Не знаю откуда, но у жены возникло самопальное художественное произведение в формате газеты и было оно посвящено... смерти! Конкретно мое внимание привлекла статья про загробные миры в разных культурах
Они звучат как вполне современные татарские слова "очмак" - буквально "летание" и "тамак" - горло. Ну и вроде как понятно, что "летание" это рай, а горло - что-то адское в наказание.
Но каково было мое удивление, когда я узнал, что эти, вроде бы более просто соотвествующие обычным татарским словам и подходящие к ним по смыслу древнетюркские термины, оказывается, родствены в татарском совсем другим словам, а не "бытовом" "очмак" и "тамак".
Итак, uchmag соотвествует также широко известному слову оҗмах, которое на русский наиболее точно можно перевести как "седьмое небо". То есть, не буквальное бытовое небо, а то, специальное, для счастья и воздаяния. Я это слово воспринимал арабских, персидским, а вот что оно по своему формату в древнетюркском было вполне привычной формой привычного глагола... Впрочем, этимологические словари не сдаются, выводят таки его не из чисто тюркских понятий, объясняя похожесть на "летание" сближением звучания, а корни мол или согдийские, или персидские, мол, индоевропейские:
Кстати, описание деталей этого рая какое-то скудное. Ну, свободен, ну летаешь. Видимо, это было достаточно. Впрочем, не удивляет. Вот, в марийской традиционной культуре вообще отсуствовало описание, что будет в загробном мире, будто бы людей это и не интересовало, или предполагалось, что все будет также, как и при жизни.
А вот с адом, совсем противоположная история. Слово тәмуг. тәмүгъ есть, но не так часто встречается, как оҗмах. Оно потеряло сингармонизм, стало выглядеть совсем персидско-арабским.
Исходный "тамаг", в описании которого был котел со смолой, которая капала, т.е. делала "таму" и вот казалось бы это все и объясняет, в "искусственно арабизированном" варианте как-то совсем не угадывается. Кажется, если между оҗмах и җәннәт (иудео-христиано-исламский рай) смысловая разница большая, то тәмуг и җәһәннәм вроде как одно и то же, как ад и геенна огненная (геенна и есть җәһәннәм). А поглядев в этимологический словарь, вариант с капанием и горлом и вовсе отпал: таму в древнетюркском было краской, слово "арабизировалось" в татарском из-за книжного заимствования из древнеуйгурского, а не прямого в бытовой речи, да и корни индоевропейские у него ряд этимологов продолжает подозревать:
Ну и надо добавить, что в ходе этого разбирательства я прояснил для себя разницу между совсем другими словами.
Меня удивила пословица с примером словоупотребления, Орышкан оҗмахлы, тиргәгән тамуглы.
В моем понимани, что орышу, что тиргәү, что хурлау, что сүгү, что әрләү, что ачулану, что шелтәләү - все было одинаково, все означало поругать. Нет, я понимал, что такое разнообразие - признак оттенков смыслов, но каких именно за каким словом не знал, так как тут кроме словоупотребления еще и тонкий психологический момент, который без личных переживаний не извлечешь.
И тут, представьте, пословица - "Поругавший попадет в рай (буквально "райный", поругавший попадет в ад (буквально "адный")". Мозг взрывает. А вот оказывается, орышу это ругань во благо, а тиргәү ругань во вред. Орышты маленького героя Тукая мама после кражи гребня у Су Анасы, в частности. Это ругань-обратная связь, а тиргәү, надо полагать, вымещение злобы и негатива в воздух, без отдачи чего-то хорошего объекту ругани.
Я, сказать по правде, испытываю недостаток в русском языке в слове, полном аналоге "орышу" в мельчайших оттенках намерений. Ибо я это делаю постоянно - обращаю свою нелестную обратную связь всему, что есть, ради его улучшения.