/окончание/
***
- Сестра, как сегодня наша пациентка? – сквозь туман в голове прорвался чей-то хриплый голос.
- Сестра? Я же ехала к маме! Стоп. Как он сказал? Па-ци-ент-ка?! Что вообще происходит? Где я? – вопросы топорщились в голове, словно иглы испуганного ёжа. - И почему мне знаком этот голос?
- Уммм, - застонала я. Моя голова отвыкла обрабатывать столько информации сразу. Сейчас открою глаза. Вот сейчас. Да. Сей…
Но меня опередили. Мужская рука легла на лоб и вздёрнула пальцем веко. Врач смотрел на меня, а я на него.
Доктор, а доктор, я тебя знаю. Эти серые…нет…стальные глаза я помню.
- Гыгх, - я пыталась улыбнуться, но одеревеневшие мышцы не слушались. - Ва-вай-кер. Кхахой сейщас гхот?
- Новый. 2010, – хмыкнул Доктор смерть. - Выжила всё-таки. Не зря я тебя собирал, конструктор Лего.
- Сестра, с сегодняшнего дня колите ей пять кубиков аминопроксигликоляпо утрам и три кубика фенолтриптоферазы вечером.
Кто это конструктор? Я Алена! А для тебя, зараза, я Алёна Владимировна! Думаешь, белый халат напялил вместо косухи и всё можно? Пока я придумывала достойный ответ, этот докторишка трусливо слинял.
Прошло два месяца.
Я выписалась из больницы и вышла на работу.
Пока лежала, Доктор смерть приходил каждый день. Говорил, что с обходом и что его прямая обязанность – следить за пациентами, прошедшими через его руки. Верилось с трудом, но я не спорила.
Я все же уговорила моего бабайкера рассказать о произошедшем там, на дороге. То у него врачебная тайна, то дежурство, то дела неотложные. Отказывался, отбрыкивался, отнекивался, отговаривался, отрыкивался и даже отбивался, но я упорная.
Как-то в воскресенье накормила обедом – отбивную с кровью размером на полсковороды пожарила. Мой волчара поел, сидит на диване, переваривает.
На смену ему только через двое суток. Поддрёмывает. Тут я к нему под бочок со своим: «Расскажи, да расскажи». Наконец добилась своего – побурчал, но начал…
Возвращаемся мы с братвой со стрелки в Свияжск. Не спрашивай, с кем стрелка была. Неважно. Еду, вижу: фура с моей полосы вильнула на встречку, а там автобус. Я на обочину и по тормозам. Фура автобус смяла и с дороги его сдёрнула. Тот закувыркался и опрокинулся на бок у лесополосы.
Бежим из автобуса людей вытаскивать, пока бак не рванул. Оба водилы в фарш, я даже подходить к ним не стал – чего зря время терять. Их точно не спасти, а вот в автобусе живые должны быть.
Кто сам выбрался, кто – с нашей помощью, остальных доставать пришлось.
- А я? Как выглядела я?
- Ты? Хмм, – он застыл, поиграл желваками. Взглянул исподлобья сурово и опустил взгляд. Спросил глухо. – Ты действительно хочешь знать?
- Да! – уверенно кивнула я, хотя внутри всё захолодело от ужаса.
- Тебе медицинскими терминами или попроще? – мой бабайкер уже понял, что меня не отговорить.
- Э-э-э, - растерялась я поначалу. - Попроще, конечно. Желательно в двух словах.
- Я могу и одним, - чуть слышно буркнул он. Потом поднял глаза и добил.
- Каша. Просто Каша. Манная. С комочками.
- А..э..о.. - от такого откровения слова застряли в горле. Я попыталась хоть что-то сказать. Не смогла. Сдалась и шумно выдохнула. – Пфх.
Доктор смерть понял, что вопросов больше не будет и продолжил.
В самом конце достали тяжелых. Разложили на обочине рядком. Кто сразу остывать начал, а кто жив был. Пока жив. Н-да. Подхожу к каждому, помогаю, чем могу. А тут...тут ты. Я тебя…тебя…сразу узнал. Стонешь. Хрипишь…Зрачки под веками дергаются…
Затих.
Отвернулся.
Я положила ладонь на его руку и чуть сжала пальцы. Так мы сидели несколько минут.
- Не мог я, понимаешь, – зашептал он зло. Вздохнул тяжело. - Не мог. Я слово дал, что не вернусь. Понимаешь. Я себе слово дал. А тут ты… лежишь…вся такая…такая…
Я дотронулась ладонью до его щеки, чтобы стереть слезу в уголке глаза - мужчины не плачут. Потом обняла его, и так мы сидели. Сколько? Не знаю.
- Я клятву давал, – внезапно шепнул он настолько тихо, что я думала – ослышалась. – Грёбаную клятву Гиппократа. И мне пришлось. Пришлось это сделать. Не мог я иначе. Ты понимаешь.
Снова замолчал, заиграл желваками на скулах. Я уже триста раз пожалела, что затеяла этот разговор.
- Гоша, хватит, - потрясла его за плечи. – Всё хорошо. Я здесь. Живая.
От моих толчков Доктор смерть пришёл в себя и глухо продолжил.
- Кого только не оперировал за десять лет практики. Все выживали. А тут девчонка эта. После аварии. Говорили потом, что из машины еле вырезали. Ни одного целого органа, - вздох. – Все отказались. А я взялся. Зачем? Не знаю. Не мог смотреть, как она на каталке кровью истекает. Умерла… Не вытащил я её. Не смог. Не справился…
- Что ж ты не спас мою девочку?! – заходится в истерике мать и на мне повисает. - Всех спасал, а её не спас! Убийца! Убийца! Уби-ий-ца-а!
- Главврач наш, Аверьяныч, отбил меня. Объяснил всё родным. Отец девчонки потом извинялся за жену. Благодарил. Но я не мог больше оперировать. Сломалось во мне что-то. В операционной подхожу к столу - ещё ничего не началось, а у меня руки уже в крови и трясутся. Аверьяныч меня тогда в отпуск гонит гнал. Я послал его. Заявил, что в жизни скальпель в руки больше не возьму. И работу бросил.
Гоша вздохнул и уставился на кисти рук. Те словно жили своей жизнью – то сжимали пальцы в кулаки до белизны, то медленно разжимали и подёргивали ими. Посидел так какое-то время и снова заговорил.
- Аверьяныч, здорово, – сиплю в трубку. –Узнал? Я хочу вернуться. Да. Точно. Что ты жилы из меня тянешь, Аверьяныч?! Надо. Очень! Лучше операционную приготовь. Да! Срочно! ДТП на сороковом километре. Работу тебе везу. И себе…
И отключился. Как братва грузила тебя, как везла, я не смотрел. Не должен был. Иначе бы та девчонка перед глазами стояла, и я бы не смог, понимаешь? Понимаешь?!
- Понимаю, - я обняла его и замолчала.
Что тут скажешь? Не думала, что всё тогда случилось вот так, но мне надо было это знать. Надо. Больше я его не спрошу об этом. Ни-ког-да.
Потом поцеловала. Ещё раз и еще. Должна же быть награда герою. Он оттаял, распустил руки, я была не против…
Но это будет потом, а сейчас за окном осень, и я собираюсь на свидание. Да, мой бабайкер, он же Доктор смерть, он же Георгий Павлович Борщёв – хирург золотые руки пригласил меня на свидание.
Уиии!!! Я так рада. Сколько раз ходила на свидания, а так волнуюсь впервые.
Эх, что бы надеть? Так нервничала, что чуть было не сгрызла ногти, но свежий лак чёрного цвета остудил пыл и натолкнул на идею. Я забежала в комнату и зарылась в шкаф.
- Где же он? Где-э? Где-где-где? – стонала я с надрывным беспокойством, выбрасывая вещи из шкафа. – Где же ты-ы-ы?
На прошлый Хеллоуин я заказала в интернете костюм колдуньи: остроконечную шляпу, перчатки, плащ, высокие сапоги, корсет и юбку лоскутами.
Нашла!
Корсети-и-к!
Йе-эс-с!
- О да! – зеркальная дверь шкафа-купе отразила мою довольную улыбку от уха до уха.
Я быстро влезла в корсет, натянула кожаные лосины. Пиликнул эсэмэской смартфон.
От короткого: «Жду внизу» заверещала, как девчонка.
Перед выходом оглядела себя в зеркало.
Высокие сапоги и кожаные лосины делали ноги стройнее, корсет добавлял образу развратности. Жаль, что вместо косухи, куртка, но зато чёрная и кожаная, как и всё остальное. И перчаток с обрезанными пальцами нет. Обидно. И банданы…
- Потом обязательно куплю, - решила я.
- Если понадобятся, - желчно влез внутренний голос. - Вот будет, как с остальными: пару недель и «чао, крошка». Умчится в закат твой байкер, а ты стой и выхлопы глотай вперемешку со слезами.
- Мой бабайкер не такой! – отрезала я категорично и перестала слушать его брюзжание, сосредоточившись на разглядывании своего отражения.
Доктор смерть подкорректировал внешность: сделал губы чуть пухлее, глаза выразительнее, да нос вздёрнутее. Ему нравится, а я привыкла. А раз ему нравится, то на возвращении к прежней внешности настаивать не буду.
- Да-а, ты изменилась, - прошептала я зеркальному двойнику. Пальцы левой руки погладили звёздочку шрамов у виска. – Зато волосы остались прежними.
Усмехнулась. Волосы были моей гордостью – длинные, по пояс, густые, цвета полночного неба.
- Я чё стою-то? – хлопнула себя по лбу. - Меня там такой мужик дожидается, а я на зеркало залипла! От воро-о-на-а!
Схватила сумочку и понеслась вниз.
Перед выходом из подъезда успокоилась, привела себя в порядок и открыла дверь так, словно в прорубь ныряла – вдруг я ему не понравлюсь?
Старушки на лавочке переглянулись и зашушукались.
- Эвона, как вырядилась, - проскрипела одна. - Проститутка. Совсем срам всякой потеряла.
- Да не, Семёновна, - бухтит другая. – Эт байхерша. От и парень её стоит. С тарахтелкой своей. Ишь, драндулет свой выставил. Наверно бешеных деньжищ стоит. От люди, такую технику покупают. Откуда только деньги берут? Мне вот на свою пенсию…
Дальше я не слушала – смотрела на него. Мой герой сидел на мотоцикле с каменным лицом и мужественно переносил косые взгляды и шепотки старушек. Заметил меня, и глаза заблестели.
Не зря столько времени потратила на сборы. От сердца сразу отлегло, а на душе потеплело.
- Здравствуй, - подхожу вплотную и улыбаюсь. - Куда поедем?
- А? – очнулся он от пожирания меня глазами, залез в одну из седельных сумок своего Харлея и достал что-то большое и кожаное. - Это тебе. Меряй.
Поняв, что это, я завизжала от счастья. Неожиданно для себя повисла у него на шее и поцеловала. Отпрянула. И тут же отвернулась, чтобы скрыть смущение и разглядеть обновку во всех деталях: косуха с заклёпками и с нашивкой волка на спине.
Уии!
Как классно.
Быстро скинула куртку, с затаённым страхом примерила подарок. Застегнула, подвигалась – куртка сидела, как влитая. Когда только размер узнал? Тут же осадила себя: вот дурочка, он же меня сам заново слепил!
Я вновь повисла у него на шее и расцеловала.
- Садись уже! Поехали!
- А куда? – влезла на мотоцикл и прижалась к широкой спине в коже.
Руки привычно сплелись в замок на его животе, словно я делала это сотни раз.
- Сначала поколесим по городу. А потом на Корчагина. Там новый «Данар» открыли. Такую шаверму делают – с пальцами съешь.
Мы выехали со двора, и мотоцикл рванул по дороге, обгоняя машины.
К сожалению, планы пришлось изменить.
Только мои крылья за спиной поймали ветер свободы, только расслабилась под стрёкот двигателя, как моему кавалеру позвонили.
Он съехал на обочину, пообщался.
- Прости, свидание придётся отменить.
На мой немой вопрос, застывший в глазах, пояснил:
– Из больницы звонили. Тяжёлого сейчас привезут.
- Езжай, конечно, - согласилась я без истерики и недовольства. – Спасти чью-то жизнь – что может быть важнее? А свидание… Ещё будет. И не одно. Правда?
- Ты не сердишься? – с недоверием переспросил Доктор смерть.
- Ничуть, – улыбнулась я. - К тому же ты мне такой подарок сегодня сделал. Езжай, я такси возьму.
И уже оперлась руками о его плечи, чтобы слезть с мотоцикла, но он меня осадил.
- Сидеть. Такси она возьмет. Отвезу и поеду. Успею.
Мы лавировали между машин, я обнимала своего мужчину и улыбалась.
Пусть первое свидание не задалось, но я уверена, что их будет ещё много. И не только их…
И, кстати, бабайкеров и бабаек я с той поры больше не боюсь.
