прочего "дурмана". В случае невыполнения обязанностей по контракту можно было, как и прежде, отсылаться на плохих "питухов" и задержать откупные платежи казне; откупные недоимки постоянно возрастали и за период с 1827 по 1859 год составили свыше 28,5 миллиона рублей.
"Водка на барский двор отпускалась в 40° и хорошо очищенная, которая называлась "дворянская". По той же цене, 3-4 рубля за ведро, крестьянам отпускали в 15° и 20° совершенно не очищенную", - сообщал современник об обычной практике кабацкой торговли середины позапрошлого века в Симбирской губернии, не скрывая при этом и прочих "подвигов" откупщиков и их стражи: "Усердие мелких исполнителей в пользу откупа простиралось до того, что они выливали квас на базарах у торговок, били корчаги, в которых крестьянки затирали брагу для свадеб, бросали и топтали в грязь хмель, набранный мужиками в лесах, и, наконец, запрещали даже растить солод для браги. Они требовали, чтобы никто не смел ставить брагу и квас ни для себя, ни для продажи на базарах и ярмарках: "Иди пить пиво и брагу в кабаке, а больше нигде не смей!""
Откупщик имел право выставлять на всех дорогах и заставах свою стражу и обыскивать проезжавших. Дворян, чиновников, духовных лиц обычно не трогали; но с крестьянами не церемонились. Их не только задерживали на заставах, но и могли нарочно подбросить на дорогу перед заставой мешок с овсом с засунутой в него бутылкой водки. Крестьянин мешок подбирал и попадался при обыске, после чего ему приходилось выбирать: либо все отдать вымогателям, либо отправляться в тюрьму.
При этом на очередных торгах государство получало постоянную "наддачу" по сравнению с предыдущими. По отчетности самих откупщиков, на протяжении 1819-1859 годов заготавливалось и продавалось одно и то же количество вина, что никак не могло соответствовать действительности. Собственные накладные расходы, борьба с конкурентами-корчемниками, взятки чиновникам и полиции не могли покрываться только торговыми махинациями и простым обманом потребителей, заключавшимся обычно в том, что в продаже почти всегда отсутствовал дешевый кабацкий "полугар" по официальной цене в 3 рубля за ведро - его всегда продавали в 2-2,5 раза дороже, чуть сдобренным, под видом "улучшенного" или очищенного вина. На продаже такой "белой водки" по 5 рублей или "водки третьего сорта" по 7 рублей за ведро и был основан расчет при наддаче на торгах. Откупщики прямо объясняли, что, продавая дешевое вино, им не собрать откупных сумм.
Извлечение огромных прибылей было невозможно и без массового производства и продажи миллионов ведер никак не "объявленного" продукта. Поэтому для XVIII-XIX столетий практически невозможно установить действительную норму потребления водки российскими подданными: приведенные в литературе цифры могут характеризовать лишь зафиксированную казенными документами долю спиртного. Подлинные же размеры кабацкой торговли к середине XIX века, по подсчетам некоторых современных исследователей, достигали 20 процентов всего товарооборота на внутреннем рынке.
Крупнейшими откупщиками становились те оборотистые предприниматели, которые оказались способными проводить масштабные торговые и финансовые операции, умели вовремя добыть крупные денежные средства, подобрать и контролировать персонал для обслуживания откупа. Помимо энергии и организационного размаха, нужно было еще умение приобретать нужные связи и использовать их к своей выгоде.
Богатейший из откупщиков Дмитрий Бенардаки прямо объяснил одному из губернаторов: "Мы, откупщики, имеем коренное правило - ежемесячно часть нашей прибыли уделять начальству, и я смею просить вас оказать мне такую же благосклонность, как и предместники ваши допускали: дозволить, в случае нужды, предлагать от души пособие". Такое "пособие" быстро стало правилом, в записке, поданной министру финансов в январе 1853 года, говорилось: "Получать жалованье из откупа считается теперь не взяткою, но жалованьем безгрешным, прибавочным к казённому жалованью: маленький уездный откуп тратит на экстренные расходы около 5 тыс. рублей и сверх того, расходует безденежно около 600 ведер вина, а по губернским городам расходы несравненно значительнее".
Чиновникам и полицейским дополнительное "жалованье" часто выдавали натурой, отчего выпивка стала неотъемлемой чертой тогдашней бюрократии. Один порядочный чиновник морского министерства был в 1828 году определен комиссионером в интендантство 2-й армии. Прибыв в Тульчин, где была главная квартира, он был поражен повальным пьянством сослуживцев: "…между ними был один горчайший пьяница, которого приятели напаивали до бесчувствия и затем клали на стол; после того начинали отпевание, по окончании которого сооружалась "поминальная закуска", где все напивались в память того, что "покойник любил выпить". Но этим не оканчивалось; когда мнимый мертвец протрезвлялся, то начинался новый кутеж в честь его "воскресения", и когда сам виновник торжества, все еще лежавший на столе и не могший шевелиться, просил пить, ему лили вино в горло". Заканчивались такие упражнения печально: в 1836 году киевский губернатор донес генерал-губернатору, что советник губернского правления Д., "по удостоверению пользующих его врачей, одержан белою горячкою, происшедшею частью от геморроидальных припадков, частью же от огорчительных размышлений".
Находившиеся на содержании у миллионеров-откупщиков губернские и уездные чиновники закрывали глаза на злоупотребления: продажу низкопробной "сивухи" по завышенным ценам (при том, что цены по условиям откупа оставались постоянными), повсеместно практиковавшиеся обмер и обсчет покупателей (трехкопеечная чарка обходилась им в 5-6 копеек) и прямую фальсификацию напитков (она была в итоге даже официально узаконена в виде разрешения откупщикам понижать установленную крепость вина).