Художник Дмитрий Дмитриевич Жилинский — «иконописец» советской эпохи. Как бы парадоксально это не звучало. Герои его портретов — человеческие души. Их ясные глаза то и дело устремляются на нас, но созерцают неведомые дали собственных мыслей. Их образы предельно просты, но бесконечно выразительны в своей чистоте. А пространство композиций, напрочь лишённое глубины, наделено бездной смыслов.
Жилинский — это Курбе с душой Рублёва. Или Энгр, в котором воплотился Никитин. Его картины — торжественные оды личности без капли лести обществу. Идеализм, в котором нет фанатизма слепой веры. Агитация без политики, вера через убеждения, гимн красоте человека как сплаву твердого характера и гибкого разума. Ранний Ренессанс, решивший встать на сторону позднего романтизма. Картины Дмитрия Дмитриевича нельзя воспринимать как нечто реалистическое, даже если облики героев выглядят узнаваемо. Главное в его творчестве — эмоции и метафоры.
Даже сам стиль живописи художника Жилинского был метафоричен. Поначалу он объединял приёмы ранних голландцев с ещё более ранними наработками византийцев со щедрыми добавлениям древнерусских иконописных мотивов. Стремясь создать максимально точный и ёмкий живописный язык, достойный прославлять героев советской культуры, науки и спорта, мастер обратился к веками проверенной классике. В качестве основы своих работ он стал использовать деревянную доску (как вариант — ДСП), а основным видом краски избрал темперу. Подобно мастерам глубокой древности, Жилинский предпочитал работать с чистым цветом. Причём настолько, что в конце концов совершенно отказался от работы с полутонами, отсветами и отражениями. Наш герой стремился вернуть объектам и явлениям их «естественный» вид, дабы строить диалог со зрителем максимально прямо и открыто.
Более того: время от времени он полностью отказывался от использования теней в пространстве композиции, лишая её глубины. Вся «нагрузка» по созданию объёмного изображения ложилась на силуэты героев и контуры объектов. Весьма рискованный, но смелый и просчитанный ход, позволявший сконцентрировать внимание аудитории на лицах и пластике движений героев картин. Выразить индивидуальность каждого действующего лица, подчеркнуть значимость всех присутствующих на картине персоналий.
Именно благодаря такой вот инновации картина о советских гимнастах стала «хитом» всесоюзной выставки. Была в ней и ещё одна изящная особенность, обеспечившая громкий успех. Живописец как бы «совместил» передний и задний план картины, заведомо нарушив масштабы и сделав пространство «тоннельным». С одной стороны это было проделано точь-в-точь так же, как на иконах средневековых мастеров, подчеркнув торжественность момента. С другой — создало иллюзию напряжённого внимания, с которым зритель всматривается в готовящихся к выступлению олимпийцев, защищающих честь страны. Ведь сужающееся «пятно зрения» и следующий за ним «тоннельный эффект» — главнейшие признаки напряжённого внимания. И всё это — напомним — без единой тени, отсвета и размытия!
И всё же за произведениями Жилинского долгое время не признавали права называться живописью. Критиков и коллег художника смущало использование темперы. Только не подумайте, дорогой читатель, что здесь имел место злой умысел. Вовсе нет. Работы Дмитрия Дмитриевича охотно экспонировали и высоко котировали, но неизменно относили в категорию графики. К счастью, «Гимнастам» удалось «сломать лёд» недоверия, и после того памятного триумфа на Всесоюзной выставке картины Жилинского обрели статус полноценной живописных произведений.
Ну и конечно же напоследок мы не можем не упомянуть о самой знаковой работе в карьере нашего героя. «Весна Художественного театра», написанная в 1988 году, имеет удивительно трогательную историю возникновения. В тот год МХАТу «стукнуло» 90, и герой нашей сегодняшней статьи не остался в стороне от этого события. На его масштабном панно изображена встреча труппы легендарного театра с Антоном Павловичем Чеховым. Великий писатель, чьи пьесы аккурат в это время шли на сцене МХАТа, был болен и отдыхал в Крыму, не имея возможности отправиться в Белокаменную. И тогда возглавлявшие театр Станиславский и Немирович-Данченко «волевым решением» приостановили сезон, собрали всех служащих МХАТа — от ведущих актёров до гардеробщиц — и направились в Крым. В гости к захворавшему классику.
Художник Жилинский посвятил свою работу событию, ставшему одним из ярчайших эпизодов в жизни каждого из его участников. На открытой площадке верхнего этажа особняка Татариновых состоялся завтрак- встреча «суперзвёзд» отечественного искусства начала XX века. Шутка ли: проведать и подбодрить Чехова приехали Горький и Бунин, Мамин- Сибиряк и Куприн, Телешов и Коровин.
Художнику удалось чрезвычайно тонко совместить непринуждённую атмосферу того события с его несомненной значимостью. Подчеркнуть индивидуальность и сделать узнаваемым образ каждого из присутствовавших, не утратив целостностного настроения картины. Сочетать монументальность с динамичностью в лучших традициях своего фирменного стиля «советской иконы». Впрочем, от такого великолепного мастера как Дмитрий Дмитриевич Жилинский ожидать чего-то меньшего было бы попросту грешно.
Автор: Лёля Городная.
