«Как-то, в январе сорок второго, под Мясным Бором, пригнали из Сибири пополнение: лыжный батальон — пятьсот парней 17-18 лет. Рослые, сильные ребята, спортсмены, кровь с молоком. На всех новые полушубки, валенки. У всех автоматы. Комсомольцы. Рвутся в бой. А тут как раз на пути наступающих возник немецкий узел сопротивления — деревушка на холме, пупком выделяющаяся среди полей. В каменных фундаментах домов — доты, много дзотов, пулеметов, минометов. Два яруса траншей. Кругом же деревушки — метров семьсот открытого, голого, заснеженного поля. Преодолеть этот открытый участок невозможно: все пристреляно. Наступление здесь застопорилось.
И вот, без разведки, без прикидки, скомандовал пьяный генерал лыжникам: «Вперед!! Взять деревню!» И батальон стремительно, с разгону, с воплем: «Уррррааааа!!!» выскочил на поле перед деревней. Метров двести скользили лыжники вперед, как бы по инерции, а через десять минут на снегу лежали одни трупы. Батальон погиб. Раненых, которые шевелились, немцы добивали из своих укрытий. Притаившиеся вскоре замерзли. Выползти никто не смог. Санитары не отваживались выйти на поле, а те, кто попытался, были убиты...» [1]
Рассказы подобные этому, больно ранят душу, ка железом по стеклу, скребут по нервам, вызывая недоумение: «неужели все так и было? Вот так просто и буднично, как описывает в своей книге Николай Никулин, погиб отдельный лыжный батальон. Отборные солдаты, генофонд нации. Зачем же их учили, тренировали, вооружали, чтобы угробить так бездарно, на радость врагу?
Атака в лоб на пулеметы и пьяный генерал – обязательные атрибуты жанра. Таких рассказов, к сожалению, достаточно много, особенно в сети Интернет. И почти всегда следует оговорка: «сам этого не видел», или "записано со слов»…ни номера батальона, ни документов…» Вот и Николай Никулин про гибель лыжного батальона услышал на привале возле костра от неизвестного солдата.
«Солдатская правда» – окопные слухи, чаще всего основывались на реальных событиях. Но не потому, что глаза солдата были всевидящи, просто бойцы везде имели свои «уши». Вестовые, денщики, связные и, конечно, писаря – были источниками информации, которая просачивалась в окопы из штабов и офицерских блиндажей. Эта информация обсуждалась возле солдатских костров, передавалась из окопа в окоп, из уст в уста, обрастала новыми подробностями, осмыслялась и выливалась в конце концов в невеселый вывод: «все там будем…». Ведь никто ничего хорошего от войны не ждал.
Горечью веет и от воспоминаний ветерана ВОВ Бориса Наумовича Лившица, который рассказал о разгроме 59-го отдельного лыжного батальона. Его мемуары тоже - про лыжников из Сибири, тоже – про кровь с молоком, тоже – про бесславную гибель. Но только с конкретикой: с указанием места и времени и номера батальона. Такую информацию по крайней мере хоть можно проверить.
Итак, Борис Наумович Лившиц – еврей, почти белобилетник, просился в военкомате в саперное училище, но случайно попадает в ряды отдельного лыжного батальона из Сибири, который по пути на фронт проходит до подготовку в Бершетских военных лагерях под городом Молотовым (Пермь). Это был 59-й ОЛБ, который начал формироваться в Красноярском крае. О Бершетских лагерях у призывника Лившица остались не лучшие воспоминания; «Спали только на боку, чувствовали себя как шпроты в консервной банке. Кормили впроголодь, наряд на кухню был для меня праздником, там могли дать пару лишних ложек каши. Для службы в лыжных батальонах отбирали в основном только сибиряков и уральцев, таежников, людей, про которых говорили -«со ста метров белке в глаз попадает, чтобы шкурку не испортить». А я даже на лыжах никогда в жизни раньше не стоял и не имел малейшего понятия об оружии и о многих других армейских нюансах. Мне было очень непросто втянуться в армейскую жизнь.» [2] О составе батальона Борис Наумович отзывался не очень лестно, но очевидно честно: «В лыжбат набирали молодых ребят из уральской и таежной сибирской глубинки. Все крепыши, косая сажень в плечах, здоровяки 1920-1922 г.р. И когда в строю батальона , среди этих богатырей, замечали маленького роста, очкастого щуплого еврея, то это в какой-то степени выглядело карикатурно.»…[3] «В батальоне подавляющее большинство солдат имело два-четыре класса образования сельской начальной школы, и я со своими двумя курсами университета за спиной, считался «почти академиком». [4] Однако красиво писать и рисовать карты рядовой Лифшиц не умел. Поэтому Бориса Наумовича списали в хозвзвод ездовым. «Первый месяц на фронте я был солдатом хозвзвода, и этот факт в буквальном смысле спас мою жизнь в один страшный день, когда наш батальон почти полностью погиб ранней весной 1942 года…» [5]
Этот месяц на фронте у лыжного батальона начался отнюдь не с героизма. «Всю дорогу на фронт батальон голодал. Но когда нас выгрузили, то все эти туши закинули в котел и бойцов накормили мясом «от пуза». Да еще начпрод получил «наркомовские» сто грамм водки на весь личный состав за несколько дней. Всю водку сразу выдали бойцам, чтобы дать возможность согреться, разместили то нас прямо на снегу, а не в теплых обжитых блиндажах или землянках. Все напились «в дым». На весь батальон остались трезвыми два человека - комбат, могучий мужик, для которого и литр спирта не был чрезмерной дозой, и я, никогда ранее не любивший выпить. Комбат меня поставил часовым и я всю ночь ходил вокруг расположения батальона охраняя заснувших товарищей от непонятно от кого и чего… А на утро, после этой «обжираловки», у всего батальона заболели животы, все поносили…» [6] «Грелись у костров, которые по инструкциям запрещалось разводить в ближнем тылу. Все бойцы ходили в прожженных шинелях и обгоревших шапках. И пока нам подвезли кирки и лопаты для рытья землянок, у нас 17 человек из батальона обморозилось и заболело…Их отправили в госпиталь. Месяц мы простояли в ближнем тылу.» [7]
Медицинские потери батальона подтверждены документально. В строевой записке от 8 марта 1942 года командир батальона действительно указал, что в медсанбат направлено 17 человек. 13 солдат, два сержанта и два офицера. Но, вот по поводу коллективной пьянки есть вопросы. Во-первых, большую половину батальона составляли солдаты 1922-24 гг. рождения, они были еще молоды. Во-вторых, очень много было спортсменов, которые не пили совсем. В третьих, в архиве сохранилась фотография командира батальона Антона Антоновича Бойко на который он совсем не походит на могучего богатыря, пьющего спирт литрами. По-моему он скорее напоминает худощавого артиста Хабенского…
Если он так плохо командовал батальоном, почему его не отправили в трибунал? Почему Бойко доверили руководить в пути целым воинским эшелона № 30667? И где, кстати, в это время был комиссар старший политрук Терентьев Иван Кириллович?
Ответ на этот вопрос есть в воспоминаниях Б.Н.Лившица. «Все что я видел на войне - это сплошная кровь, боль, голод, вши, людские страдания, и бесчисленные трупы красноармейцев перед глазами, тела убитых ребят, погибших в основном только благодаря бездарям-командирам.» [8] Судя по воспоминаниям Б.Н,Лившица «бездарей» среди командиров хватало на всех уровнях управления. «Наш батальон прибыл на фронт почти без оружия. На 575 человек личного состава было всего 70 винтовок. Оружие привезли нам только в первые дни марта. Кроме винтовок доставили в ОЛБ несколько станковых пулеметов, 47-мм и 82-мм минометов. Даже появились автоматы, которых хватило для сформирования взвода автоматчиков. Лыжи были у всех, кроме обозников. И только после этого батальону поставили боевую задачу… Насколько я знаю, батальон должен был пройти в немецкий тыл и развернуть там диверсионную деятельность.»
Бой, о котором вспоминал Б.Н.Лившиц произошел 8-12 апреля 1942 года. Тут он не ошибся, но дальше начинаются расхождения с документами.
Начнем с того, что 59-й отдельный лыжный батальон ушел за линию фронта полностью вооруженным и, можно сказать, обстрелянным. Из донесения командира старшего лейтенанта А.Бойко от 11.03.42 г. на вооружении батальона находилось 284 винтовки, 140 карабинов, 48 ППД, 13 ручных пулеметов, 1 станковый пулемет, 20 пистолетов ТТ, один наган, 3 снайперских винтовки, 9 - 50 мм миномётов и 6 - 82 мм. миномётов, что соответствовало штату. Было достаточное количество боеприпасов, в том числе гранат. Было даже две радиостанции – редкость по тем временам. [9] Информация о том, что батальон месяц прохлаждался в ближайшем тылу идет в разрез с наградными документами на лейтенанта Кабакова Н.П. В представлении на орден Красного Знамени говорится, что политрук роты лыжников 20 марта 1942 года в составе батальона вступил в бой с противников в районе Синявино, проник с ротой в тыл противника, где выполняя приказ командующего армией, перерезал дорогу на д.Виняголово, напал на штабную машину, убил трех офицеров и захватил важные документы, которые позволили потом организовать наступление армии на 20 км. Был награжден орденом Красной Звезды. [10 ]Рядовой Марьин Афанасий Андреевич был представлен к ордену Славы III за то, что 28 марта в составе группы лыжников заминировал в тылу немцев дорогу, ведущую к станции Любань откуда к противнику поступало пополнение. Группа Марьина заняла оборону на развилке дорог и видела как 29 марта на их минном поле подорвался немецкий танк. Лыжники совершили нападение на штабную машину и доставили в штаб батальона чемодан с немецкими документами. За этот подвиг рядовой А. Марьин был награжден медалью «За отвагу». [11] В наградном листе на Каргаполова Фёдора Александровича сказано, что с февраля месяца по 13 апреля 1942 года он неоднократно ходил в тыл противнику, где в составе батальона нападал на гарнизоны немцев, за что награжден был медалью «За боевые заслуги».[12] Слово «неоднократно» конкретизируется в наградном листе на красноармейца Суворова Николая Семеновича. В нем говорится, что в период с 28 февраля по 17 апреля он четыре раз ходил в тыл противника и громил немецкие тылы в составе батальона. [13] Как видим, 59-й батальон не прозябал в тылу, а активно выполнял задания командования армии.
В строевой записке от 8 марта 1942 года командир батальона указал, что в строю находится 556 человек. [14]
8 апреля 1942 года согласно справки о боевом и численном составе в батальоне было 526 человек. [15] Из этого следует, что за месяц старший лейтенант А,Бойко потерял убитыми и ранеными 30 человек или 5 % от всего личного состава. Из этого можно сделать вывод, что батальон (за вычетом хозяйственного взвода) всё таки участвовал в боях, а не отсиживался в тылу.
Но вернёмся к 8 апреля 1942 года. Вот как описывает этот день ездовой хозяйственного взвода Б.Н,Лившиц. «Ночью весь батальон ушел во вражеский тыл по разведанной тропе. Хозвзвод остался на позициях, в тыл к немцам нас не взяли, и благодаря этой счастливой случайности я с вами сейчас разговариваю. А так бы и мои кости лежали в ленинградских болотах еще с марта 1942 года. Батальон попал в подготовленную засаду. Из 550 человек ушедших на задание, на следующие сутки к своим вернулось всего 130 лыжников. Уцелевшие бойцы рассказали, что батальон бился до последнего патрона. Комбат и начштаба, будучи окружены немцами, сражались до конца и погибли. Из командиров батальона остался живым только командир пулеметной роты. Редкая сволочь. Его фамилию, я так и не смог забыть после войны. Это был лейтенант Кармаза…» [16]
Тут начинаются нестыковки. Офицера с такой фамилией в 59-м лыжном батальоне не было. Как не было и пулеметной роты. Взводом ручных пулеметов командовал лейтенант Могицкий. Звали его Сруль Моисеевич. Он был тоже, как Б.Н.Лившиц, еврей, и вряд ли они не могли знать друг друга. Пулеметчики Могицкого в окружении, ведя бой в составе батальона, не могли затаиться и не стрелять. Они вели огонь из своих и трофейных пулеметов до последнего патрона и пулеметчика.
А украинец Кармаза Иван Фёдорович 21 года от роду был старшиной, командиром отделения и погиб 10.04.1942 в Мгинском районе Ленинградской области под деревней Виняголово, [17] И он точно не мог совершить поступков, которые приписывает ему в своих воспоминаниях Б.Н.Лившиц. «Этот ротный тщательно замаскировался и когда наш батальон погибал, приказал своим пулеметчикам - «Огня не открывать!». И этого жуткого подлеца и труса, предавшего своих товарищей в бою, назначили командовать остатками батальона. Этот новый комбат еще успел многим людям судьбы поломать.» [18]Тут опять нестыковочка. Повторюсь, старшина Кармаза погиб. А командиром 59-го ОЛБ после гибели старшего лейтенанта А,Бойко, стал не Кармаза, а командир первой лыжной роты лейтенант Ульянов Леонид Поликарпович Это из его объяснительной записки мы можем точно узнать подробности того рокового боя, где погибло большинство солдат и офицеров 59-го ОЛБ. [19]
Но вернемся снова к воспоминаниям Б.Н,Лившица «Когда в конце апреля нас вывели на переформировку в тыл под Ярославль, то мы повстречали ребят из 58-го ОЛБ ( или кажется из 56-го), тоже сформированного в Перми, одновременно вместе с нашим 59-м ОЛБ.» [20]
Надо сказать, что такая встреча не могла состояться. 56-й ОЛБ формировался не в Перми, а в Кировской области, как отдельная часть не воевал, и был сразу влит в состав 259-й СД Волховского фронта, а 58-й ОЛБ воевал вдали от Ленинграда на Брянском фронте. (прим. авт)…
Но продолжу цитировать Б.Н. Лившица: «Этот батальон ушел в немецкий тыл перед нами, на соседнем участке. Они тоже попали в засаду. Немцы спрятали свои танки и орудия в копнах сена, и когда на рассвете весь батальон вытянулся на заснеженном поле, то немцы просто истребили огнем артиллерии и танковых орудий почти всех лыжников. Из 600 человек, назад, к своим, прорвались только несколько человек… И услышав об этой трагедии, мы ничему не удивились. Настолько мы уже привыкли к таким горьким потерям и к подобным страшным неудачам. Ведь никто не сможет ни мне, ни вам объяснить, почему отборный лыжный батальон, сотни подготовленных бойцов, погибли в первом же бою так и не причинив никакого серьезного урона врагу?» [21]
Что можно ответить на этот непростой вопрос? Бог нам всем судья. Редко кто из нас застрахован от ошибок, особенно, если пользуется непроверенной информацией.
Неточности в цифрах, географических названиях, фамилиях проникали, разумеется, и воспоминания ветеранов. Кого-то из них подводила память, кто-то намеренно сгущал краски от «обиды на жизнь» и доставшуюся им нелегкую военную судьбу. Поэтому брать мемуары за основу исследования без учета других документов, однозначно нельзя.
Изучив архивные документы, я могу сказать с уверенностью: солдаты и офицеры 59-го ОЛБ погибли не зря, сражались геройски и нанесли врагу ощутимый урон. Бой в тылу противника шел четыре дня. Боевую задачу лыжники выполнили. Те, кто остался жив, вынося раненых, вернулись через линию фронта.
О том, как лыжники выручали из окружения горных стрелков под деревней Виняголово, читайте на страницах сообщества "Пермский лыжбат" https://vk.com/public180749069?w=wall-180749069_738
А.Овчинников.
Пермский лыжбат. Преданы и забыты.
80 лет его считали пропавшим без вести.
В поисках пропавшего батальона.