Роман «Трудно быть Богом» повествует о том, как землянин (Антон), действуя под личиной аристократа дона Руматы Эсторского, действует в государстве Арканар на чужой планете. Действует он там не один, там работает целая сеть Наблюдателей от Института Экспериментальной Истории. Собственно, там творится немало интересного – в частности, там творятся очень странные дела. Например, с недавних пор, в Арканаре очень сильно изменился курс – начались гонения на тех, кто хоть немного «поднимался» над «средним» уровнем. А так как «средний» уровень был, скажем так, не самым высоким, то тех, кто занимался медициной, науками, книгопечатанием или тому подобными вещами, внезапно начали арестовывать – и казнить. И казнить порой очень даже жестокими способами. Собственно, всё началось вскоре после появления у короля нового первого министра – дона Рэбы, который всё это и начал…
Но, роман, как мне кажется, читали все. Думаю, что он многим даже понравился – его даже в «Факапе» попытался автор «препарировать». И мне, честно говоря, как-то не особо понравилось. Но вот сам по себе роман очень хорош. Он очень хорошо рассказывает о том, каково это – иметь возможности, иметь навыки и умения что-то изменить – но иметь и очень чёткие приказы о том, что как раз этого-то делать и нельзя. Землянам можно только наблюдать – но не вмешиваться. В романе рассказывается о том, что уже не раз и не два были случаи того, что наблюдателям «срывало башню» от того, что им приходилось видеть, и они пробовали устроить что-то такое. Увы, но конец всегда был… не самым хорошим…
Вообще, что касается самого романа, то он написан довольно хорошо и интересно. Показано такое… условное Средневековье. Если рассуждать по аналогиям, то это должно быть то время, которое соответствовало бы земному Возрождению, но… «что-то пошло не так» – и это, с высокой долей вероятности, как раз и есть вина Рэбы. И вот, кроме Антона, никто даже не видит того, что происходит в Арканаре. Антон не раз говорил начальству, что происходит что-то очень нехорошее, но… дон Кондор (более опытный товарищ и, фактически, начальник), уверен, что ничего необычного не происходит… Как же он ошибался…
Вообще, роман очень интересен – например в том, что касается диалогов. Собственно, я снова прошу прощения за длинную цитату, но вот он, самый главный диалог этого романа:
«— Но все-таки, представьте себе, что вы бог…
Будах засмеялся.
— Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им!
— Ну, а если бы вы имели возможность посоветовать богу?
— У вас богатое воображение, — с удовольствием сказал Будах. — Это хорошо. Вы грамотны? Прекрасно! Я бы с удовольствием позанимался с вами…
— Вы мне льстите… Но что же вы все-таки посоветовали бы всемогущему? Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?..
Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кира жадно смотрела на него.
— Что ж, — сказал он, — извольте. Я сказал бы всемогущему: «Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей».
— И это все? — спросил Румата.
— Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
— Бог ответил бы вам: «Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими».
— Я бы попросил бога оградить слабых, «Вразуми жестоких правителей», сказал бы я.
— Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
— Накажи жестоких, — твердо сказал он, — чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
— Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.
— Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
— И это не пойдет людям на пользу, — вздохнул Румата, — ибо когда получат они все даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.
– Не давай им всего сразу! — горячо сказал Будах. — Давай понемногу, постепенно!
— Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.
Будах неловко засмеялся.
— Да, я вижу, это не так просто, — сказал он. — Я как-то не думал раньше о таких вещах… Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем, — он подался вперед, — есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках…
— Я мог бы сделать и это, — сказал он. — Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой...»
По сути, этот диалог и разъясняет нам всю суть романа. С одной стороны – Антон всемогущ по местным меркам. Он защищён от их оружия, он быстрее, сильнее и умнее местных – но вот беда, вмешиваться нельзя. Эти люди должны сами пройти свой путь. А просто стоять и наблюдать всё это насилие и жестокость – беспричинную жестокость, смею заметить, такой человек, какими являются все земляне в этом мире, Антон просто не может… И, когда по вине Рэбы, вследствие того, что он устроил в Арканаре, гибнет Кира, нервы Антона не выдерживают…
Так вот, роман, как я уже говорил, очень хорош. Потом, правда, сами АБС говорили, что они писали вовсе не про некий Арканар, а про вполне себе конкретный СССР. И Рэбу хотели назвать Рэбия – понятно, в честь кого. Только вот… я лично не знаю, как к этому относиться. Дело в том, что тот человек, в честь которого они хотели назвать Рэбу, как раз таковым и не был. Большая часть злодеяний, что приписывали ему, происходила ещё в те времена, когда он просто не мог этого делать – он не был шефом НКВД. Когда же Лаврентий Павлович им стал (1938), репрессии пошли на убыль. Да и остальная деятельность Берии тоже… далеко не та, в которой его обвиняли… Так что – если братья и хотели назвать Рэбу в его честь – это, конечно, их дело…
Что же касается основной мысли романа – о том, что очень сложно, иметь все возможности, помогать людям, но понимать, что от этого им будет только хуже, я понял, уже будучи сильно так более взрослым. Но это не повлияло на то, что книга мне нравится до сих пор. А о том, как её пытались экранизировать, я расскажу в одной из следующих статей – если это будет интересно, конечно…
