Многие люди страдают от стремления быть кому‑то нужными. До какого‑то момента кажется, что это желание является чем‑то приятным и наполняющим жизнь. Но ровно до того, как обнаружат, что проигрывают в " нужности" по сравнению с кем‑то или чем‑то.
Многие просто безутешно страдают обнаружив свою «ненужность» и в своем стремлении вернуть желаемый статус делают много глупостей: приносят себя в жертву, с риском для здоровья играют драматические роли сцене жизни, совершают насилие.
Чаще всего нужнее кому‑то они от этого не становятся. Но некоторые особо дотошные однажды делают открытие: «Если я и нужен кому‑то, то это только какая‑то часть меня — мои деньги, тело, забота, внимание, оптимизм, сила или еще что‑то».
Честный с самим собой человек всегда может найти точку разрыва — то,за что он стал «нужным» и без чего в нем перестанут нуждаться. Это уже шаг к свободе и внутреннему равновесию, потому как в этом случае человек может сказать: «Я не нужен такой‑то/такому‑то и это прекрасно», теперь уже не всегда «ненужность» отзывается болю в сердце.
Но затаенная боль все еще остается в глубине души. Почему? — Потому, что сохраняется идея, что есть на свете где‑то человек, которому нужен некий «Я», не мои деньги, не моя поддержка, не мое время, не мое тело и т.д., а «Я сам».
Это «Я сам по себе нужен/не нужен» обычно произноситься с соотвествующим выражением лица, так чтобы ни у кого не возникло вопроса, а кто этот «Я сам»?
Только редкие счастливчики приходят к вопросам освобождающим их от диктата «нужности и ненужности». Что остается от личности за вычетом всех ее частей: тела, ума, действий, поддержки денег, внимания, времени и т.д.? Что остается от «Я» за вычетом всего, с чем человек себя отождествляет? — Ничего! Так что за это «Я» такой, которого следует любить, в ком следует нуждаться и т.д.?
Иллюзия тотальной «нужности» кому‑то возникает в момент, когда ребенок, оставленный без внимания и заботы взрослых заболевает, подвергается риску или теряется. В этот момент родители очень переживают и стараются ребенка спасти, а он понимает что зачем‑то нужен, но не понимает зачем.
Сами по себе такие переживания, даже чсто повторяющиеся не могут еще сделать идею «нужности» такой всеобъемлющей и навязчивой, какой она бывает у многих взрослых людей. Для закрепления тут необходимо еще одно условие — отсутствие внимания и доброй воли в отношении к ребенку, когда с ним ничего страшного не происходит. При этом условии идея нужности становится суррогатом любви и навязчивым демоном зависимых отношений.
Вот отличная иллюстрация мастера психологического жанра в детской литературе — А. Линдгрен:
«Малыша тут же уложили в кровать, и вся семья собралась вокруг него, как будто сегодня был день его рождения. Но папа сказал очень серьезно:
— Неужели ты не понимал, что мы будем волноваться? Неужели ты не знал, что мама будет вне себя от тревоги, будет плакать?
Малыш съежился в своей постели.
— Ну, чего вы беспокоились? — пробормотал он.
Мама очень крепко обняла его.
— Подумай только! — сказала она. — А если бы ты упал с крыши? Если бы мы тебя потеряли?
— Вы бы тогда огорчились?
— А как ты думаешь? — ответила мама. — Ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой. Ты же и сам это знаешь.
— И даже за сто тысяч миллионов крон? — спросил Малыш.
— И даже за сто тысяч миллионов крон!
— Значит, я так дорого стою? — изумился Малыш.
— Конечно, — сказала мама и обняла его еще раз!
Малыш стал размышлять: сто тысяч миллионов крон — какая огромная куча денег! Неужели он может стоить так дорого? Ведь щенка, настоящего, прекрасного щенка, можно купить всего за пятьдесят крон…» (А. Линдгрен, Малыш и Карлсон).
