Превращение Сибири и Дальнего Востока в неотъемлемую часть Российского государства описывалось в отечественной историографии в разные эпохи самых разных терминах. А поскольку нет ничего лучше, чем докапываться до слов, то именно этим мы и займёмся.
И наиболее честно, если так вообще можно выразиться, к описанию процесса освоения земель за Уралом подошли дореволюционные историки. Они оперировали, в основном, такими словами, как "завоевание" или "покорение", делая акцент на силе русского оружия.
Одна из первых работ по истории Сибири за авторством И.Е. Фишера (1771) так и называется: "Сибирская история с самого открытия до завоевания сей земли российским оружием". Да и первые региональные летописи - Пустозёрская и Бузуновская - рассказывали именно о "покорении" Сибири и Сибирского царства.
Такой подход к описанию деятельности сибирских перво- и второпроходцев не менялся вплоть до прихода советской власти. В первые её десятилетия "завоевание" и "покорение" остались, но приобрели отчётливый негативный оттенок. И пока еще на коне был М.Н. Покровский, присоединение нерусских народов к России рассматривалось как "абсолютное зло" со всеми вытекающими.
Однако такой подход в исторической науке продержался недолго. Уже в середине 1930-х годов присоединение к России в XVII–XIX веках иных народов начинает рассматриваться как "наименьшее зло", по сравнению с бесчеловечным гнетом других завоевателей-империалистов. И да, сам процесс вовлечения в состав России Сибири и Дальнего Востока начинают называть не "завоеванием", а именно что "присоединением".
Нельзя сказать, что в такой замене совсем не было смысла. Так историк В.И. Шунков вполне здраво считал "присоединение" более точным и корректным термином. Как минимум, потому, что взаимодействие русских и местного населения включало в себя не только месилово за территорию, но и активную торговлю и культурный обмен. Да и примеры добровольного вхождения "под руку российскую" тоже были.
Ложка так необходимого здесь дёгтя заключается в том, что к переосмыслению терминологии ученых побудила не тяга к научной истине, а вполне конкретные идеологические тенденции. И даже термин "присоединение" вскоре перестанет отвечать политической конъюктуре.
Так, якутский историк Г.П. Башарин утверждал, что концепция присоединения плоха своей "опасностью рецидива теории завоевания". Он посчитал необходимым использовать термин "вхождение" как отражение мирного характера присоединения вот вообще всей Сибири к Русскому государству. Автором термина "вхождение" сам Башарин не был, его предложили до него С.В. Бахрушин и С.А. Токарев, однако ему принадлежит первенство в новой трактовке. К слову "вхождение" он добавил ключевое понятие – "добровольное".
Даже в советских реалиях отказ от трактовки присоединения Сибири как завоевания не проходил безболезненно. Далеко не все историки приняли новый вариант безоговорочно. Не согласились с термином "вхождение" сибирские ученые Л.М. Горюшкин и Н.А. Миненко. Долго сопротивлялся новым тенденциям якутский историк Ф.Г. Сафронов, но в конце концов и он вынужден был отказаться от термина "завоевание". Не приняв нового термина, тот же Сафронов вернулся в итоге к слову "присоединение", поскольку в нем отражалась двойственность процессов освоения Сибири.
К 1970-м годам концепция преимущественно мирного и добровольного присоединения Сибири к России стала господствующей в советской историографии. Фактически, произошло выхолащивание концепции Шункова: из формулы "присоединение" = "завоевание" + "добровольное вхождение" осталось только последнее.
Стремление подчеркнуть мирный характер сибирской одиссеи Российского государства не могло не войти в противоречие с документальной базой. "Скаски" землепроходцев, отчёты и донесения воевод: все они рисовали совсем иную, более кровавую картину освоения новых земель. В общем, характер источников не шибко соответствовал концепции мирного присоединения Сибири. На вопрос "что делать" ответ нашёлся достаточно быстро - нещадно резать.
С конца 1940-х годов широкое распространение получает практика публикации документов с купюрами и в извлечениях. Начало этому положили два сборника документов, вышедших в самом начале 1950-х годов в Москве и Ленинграде. Эти книги содержали много ранее не известных документов, и именно с них берет начало традиция замалчивания неудобных для официальной историографии вопросов.
Активно подвергались сокращению расспросные речи, доклады, челобитные и другие документы, в которых упоминалось о вооруженных стычках с местными народами. Именно в таком урезанном виде они затем и публиковались массовых изданиях. Многочисленные эпизоды военных столкновений, обоюдных набегов и рейдов в большинстве своём опускались, рисуя более мирную и спокойную картину.
Сейчас большинство источников стали доступны в своём первозданном виде, да историки, в целом, признают противоречивый характер освоения Зауралья. Как называть этот процесс - покорением, завоеванием или присоединением - выбор уже сугубо индивидуальный. В трактовке таких событий невозможно найти однозначного варианта.
P.S. Ну, и да. Наиболее часто в связи с присоединением Сибири обсуждается вопрос о том, является ли Россия колониальной державой или нет. Лично меня сравнение русского опыта покорения местных народов с передовым британским или, не дай Боже, бельгийским не устраивает. Можно было бы провести параллель с Испанией, но, насколько я знаю, наши не были особенно заинтересованы в интеграции новопокорённых народов в сосаити, да и университетов они юкагирам с коряками до революции ни одного не построили. Так что тут дело сложное.
Автор - Илья Агафонов
