Его победы на поле боя известны всему миру, но так ли хорошо мы знаем Александра Васильевича в жизни?! Он принципиально отличался и от классического военного и от типичного царедворца. Скорее такое поведение подходило юродивому, ведь в том, что представлялось обычным людям чудачествами, был глубокий смысл.
Спартанский образ жизни полководца
Первая «причуда», которой Суворов следовал с раннего детства, для любого советского ребёнка совсем не покажется необычной. Однако в XVIII веке о пользе закаливания никто ещё не трубил по телевизору и желание обливаться по утрам ледяной водой казалось современникам дикой прихотью.
Впрочем, одним холодным душем дело у Суворова не заканчивалось. После закаливания он практиковал пробежки в течение часа по своему дому или палатке, если находился в походе. Тут для людей XXI века, на первый взгляд, необычно только то, что полководец делал это в небольшом и замкнутом помещении, вместо того, чтобы подобно нашим современникам устраивать забеги по улицам или паркам. Однако этому тоже было объяснение – он бегал нагишом.
Кстати, как и многие из нас, Суворов предпочитал не терять зря время, отводимое на пробежку. Слушать аудиокниги он по понятным причинам не мог, поэтому бегал со словарём и таким экстравагантным способом научился сносно понимать турецкий, татарский и карельский языки. Где он добыл словарь последнего, правда, загадка...
Не довольствуясь одними пробежками, он и пешком проходил в день не меньше 10 километров, и вообще всячески закалял свой организм: спал на сене без одеяла, игнорировал меховую одежду зимой, презирал перчатки и даже не укрывался плащом в дождь.
Такое же презрение к излишествам касалось различных сторон его жизни. Так основательный приём пищи у него был всего один раз за день. А поскольку вставал Суворов очень рано (практически в полночь), то и «обедал» он в районе 8 утра. Исключение приходилось делать в случае приёмов у государей, которые, конечно, проходили совсем в другое время.
Ел, кстати, Суворов только оловянными ложками, которые были специально оформлены под серебряные, чтобы не вызывать лишних вопросов. И даже на званые ужины он брал с собой личного повара, чтобы есть только то, что приготовлено знакомой рукой. Кто-то видел в этом причуду, кто-то думал, что полководец опасается отравления, но на самом деле у него просто были регулярные проблемы с пищеварением и он предпочитал есть только ту еду, которая ему точно не повредит.
Чудачества Суворова при дворе
Прихоть с поваром была не единственной странностью, которую Александр Васильевич позволял себе в высшем свете. Он не любил портреты и избегал необходимости для них позировать. Более того, в его собственном доме не было зеркал, а если ему приходилось квартировать у кого-то, то все отражающие поверхности он просил завесить, отшучиваясь: «Не хочу видеть другого Суворова!»
К императрице Екатерине II полководец относился с почтением и даже из уважения к ней несколько раз зимой надевал подаренную ему соболью шубу с золотыми петлицами и кистями. Правда, делал это он перед самым выходом из кареты и тут же сбрасывал с плеч, возвращаясь в неё.
А вот с Павлом I взаимопонимания не получилось. Новый император решил поменять русскую армию, тщательно создававшуюся по заветам Суворова, на прусский манер, что полководцу жутко не нравилось. Александр Васильевич попросту саботировал реформы и в итоге был отправлен в отставку, как и многие высшие офицеры екатерининской поры.
Через год ссылки Павел вызвал его к себе в Петербург с намерением примириться, но Суворов устроил целое представление. Одного новоявленного генерала спросил: «Не скользко ли ему вести сражения на паркете?». Другому, намекая на высокомерие, заявил: «Поцеловал бы тебя в губы, да нос твой мешает». А вот истопнику, встреченному в одной из комнат, поклонился в ноги. Когда кто-то из придворных сказал: «Да это же просто слуга!», Суворов моментально парировал: «Сегодня слуга, а завтра, глядишь, и граф!».
Хотя сам полководец наградами никогда обойдён не был, ко всем орденам и титулам он всё же относился скептически. Однажды, проезжая через какое-то кладбище, Александр Васильевич увидел могилу, на которой были перечислены все регалии покойного, да так тесно, что на камне едва хватило места. Тогда полководец сказал своему верному денщику Прохору Дубасову, чтобы на его надгробии написали всего три слова: «Здесь лежит Суворов».