Мы с тетей понесли документы в приемную комиссию, но cenpeiapb объяснил, что в педучилище принимают только москвичей и жителей области. Дело в том, что у них на тот момент не было общежития.
Мы с моей тетей ушли домой огорченные. Написали родителям - телефонов тогда не было, и я уехала обратно в деревню. Ну что ж, раз так, буду работать в колхозе... Мама, увидев меня, очень рассердилась на тетю, что та не помогла мне устроиться в Москве. Написала ей письмо. Получив ответ, родители отправили меня обратно.
Тетя меня определила ученицей в ФЗУ, на фабрику имени Калинина. У предприятия имелось общежитие за городом, где меня и прописали. Но чаще я оставалась на ночь у тети.
В ФЗУ у меня все получалось. Через шесть месяцев я уже сама стала обучать работе на прядильной машине вновь поступающих девочек По окончании ФЗУ я получила диплом с отличием.
Поступила в текстильный техникум без отрыва от производства (учеба вечером, после работы). Работала помощником мастера, мастером и затем начальником прядильного цеха.
Пойдешь, куда прикажут
В июне 1941 года у меня был отпуск. Я поехала в Образцово. На станции Мценска меня случайно встретил мужчина из нашей деревни и сказал:
- Немцы напали на нас без предупреждения! Война!
Он на телеге довез меня до дома.
Но отдохнуть у меня, понятное дело, не получилось - война сразу же пришла в нашу семью. Брат мой. Степан Ильич, уже 23 июня добровольно явился в райвоенкомат. Больше мы его не видели.
Позже родители и жена Степана получили извещение: пропал без вести. Я же через два дня вернулась в Москву, пока еще железная дорога перевозила гражданских лиц.
Мы, комсомольцы, были вызваны в райком. Нам объяснили, в чем заключается наша задача по защите столицы. Прямо из райкома мы ушли дежурить на крыши зданий - сбрасывать вниз зажигательные бомбы.
На другой день пришла повестка из райвоенкомата. Мы получили направление туда, где были нужней. Меня и еще нескольких девчат с фабрики отправили в прачечный отряд.
Кто хочет домой?
В июле, пока было тепло, солдаты не ходили в баню, а купались в реке. У нас было очень много работы. Прачечный комбинат относился к 33-й армии.
Я принимала грязное белье у бойца-обозника и выдавала ему расписку. После этого мы брались за стирку. Все делалось вручную. У нас были деревянные глубокие корыта и деревянный же рубильник - доска, о которую руками оттирали особо загрязненные места.
Затем - срочная сушка белья, а потом прожаривание (санитарная обработка) его в горячей печке. Девчонки работали, не считаясь со временем. Спали в печках, где днем обжигали белье, на шинелях. Трудно, тяжело, но никто не жаловался.
Как-то, когда мы построились перед работой, начальник спросил нас:
- Кто хочет домой, поднимите руки или шаг вперед!
Мы стояли, как истуканы, никто не сделал шага, не поднял руку.
Со временем нас, комсомолок, начали направлять в действующую армию. Меня и моих подруг Аню Шохину и Тамару Лобанову перевели в 17-ю краснознаменную дивизию 33-й армии. Аню - в отдельный противотанковый дивизион комсоргом. Тамару - в политотдел дивизии по выписке и оформлению партийных билетов.
Вместе с начальником политотдела полковником Еременко она ходила вручать бойцам партбилет или кандидатскую карточку перед наступлением на немцев.
Я с 1943 года стала инструктором политотдела. Желающих вступить в партию было очень много, мне даже дали помощницу по оформлению протоколов, приему и заполнению учетных карточек.
Горький сахар
Помню, наша дивизия уже заняла Минск и его окрестности. После боев наступила передышка. Политотдел разместился в деревне. Вечером полковник Еременко приказал адъютанту собрать в нашу хату женщин.
Женщины испугались: зачем, неужели будут допрашивать, как они вели себя во время оккупации? В хате все не поместились, расселись на улице.
И вдруг Еременко просит женщин:
- Спойте?
Женщины сначала растерялись, а потом запели. Из глаз их ручьем лились слезы. Мы, сотрудники политотдела, плакали вместе с ними. Уходя домой, женщины благодарили нас:
- Спасибо. Давно мы не пели.
После этого своеобразного концерта к нам подошел сын хозяйки дома, где мы жили, мальчик лет трех. Мы стали его угощать сахаром и белым хлебом. Мальчик лизнул сахар и говорит: «Горький». Мама объяснила: «Он сахара никогда и не пробовал». А вот хлеб ребенок съел с удовольствием.
Ошибочка вышла
Как-то меня вместе с бойцом послали в 1314-й полк оформлять документы. От штаба до месторасположения полка примерно пять километров. Нам объяснили, как туда добираться.
Мы взяли лошадь для меня и велосипед для бойца. Прибыли в деревню, когда стемнело. Пошел дождь. И тут мы услышали немецкую речь и увидели неподалеку танк с крестом. Бросив велосипед и оставив лошадь, мы бросились в лес. Через некоторое время увидели огонек костра, а возле него - наших солдат.
Это оказались бойцы нужного нам полка. Они и говорят:
- А вас по рации разыскивают, не тот путь показали.
Вот так ошибка! Ведь немцы нас как сотрудников политотдела сразу расстреляли бы!
Много всего было во время войны. Сейчас говорят, что работники политотделов да комиссары только и знали, что прятаться за спинами бойцов и отсиживаться в тылу. Ничего подобного, мы часто бывали на передовой, оказывались под обстрелами, шли в атаку вместе с солдатами и гибли за Родину.
рассказ записан автором со слов Зинаиды Ильиничны Лобановой