Люди, чей близкий или дальний знакомый неожиданно сначала стал новым русским миллионером, потом так же неожиданно (для себя, в первую очередь) был застрелен конкурентами – другими новыми русскими миллионерами (разумеется, пославшими для этого наемного убийцу, чешуйчатого и беспощадного), понимают в пружинах постсоветской олигархии больше, чем понимает в них аксеновский герой Базз Окселотл. И много больше, чем другой, – литературный, – герой романа "Редкие земли", восхищенный богатством и беззаконием (точнее – самозаконием) страты, вылупившейся на голых и босых позднесоветских прилавках.
Роман этот – морганатический сын не существующих еще в те годы инстаграмов и фейсбуков, их предварительный семантический след, нахально поправший мои нейроны в прошлом месяце, но рожденный незадолго до того, как стало общепринятым сомнительное, а именно – хвастать фоточками о положении и богатстве со страниц социальных сетей.
Фирменные (Аксенову подходит это слово) стилевые черты Аксеновской прозы – внимание к ярлычкам и торговым маркам, вытащенное наружу исподнее с крупным именем на латинице, распушились в романе необычайно. Думаю, это пережиток подростковой тяги писателя к избранности, считываемой в его текстах уже достаточно рано, вероятно, с расцветом условно веселой и безусловно беззаконной фарцы. Я решил не принимать это всерьез, и был вознагражден отсутствием отчаяния от изобилия имен, названий, брендов, топонимов и проч. элементов "красивой жизни".
Аннотация, к слову, в смыслы романа "не попадает", доказывая этим недоказуемую гипотезу, что аннотанты аннотируемых книг не читают, или не понимают, или, что еще более странно, читают не те книги, о которых пишут, а те, что самозарождаются в их чуланно-чердачном (по отношению к оформлению книги) воображении, порою выбрасывая наружу идеи явно завиральные.
Так, например, по какой-то неведомой мне причине, "Редкие земли" названы романом о комсомольцах-бизнесменах. И, хотя сам ЛГ неоднократно пишет верноподданическо-восторженные оды пронырливым и хватким комсомольцам-предпринимателям, но роман этот к Перестройке и Новой России имеет то же отношение, что "Три мушкетера" к реальной политике Франции 17 века. Некоторые узнаваемые маркеры, не более того.
В героях романа – бизнесмен, облизанный авторским языком до полной схожести с "другом" Барби, чье имена отличаются ровно на 33,3% (Кен и Ген), его подруга жизни – Наташка (тип Барби, верная и блудоватая одновременно, она же Ашка, она же, по-видимому, Наташка-какашка из подней абсурд-драматической трилогии); сын Никодим, от тяжелых раздумий превратившийся в китообразное монструозное; дочь Параскевья, гладко слившаяся душой и телом с "прекрасным миром" (вроде как beau monde, чтобы понятнее); нанятый и раскаявшийся сентиментально-безжалостный убивец из снайперской винтовки Алмазов; еще – бывший выпускник Лумумбария, худеющий африканский царек (с двумя последними верная Ашка порою имеет спонтанные тайные романчики от скуки). До кучи – разные другие картонные персонажики, вперемешь с главными, заполняющие страницы "Редких земель" своими иногда смешными, но всегда до бурления моей желчи наивными похождениями.
Роман комичен в самом первом смысле этого слова, забавен, и его будет приятно читать за выкуриванием набитой "Кавендишем" трубки из вишневого корня (моя – выточена умелыми руками одного крымчанина; трехпалая животная лапка), отхлебывая из повторяющимихя бокалов холодной смеси красного итальянского вермута с минералкой (допустим, на этот раз – контрабандный "Чинзано" с Митиной подлодки). Сидя в шезлонге под наливающимся виноградом. Это я немного нелепо, но с удовольствием, пародирую Аксеновский "потребительский" стиль в присущей мне, редко встречающей позитивный отклик, иронии.
Плывут субмарины, звенят тамбурины, летят сумбурины финальной картины кармины бурана...
Сюжет в романе, что примечательно, завершается дважды, но так и не может закончиться даже после двух явных, но проигнорированных автором финалов, один из которых оказывается примерно в середине книги, а другой – в середине оставшейся ее половины. Сюжет застыл в послефиналии (с параферналиями от глубинной Российской инферналии), как остаточный след Челябинского метеорита на сетчатке беспечного наблюдателя.
Персонажи, если бы вам захотелось спросить о "правдоподобии" (требовании безудержно нечестном к художественному произведению), не имеют ровно никакого отношения ни к олигархии, ни к комсомолии, и существуют только как знаки литературной игры в слова и смыслы, в которую писатель Василий Аксенов приглашает поиграть всех, кому интересна современная в полном смысле этого слова литература, и кого не радуют застрявшие и заснувшие в зеркальной амальгаме вековых зеркал тени старо-тяжко-терто-словия.
Роман закончен автором в 2006, а в 2007 вышел в издательстве «ЭКСМО» под обложкой с приведенным на картинке оформлением. У меня присутствует как издание 2009 года, того же издательства, на желтоватой и рыхловатой бумаге.
Текст отзыва написан после пары сложенных пополам пшеничных лепешек с начинкой из порезанных даров скромного огорода: огурцов, помидоров, базилика, чеснока, шалфея (почти полностью съеденного в этом году мерзкими слизнями), с щепоткой перечной мяты и свежедроблеными горошками кориандра, черного и белого перца, намешанных с кубиками влажной греческой феты. В ожидании тарелки сладких, натюрмортно-зрелых, на грани превращения в липкий мухоловский сахар, фруктов. Этот абзац – тоже пародия.
***
Автор: ананас аборигена
Источник: http://litclubbs.ru/posts/4137-na-roman-redkie-zemli-v-aksenova.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
