Можно сказать, вступление здесь
Сначала я жил в деревне. Вокруг нее расстилались совхозные поля да Колыванские горы, ну как горы, сопки. Весной они первыми освобождались от снега, и на эти проплешины спешили ребята поиграть в футбол. Стадион выходил так себе: спортсмены бегали то под горку, то в горку. Зато мячик далеко не улетал – кругом таяли сугробы. Вот такой он Колыванский хребет.
В первую очередь я получал психологическое лечение. Это когда на всем ходу, не рассчитав угловой скорости, врезаешься в табуретку, которая вся состоит из углов и дерева твердых сортов.
На помощь приходила двоюродная сестра Оля, которая была старше меня на целых два года.
- У-у! Какая нехорошая табуретка. Вот я ее! – и ладошкой шлеп по зловредному дереву.
Слезы мгновенно высыхали. Терапия.
Летом против царапин хорошо помогали кузнечики. Сначала ловишь насекомое, потом ищешь царапину, если нет своей, то у друга обязательно обнаружится. Тем временем на жвалах кузнечика появляется темно-коричневая капелька. Она очень походила на йод – значит это и есть йод. После обработки ран кузнечик становился совершенно свободным, как Винни-Пух.
Не всегда было так благостно, примерно до 25 лет я тратил свое дефицитное здоровье направо и налево, испытывая судьбу и удачу. Однажды в Кураминских горах трое товарищей, уже возвращаясь домой, попали на снежник.
Меж двух каменных гряд, на узком скальном ложе прятался снег. Солнце за весь день лишь на несколько минут проникало в ущелье, и потому снег до сих пор не растаял. Перепады температур, а по ночам в горах очень холодно, превратили некогда пушистый, невесомый снег в твердую, скользкую корку.
Первым проверил скольжение своих ботинок Игорь. Скорость оказалась невысокой, и он принялся искать подходящих размеров плоский камень, чтобы с максимальным комфортом, сидя, с ветерком скатиться вниз.
Я ждать не стал, присел на корточки, да и поехал на собственных туфлях как на лыжах, рассчитывая первым увидеть, что там, за поворотом.
А за поворотом склон стал круче, скорость увеличилась. Я тотчас лег на спину, предполагая таким образом хоть немного затормозить слишком быстрое скольжение.
Напрасно я это сделал.
Меня развернуло головой вперед, и понесло вниз с еще большей скоростью, но что произошло затем, я не вспомнил никогда.
Приходил я в себя постепенно. Сначала я увидел горы, дорогу, и понял, что до дома идти очень долго. Сильно болела голова. Рядом шли мои друзья, потом, оказалось, они меня ведут. Виктор изредка кричал: "Помогите!". В ответ отзывалось только эхо. Товарищи были напуганы не меньше меня.
Путь назад домой был бесконечным, болела голова, каждый шаг давался с трудом.
Через несколько дней приятели поведали, что случилось со мной, там за поворотом. Во-первых, Игорь упустил из-под седалища плоскую каменюку, которая умчалась вниз быстрее ветра. Во-вторых, они меня потеряли. Я влетел в промоину и застрял меж скального основания и пластом снежного наста. Отчего-то при таянии снег как бы приподнимается над почвой.
Нашли меня по звуку – то ли я плакал, то ли песни пел, а рядом лежал тот самый «ездовой» камень. Судьба два раза подряд промахнулась.
Если я вспоминаю эту историю, мне не становится страшно. Ничего же не помню!
Ужас-ужас произошел на следующий год.
На восточном склоне Кураминского хребта стоял поселок, меж своих называемый Восток или Наугарзан, имеющий почтовый адрес Янгиабад-3. Большинство жителей поселка работали на руднике.
На руднике добывали флюорит двумя способами – открытым и закрытым. В первом случае получался карьер, во втором получалась шахта.
Вот однажды и принесла нас нелегкая в окрестности заброшенного карьера. Вначале мы подивились огромным лужам, которые каким-то чудесным образом не пересыхали и потому были забиты головастиками, словно московское метро пассажирами в час пик. Черные, крупные, они в полном молчании бороздили лужу во всех направлениях и вроде недобро поглядывали в нашу сторону. А нас мало.
От греха подальше мы эвакуировались в сторону карьера. Он не был обнесен забором, табличек с текстом «Не влезай, убьет!» не наблюдалось, шлагбаума и того не было.
В карьер вела широкая дорога, которая, казалось, внезапно обрывается в бездну.
Котлован был совсем крошечный – из космоса не сразу и разглядишь. Полкилометра в длину, 300 метров в ширину.
Мы чинно, никуда не торопясь, шагали по дороге. Левый борт карьера, лишенный уступов, казался сплошной скалой, почти вертикальной. С каждым нашим шагом он становился все выше и ужасней. Нет, дорога не увела нас к краю пропасти, она резко повернула направо и пошла вдоль правого борта к северному концу каменоломни, постепенно опускаясь все ниже и ниже. Стало прохладно, мы зашли в тень, и тотчас обозначился свежий ветерок. Дорога закончилась, мы очутились на дне карьера.
А там где сходились оба борта, нашлось малое отверстие, сильно похожее на амбразуру дота (я так думаю), квадратное, забетонированное по периметру. Зарешеченное металлическими прутьями. Наверное, чтобы скотина не пролезла, свинья скажем. Из проема несло сыростью, и там горел свет, желтый. Гуляющих шахтеров мы не увидели, да и вообще в дыру неудобно было смотреть. Вдруг нас разглядит любопытный горняк, а поселок маленький, все друг друга знают. Влетит ведь по первое число.
Дно карьера было неравномерно завалено каменными осыпями, которые сошли, прежде всего, с левого борта. На самом дальнем конце каменоломни, на южном, с тихим шелестом осыпалась руда вниз, под землю, образуя воронку. Картина выглядела столь не к месту, что больше удивила, чем испугала. Первой мыслью было очевидное – там под землей стоит бункер, но даже эта версия сразу признавалась разумом абсурдной. Зачем, если можно руду забрать с поверхности хоть экскаватором с грейфером, хоть вертолетом набитом под завязку летчиками и лопатами – глупо, конечно, но более реально.
Камешки безостановочно текли в воронку и исчезали с глаз долой.
На место преступления группа вернулась через неделю. Мы посмотрели в окно на желтый свет. Убедились, что в карьере все на месте, заметили – воронка не работает. Поднялись до центральной дороги, и тут Виктор увидел ржавую, всю перекошенную, лестницу, ведущую на дно каменоломни. Лестница троих не выдержит, решили мы одновременно и стали спускаться вниз по очереди, соблюдая осторожность. Ага, и технику безопасности и охрану труда. Стояли мы кучкой возле поручней лесенки да разглядывали пыльные камни. Мое внимание привлекла шикарная друза прозрачных кристаллов. Я уже думал как и чем ее отколоть от валуна, но внезапно земля под ногами дрогнула.
Дрогнула под ногами, потом донесся глухой звук подземного взрыва. Мы замерли от испуга.
Возможно параллельно, возможно под малым углом к оси карьера, но ниже его уровня проходила эксплуатационная штольня. Ее выход на поверхность был завален камнями, но они не сумели помешать выходу пыли и газов после отбойного взрыва.
Когда в десятке метров от нас вспухли клубы серой пыли, мы за секунды, быстрее У. Болта, взлетели на дорогу. Я точно помню, что бежал вверх по лестнице, впереди никого не было. А пришли мы к финишу все втроем одновременно.
Детство лучезарное закончилось вполне себе благополучно. А юность приготовила очень интересные сюрпризы.