Продолжаю делиться своим фикрайтерским творчеством, ибо почему бы и нет :), хотя я уже поняла, что это здесь особо не котируется, но и не запрещено. Я уже выложила один очень важный для меня фанфик под названием "В аду", но помимо него, законченного, у меня есть его продолжение "Далёкое небо", которому, правда, ещё далеко до завершения. А ещё есть эта история, чьё название вынесено в заголовок. Это ответвление от основного сюжета "Далёкого неба", и с прогрессом его написания у меня дела обстоят гораздо лучше, да и вообще его можно читать как отдельное произведение. Надеюсь, кому понравится. :)
Мне было холодно. Я не чувствую крепких и горячих объятий Хака. И это было так странно, и уже совершенно непривычно. Он всегда хотя бы держит меня за руку…
В полудрёме, на ощупь нахожу такую знакомую широкую спину. И мимолётное недоумение охватывает меня. Почему… спиной? Я подтягиваюсь к нему, обхватываю его стан, и утыкаюсь лицом между лопаток, вдыхая родной запах. Тепло смыкается надо мной коконом, подобно крепким объятиям. И Хак… он вздрагивает. Судорожный вздох сотрясает его сильное тело, и придушенно замирает. Он словно каменеет, и сердце его ходит ходуном, грозя вырваться из своего вместилища из плоти и костей.
Сон мой тает, как утренний туман, развеянный вспышкой удивления. Я продолжаю обнимать его, вслушиваясь в неистовую пульсацию в его груди, чувствуя как до предела, стальными канатами, напряжены его мышцы. Удивление сменяет пока неявный страх. Приподнимаюсь, скользя ладонями по ткани хакама, нахожу плечи Хака. Склоняюсь над ним, стремясь заглянуть в его лицо, пусть даже и в полумраке. Возможно ли, что ему снится кошмар? Я шепчу на ухо:
— Хак, что случилось? Ты спишь?
Тут он испускает тяжелый вздох:
— И как, по-вашему, я должен спать, когда Вы делаете такое? Какое же Вы… ещё, всё-таки, дитя.
Я хочу было переспросить, что он имеет ввиду, но… Что-то не так… Его слова, произнесенный в излишне уважительной манере, отдались эхом в моей голове, заставляя вникать в их глубинную, скрытую суть. Волосы мои встают дыбом, и мурашки охватывают тело ловчей сетью… Резко вскакиваю, и хватаюсь за голову, ибо видения пронзают мой разум так, словно я их вижу наяву.
Страх.
Вокруг свистят, разрезая воздух, стрелы. Ноги, непослушные и слабые, путаются в длинной юбке. И лишь сильная рука, сжимающая мою ладонь, не даёт упасть, не даёт сдаться. Синее хаори символом надежды развивается на широких плечах, приковывая взгляд.
Хак ведёт меня сквозь град стрел, по горной дороге, ловко орудуя массивным копьём, от чьей мощи буквально стонет воздух.
Моя свободная рука тянется к мечу, что должен висеть на поясе, ведь я хочу помочь ему! Однако моего клинка там нет… Его нигде нет! Тут я наступаю на что-то, спотыкаюсь и теряю руку Хака…
Зычный приказ оглашает горы:
— Целься в принцессу!!! В принцессу?
То есть… в меня?
Я уже готовлюсь почувствовать наконечник стрелы в своём теле, как меня накрывает тень…
Это так, похоже… Похоже на то, что случилось с Мин-Су и Тэру… Я кричу, захлёбываясь криком, что эхом разносится одновременно и по горам, и в походной палатке. И падаю в спасительную темноту.
***
Сияющее утро заглядывает мне в глаза сквозь закрытые веки, разгоняя ночной морок. Но страх ещё не покинул меня, и холод продолжает струится мурашками по телу… Потому что его рядом нет.
— Хак, — тихо и хрипло зову я, с трудом разлепляя тяжёлые, свинцовые веки. Я шарю в поисках его руки, и не нахожу. Неужели… то видение было реальностью?
Путаясь в одеяле, я неловко поднимаюсь и выбегаю из палатки:
— Хак?!
Однако, на какой-то момент я впадаю в ступор, ибо не узнаю этого места, хотя эта и была обычная полянка, затерянная среди леса, поросшая изумрудной травой. Таких в мире было великое множество, но разве мы не на болотах остановились?
— Принцесса?
Я отвлекаюсь от созерцания совершенно незнакомой мне опушки, и бросаюсь к Хаку, что поднялся мне навстречу, отложив в сторону точило. Не обращая внимания более на никого и ничего, я кидаюсь ему на шею…
Живой.
Однако он не обнял меня в ответ, как обычно, и даже будто отшатнулся. Звенящая тишина повисла над лагерем, в которой отчётливо прозвучали слова Хака, произнесенные с незнакомыми мне интонациями:
— Принцесса, Вы ведь в порядке, да? Вы так странно себя ведёте…
Что… Перед глазами вновь мелькнуло давешнее видение.
— Да, принцесса, Вам не нездоровиться?!
— Йонушка, дорогая, ты…
— А меня волнует, почему она настолько истощенной выглядит?! Что за чертовщина! Хотя волосы тоже…
Моё сердце замирает. Я ведь знаю, кто они, эти обладатели двух первых голосов, хотя и слышу их впервые в жизни.
Я отрываюсь от Хака, перестаю обвивать его напряженную шею, кидаю взгляд на его растерянно-изумленное и недоверчиво-смущенное лицо. Я ещё ни разу не видела столько эмоций на его лице. Гремучая смесь… Хотелось бы поглядеть подольше, но мой долг меня зовёт. Долг по отношению к тем трём молодым мужчинам, чьи волосы сверкают на солнце подобно драгоценным камням ослепительно-белым, изумрудным и нежно-голубым окрасом. Мир и их лица перед глазами расплываются, когда я, даже не сумев сделать и пару шагов к ним на ватных, дрожащих ногах, оседаю на колени. Уткнувшись лбом в землю, я прошу у них прощения. Прощения за то, что существую.
***
В ту ночь, Громовой Зверь, как обычно особо и не спал. Пусть даже они и лежали с принцессой под разными одеялами близость девушки была слишком очевидной. И даже то, что он поворачивался к ней спиной, особо ему не помогало: в таких случаях, Хак мог рассчитать лишь на полудрему.
В эту ночь все было точно также. Вернее, в ее первую половину, затем же… Будучи находясь в пограничном состоянии между сном и бодростью, Хак вдруг почувствовал, что что-то коснулось его груди. Дрёму мгновенно сдуло, ибо, даже сквозь полусон он чуть ли не сразу понял, что это. Маленькая и удивительно холодная ручка принцессы перекинулась через его пояс, и вся её мягкая невесомость тесно прижалась к его спине. На какой-то момент ему даже подумалось, что он всё-таки заснул, и очень глубоко, и это ему всего лишь мерещится… Однако, что произошло следом, убедило Хака в реальности происходящего. Нежная девичья ладошка скользнула по его груди, даже сквозь одежду, оставляя след гусиной кожи, и ароматное и лёгкое — словно бабочка крылом махнула — дыхание коснулась его щеки…
— Хак, что случилось? Ты спишь?
Конечно к тому, что принцесса порой делала двусмысленные вещи, что смущали и сбивали с толку, но в итоге оказывались всего лишь невинной шуткой, ему было не привыкать. И Хака уже давно это не расстраивало, хотя, время от времени, и заставляло губы кривиться в нервной усмешке, с которых, обычно затем, срывалась какая-нибудь затейливая колкость. Однако то, что происходило сейчас было чересчур даже для наивной и бестолковой принцессы. Хак испустил тяжёлый вздох.
— И как по-вашему я должен спать, когда Вы делаете такие вещи? Какое же Вы… ещё всё-таки дитя.
Она отняла руку и отодвинулась почти сразу, и Хак был уже готов услышать слова извинения, смущенным и ломким спросонья голосом. Но вместо этого послышалось какое-то шебуршание, и Хак, приподнявшись на локте, обернулся. Насколько он мог судить во мраке, слабо рассеянным светом ущербной луны, принцесса почему-то встала во весь рост, и застыла на месте.
— Принцесса? Что с Вами? — Хак, живо оказавшись рядом, обеспокоенно вгляделся в лицо. Девушка обоими руками держалась за голову, а взгляд её был остекленевший и слепой…
— Что за… При…
И тут она пронзительно закричала… Закричала с невообразимой болью в голосе. Он никогда бы в жизни не хотел бы больше слышать подобное. Только не от принцессы.
Девушка обессиленно упала ему в объятия, потеряв сознания. И только сейчас Хак заметил насколько длинными стали ее волосы. Но не только это было странным. Держа девушку в объятиях, Громовой Зверь поразился ее почти болезненной худобе.
— Принцесса… Принцесса!
***
Хак чертыхнулся, когда, сделав неловкое движение, порезался о тяжёлое лезвие своего Гуань Дао. Он не отпустил точило, и рассеяно слизав кровь с безымянного пальца, бросил напряжённый взгляд в сторону палатки, где находилась принцесса.
Разумеется этой ночью не только ему, но и остальным поспать толком не удалось. Хотя Юн и успокаивал всех, утверждая, что нельзя было сказать, что девушка чем-то больна, и что её жизни ничего не угрожает… Пусть даже и было видно невооружённым взглядом, что он сам особо в это не верил, и все снадобья мальчика валились из его дрожащих рук. Ведь на лицо было то, что за ночь с принцессой произошли, хоть и не кардинальные, но всё же необъяснимые изменения. И они… пугали.
Все в это утро были непривычно молчаливы. И не только у Юна тряслись руки, хоть он и сидел, углубившись в потрепанную медицинскую книжку, разложив вокруг себя свои склянки: Киджа никак не мог разжечь костер, Джи-Ха еле разделывал оленя, и даже, вечно неугомонный Зено притих и не требовал, как обычно завтрак. А вокруг разливалось сияющее утро, в вышине переливались трелями птицы, и только, казалось, над этой полянкой нависла тёмная туча, что гасила все звуки. Однако вскоре эта тягостная тишина была прервана высокими возгласом, от которого у Хака зашевелились волосы на затылке. Столько в этом голосе мольбы, отчаяния и страха, и с трудом верилось, что все эти чувства были сосредоточены в одном слове. Его имени…
— Хак?!
Громовой Зверь хотел тотчас же подскочить, но невольно застыл на месте, увидев, как принцесса эфемерным видением, выбежала из палатки. При свете дня она выглядела ещё более хрупкой, воздушной, тоненькой, как стебелёк. А ведь тренировки с ним и дальние пешие походы уже оставили на ней свои благотворные следы. По крайней мере, так было вчера… И ещё эти длинные, достигающие бедер волосы… Даже, когда принцесса жила во дворце у нее таких не было. И, возможно именно поэтому она выглядела такой женственной и взрослой.
— Принцесса? — Хак, наконец то, встал, замечая, как принцесса с явным недоумением, оглядела их стоянку. Словно не узнавала… Но это странное выражение схлынуло, как только принцесса увидела его, и от новых чувств, что расцвели на ее лице, у Зверя сперло дыхание. А когда она повисла на его шее, ему опять почудилось, что это сон. Жадно вдохнув её нежный аромат, Хак с трудом сдержал желание сжать её в ответных объятиях. Какой же она худенькой была! Казалось, если он это сделает, то, несомненно, её разломает. Хак, стараясь выровнять дыхание и взять себя в руки, спросил прижимающую к нему девушку:
— Принцесса, Вы ведь в порядке, да? Вы так странно себя ведёте…
А затем последовало то, что никто не ожидал. Принцесса, рухнув перед потрясенными драконами на колени, начала молить их о прощении.
***
Я сижу, очень сильно укутанная, и временами шмыгаю носом. Но это меня мало беспокоит, ибо я не могу налюбоваться ими.
Было немного странно, что я с такой лёгкостью приняла столь невозможное событие: перенос в иной мир. Но было ещё более удивительно то, что я смогла вообще это осознать, и даже сумела объяснить остальным. Возможно, в бытность драконом для меня это было рядовое событие, и память о столь давних временах отпечаталась в виде интуиции. Однако я пока не могу сосредоточиться на этом вопросе… Мой взгляд магнитом притягивается к милым драконам, что сидят неподалеку рядком, и растерянно переглядываются, а их миски с с мясной похлебкой стынут в руках. Киджа, Шинья, Джи-Ха и, разумеется, Зено.
После моего — чего уж греха таить! — путанного объяснения, они все какое-то время пребывают в безмолвии. Затем Джи-Ха, Зелёный Дракон, у меня осторожно интересуется:
— Так значит, Йонушка, в своем мире ты не встретила ещё ни Киджу, ни Шинью, и, особенно, меня?
— Нет, Джи-Ха, к сожалению… Но сейчас как раз, этим Хак, Зено, Юн и я занимаемся.
Жёлтый Дракон, что как-то странно, что, в целом, неудивительно, смотрит на меня, встрепенулся:
— Значит, иной Зено уже путешествует с иной юной госпожой… Но это нормально: раз другой мир, то и события происходят иначе.
Здешний Зено отличается. На нём не так явственно видна печать неизмеримых, тысячелетних страданий. Странная смесь радости и горечи расцветает в груди. Возможно, здесь жизнь моего милого Жёлтого Дракона была более благополучной. Хотя он не совсем мой, но я все равно рада за него.
— Вот только насколько различаются? — задаёт должен быть очень сильно интересующий всех вопрос Юн.
Мне тоже это очень любопытно, однако…
— А вот меня больше интересует другое: где наша принцесса?
Я обращаю внимание на Хака, что сидит чуть особняком. Взгляд его был опущен к плошке, но, судя по всему, к еде он даже не притронулся, а голос звучит напряжённо. Как же всё-таки непривычно, что он ко мне так обращается! Последним кто величал меня этим уже несущественным титулом был…
— Принцесса, вы… Почему вы плачете?!
Я растерянно моргаю, ощущая влагу на щеках, и виновато улыбаюсь, обращенным ко мне встревоженным лицам.
— Да так, — Зено протягивает мне платок, и я с благодарностью его принимаю, — просто вспомнила кое-что. Не обращайте внимания.
— Как это мы можем не обращать внимания?! — горячо восклицает Киджа, Белый Дракон, одетый в некогда дорогие белые одежды, которые, на данный момент, имели весьма истрепанный вид. — Пусть вы даже из другого мира, но вы всё равно наша. — Тут он бросает укоризненный взгляд в сторону Хака, что, наконец, поднимает лицо от миски. На его лице было совершено не читаемое выражение… Почему-то от этого болезненно сжалось сердце.
— Моя драконья кровь говорит мне об этом, — тем временем продолжает Киджа, прижав свою удивительную драконью руку к груди. — Но все же, хотелось бы знать…
— Я понимаю, — киваю я. — Думаю, возможно, если я на месте здешней Йоны, то значит она на моём. Не волнуйтесь, с ней будет всё в… порядке.
Что… Что происходит?
Залитая золотым светом уютная полянка исчезает, поглощенная массивной утробой мрачных и сырых стен. И невероятным контрастом среди унылого однообразия серого камня выделяются величественные врата с золотым барельефом, на котором изображены драконы. Перед ними стоит невысокая фигурка, которую, однако, по каким-то ещё неясным причинам, никак нельзя было назвать хрупкой. У неё были алые локоны, что ниспадали волной до самого пояса… Это… Девушка вдруг оборачивается, словно ощутив мой взгляд, и мне чудится, что я гляжусь в зеркало. Это… я, и, в тоже время, нет…
Взгляд её полон страха, боли и… решимости. Она отворачивается, и врата раскрываются, приведенные в движение гигантами-стражами, которых я, до сей поры, не замечала. Она входит, и я вместе, с ней, как привязанная, незримой, но нерушимой нитью. И мы видим… Дракона. Прекрасного и белоснежного, как свежевыпавший снег…
— Брат мой! — восклицаю я, с ужасом замечая на нём оковы.
Но она говорит иное:
— Киджа…
Огромное спасибо, если дочитали до конца! Лайк и подписка приветствуются! :)