Бронзовый призер Олимпийских игр и инсайдер HiPO сноубордистка Алена Заварзина откровенно рассказала о том, что испытывает спортсмен во время побед и поражений и почему о психологических проблемах профессиональных атлетов наконец-то пора заговорить.
Еще никогда тема ментального здоровья спортсменов не звучала так громко, как в этом году. Сперва японская теннисистка Наоми Осака отказалась общаться с прессой, а потом и снялась с теннисного турнира Roland Garros из-за психологических проблем, а неделю назад по этой же причине четырехкратная олимпийская чемпионка по гимнастике Симона Байлз решила не участвовать в командном и личном многоборье на Играх в Токио. Чуть позже Байлз снялась и с других соревнований — в опорном прыжке и упражнений на разновысоких брусьях, но решила выступить в соревнованиях на бревне.
Поступки Байлз и Осаки широко обсуждают в прессе и соцсетях: журналисты и болельщики задаются вопросом, имеют ли спортсменки право ставить свое эмоциональное и психическое здоровье выше спортивных интересов, интересов болельщиков и команды. Очевидно, что это только начало — тему ментального здоровья профессиональных спортсменов еще предстоит осмыслить в том числе и с этической точки зрения, ведь ответа на вопрос, безопасен ли профессиональный спорт для психологического здоровья атлетов, пока нет. Кто-то лучше справляется с ответственностью, кто-то, как Наоми Осака, впадает в депрессию, кому-то, как Симоне Байлз, требуется фармакотерапия.
Мы решили поговорить об этом с инсайдером HiPO сноубордисткой Аленой Заварзиной. На Олимпийских играх в Сочи Алена завоевала бронзовую медаль, но спустя четыре года решила завершить карьеру — в том числе и из-за огромной психологической нагрузки, которую испытывает профессиональный спортсмен. Об этом она пишет в своей книге «Неспортивное поведение», которая вышла в издательстве АСТ несколько недель назад. Отрывок из книги ищите в конце этого материала, а пока читайте монолог Алены по поводу того, в какие психологические тиски зачастую зажат профессиональный спортсмен.
«Когда тебе тяжело и ты не веришь в себя, тебе противно даже твое отражение в зеркале»
Ты положил свою жизнь, здоровье, время, которое мог провести с любимыми людьми, на алтарь спорта — почва уходит из-под ног, если тебя списывают со счетов и увольняют как отработанный материал. Это бесчеловечно. Это отнимает какую-либо уверенность в себе и очень травмирует. Мне с трудом удалось пройти этот этап после поражения на Играх в 2018 году.
Спортсмену важно иметь толстую кожу и не принимать близко к сердцу критику. Мне это никогда мне удавалось. Когда ты стараешься изо всех сил, последнее, что ты хочешь слышать, это то, что ты что-то делаешь не так.
Спортсменам постоянно приходится проходить через порочный круг: «поражение → страх поражения → переломный момент → успех → поражение». Когда ты впервые выигрываешь, на эмоциональной волне от победы ты можешь добиться успеха еще несколько раз — пока обстоятельства не сложатся таким образом, что тебе придется принять поражение. И все начинается сначала. Восстать из пепла после поражения и вновь подняться на подиум тяжело и удается далеко не всем. В этой ситуации ключевую роль играет поддержка тренеров и близких. Повезет, если тебя не спишут со счетов. Тебе и так трудно, а если ты чувствуешь, что в тебе не уверены еще и твои близкие, это вообще катастрофа — потому что ты начинаешь проецировать их неуверенность на себя. А когда тебе тяжело и ты не веришь в себя, тебе противно даже твое отражение в зеркале.
Спортсменам всегда приходилось испытывать огромное физическое и психологическое давление. Но в последнее время благодаря пристальному и вездесущему вниманию не только прессы, но и подписчиков в соцсетях это давление возросло многократно. Каждый может высказать свое мнение в Интернете, прийти к атлету на страницу и выложить все, что о нем думает, — особенно сейчас, в пандемию, когда социальное напряжение и эмоциональная стагнация превысили все допустимые нормы. Злым людям нужно где-то вымещать свое недовольство — а Интернет этому только способствует.
К тому же глобально в мире стала набирать обороты культура отмены (cancel culture) — когда за твой поступок социум изгоняет тебя за пределы города, как в средние века. Поэтому я задаюсь вопросом: насколько мы шагнули вперед со времен средневекового общества?
Несмотря на технологический прогресс, мы все еще требуем хлеба и зрелищ, а если нас что-то не устраивает, мы все так же забрасываем виновника гнилыми томатами. Олимпиада — все еще высоко политизированное событие, болельщики и журналисты забывают, что это развлечение, а не третья мировая война.
О своем опыте в психотерапии
Со спортивной психологией впервые мне пришлось иметь дело в 2009 году, когда к нам в команду взяли специалиста. До этого роль психологов, наставников и даже родителей исполняли тренеры — так всегда было устроено в российском спорте, еще со времен Советского Союза.
Я начала углубляться в спортивную психологию примерно в это же время — когда я поняла, что мои результаты очень нестабильны. Мне стало ясно, что большим фактором, влияющим на успех на том или ином соревновании, служит мой настрой. Но отыскать правильного специалиста, который помог бы мне найти в себе опору в важный период, было очень сложно. Я читала автобиографии известных спортсменов, пыталась вынести оттуда что-то важное для себя. Андре Агасси, Мария Шарапова, Боде Миллер, Линдси Вонн, Ирина Роднина — мне очень помогли их рассказы. Я также читала и другие автобиографии, необязательно спортивные: Грейс Джонс, Дэбби Харри, Пегги Гуггенхайм. В каждой из этих историй были какие-то нюансы, которые помогли мне сделать правильные выводы.
В свой заключительный сезон я нашла спортивного психолога в Австрии. Его подход был очень похож на когнитивно-поведенческую терапию. Вместе мы обозначили трудности, связанные с прохождением соревнований, сопоставили наиболее благоприятную и неблагоприятную для победы ситуации и выработали стратегию, как повернуть обстоятельства в нужную для меня сторону. Мне обещали помочь с оплатой услуг этого специалиста перед Играми в Пхенчхане, но после Игр при отсутствии медали этому плану не суждено было сбыться. Когда ты побеждаешь, все на твоей стороне. Когда проигрываешь — ты один. Возможно, это не уникальная ситуация, характерная только для нашей страны. Тем не менее это мой личный опыт.
О поступках Симоны Байлз и Наоми Осаки
Защищать титул олимпийской чемпионки после перерыва, пандемии и недавней истории с абьюзом (речь идет о сексуальных домогательствах к Симоне Байлз со стороны Ларри Нассара, бывшего врача сборной США по гимнастике, который в 2018 году был приговорен к 175 годам заключения. — Прим. ред.) — мне трудно представить, как можно справиться со всем этим стрессом, не говоря уже об обычном давлении Олимпийских игр. То же самое касается и Наоми Осаки. Они суперзвезды и могут себе позволить первыми заговорить о табуированной теме ментального здоровья в спорте. Это не их вина, что из их поступков и слов делают сенсацию. Им приходится отдуваться «за себя и за того парня», хотя они всего-то пытаются донести до общества, что спортсмены тоже люди, что они подвержены эмоциональному выгоранию и депрессии. Если они принимают решение сняться с соревнований по причинам ментального здоровья, это не означает, что у них истерика. Это означает, что они приняли взвешенное решение. Вряд ли атлеты такого уровня захотят сняться с соревнований без весомых на то причин — так просто не бывает.
Тем более что почти никто не говорит, какие последствия психологический стресс оказывает на тело и организм. Но, по-моему, пора начать говорить об этом.
Я могу понять, что чувствовала Наоми Осака, когда отказалась общаться с прессой на Roland Garros. Да, интервью журналистам входят в обязанность спортсменов, но здесь не стоит забывать о приоритетах. Для меня общение с прессой всегда было не так важно, как мое физическое и ментальное здоровье и то, что мне необходимо для победы. После моего поражения в 2018 году на Играх я была в таком состоянии, что пропустила микст-зону — и в ответ получила недовольные комментарии журналистов. Но тогда я не была уверена, что могу говорить в принципе. Тот период был для меня маленькой смертью. Я находилась в состоянии аффекта, и все, что я сказала бы, как в кино, могло быть использовано против меня.
Когда гаснет свет софитов и все расходятся, ты остаешься с собой один на один и еще несколько лет проживаешь момент поражения. Но все, что интересно людям, — это твои сырые, необработанные эмоции.
Да, общение с прессой — это часть нашей работы. Почему то, что должен делать один спортсмен, другой делать не должен? Если в регламенте стоит обязательная пресс-конференция после поражения, логично поднять вопрос о ее отмене во внесоревновательное время, но не во время сезона. Возможно, правила устарели и требуют тщательного пересмотра. Вопрос отношений спортсменов и журналистов нужно решать в рабочем порядке, как и все остальные организационные вопросы — и поведение Байлз и Осаки доказывает, что этот вопрос требует пристального внимания.
В России не принято работать с психотерапевтом — люди думают примерно так: «Зачем кому-то платить деньги за то, чтобы он указывал, как жить». Но психотерапия вообще не об этом. После окончания карьеры профессиональной спортсменки у меня просто не было выбора, идти к специалисту или нет. Сейчас я нахожусь в терапии уже больше года. Я благодарна этому опыту и рекомендую его друзьям. Вы можете сами сделать выводы, и если вам это действительно нужно, вы придете к этой практике. Нет смысла вести кого-то к психологу насильно. Но и порицать тех, кто ходит, тоже нет смысла. Я не вижу слабости в том, чтобы работать со своими трудностями. Я вижу в этом силу.
Да, очень страшно столкнуться с собой настоящей, гораздо проще ее избегать. Но иногда это не работает. Я призываю к тому, чтобы разобраться в проблеме перед тем, как открыто кого-то осуждать. И то, что делают Симона Байлз и Наоми Осака, очень важно для спортивного сообщества. И я очень рада, что тему ментального здоровья спортсменов первыми подняли женщины.
Неспортивное поведение. Как потерпеть неудачу и не облажаться
Как же в спорте было классно и весело. У меня всегда все получалось с первого раза. Я была прирожденной чемпионкой.
Эта история не начнется с этих слов, поэтому если вы хотите читать только про триумфы и победы и не готовы слышать правдивую спортивную историю, сдобренную моим фирменным мрачным юмором — отложите книгу.
Моя мама с детства мне говорила — никто не обещал, что будет легко. И она была права, так и оказалось. Мне не удалось победить гравитацию, я не из железа, я не легенда и не народное достояние. И все же за 18 лет своей спортивной карьеры я выжала из этой истории по максимуму. Об этом я и расскажу.
Заказать книгу Алены Заварзиной можно, например, здесь.
А вот и обещанный кусок из книги Алены
«Неспортивное поведение. Как потерпеть неудачу и не облажаться». Эта глава называется «Сочи-2014». В ней хорошо описано то, что чувствует атлет во время главных соревнований в жизни.
На Олимпиаде мы оба выиграли медали друг за другом. Поскольку наши соревнования всегда проходят самыми последними, нам пришлось целых две недели томиться в ожидании своей очереди. Мы бесконечно тренировались, буквально до крови из носа. Толком не ели, потому что уже не было ни аппетита, ни времени на обед. Спали, лежа на сиденьях в автобусах, пока ехали на очередной объект, потому что были настолько измотаны.
Я была счастлива просто находиться в Сочи, но мои тренировки были довольно успешными, а ежедневные подбадривания от волонтеров и болельщиков придавали сил — аффирмации работают. Они работали настолько, что придавали мне сил, достаточных на мандраж.
На одном из приемов Хорхе (остеопат сборной по фигурному катанию) сказал мне одну вещь, которая определила мой настрой на все последующие старты. «Олимпиада — это не проходной старт. Не пустяк. Но никто не умрет, если ты плохо выступишь. Это не конец света. Это средне-серьезное выступление». Что? Это не конец света.
В день паралелльного гигантского слалома мы с Виком (муж Алены сноубордист Вик Уайлд — Прим. ред.) не проявляли никаких эмоций и даже не разговаривали. Вик спал на полу, потому что у него болела спина, и примерно в пять утра я проснулась и легла к нему на пол, потому что мне было страшно. На завтраке я смогла съесть половину йогурта и выпить черный чай. Я отказалась от кофе на период Олимпиады, чтобы держать ровный уровень энергии. Напротив меня сидел Коля Олюнин, который накануне взял серебро в бордеркроссе. «Это нормально, я тоже вчера ничего не ел», — успокоил он меня.
Маршрутка, которая должна была доставить нас к подъемнику, опоздала. Господи, это что, вновь речной вокзал и маршрутка в Академгородок? Что происходит?
Пришлось идти в гору до канатной дороги с двумя досками с пластинами и рюкзаком с ботинками, не дай бог я опоздаю на разминку в день старта Олимпиады. Наверное, все эти кошмары о том, как я опаздываю на олимпийский старт, у меня от этого.
Соревнования начинаются в 7 утра и заканчиваются к 4 часам дня. Сначала просмотр трассы, проезжаешь две квалификации, затем трасса меняется, и проезжаешь еще по одной попытке, после этого обед, а потом уже борьба в полуфинале и суперстресс в виде малого и, если повезет, большого финалов. Итого 10 заездов.
Всю ночь шел дождь, который с утра превратился в снег и замерз льдом на трассе. Волонтеры и работники трассы всю ночь счищали осадки с покрытия на лыжах, срезая таким образом рубчик от ратрака. Трасса была гладкая и скользкая, как хоккейный лед с вертикальным градусом. Среди спортсменов чувствовался страх. Многие падали на просмотре.
Я стартовала 21-м номером, и мне удалось посмотреть, как трассу проходят сильнейшие девушки. Многие из них падали. Я понимала, что у меня есть шансы на успех. Страх соперниц придавал мне сил. Я действительно верила, что то, что остальным не под силу, покорится мне. Не знаю почему. Иногда во мне есть эта нелогичная уверенность, что меня ждет что-то хорошее. Я нормально прошла квалификацию и сосредоточилась просто на сохранении энергии.
В это время Вик откровенно разносил соперников. Сомнений, что он попадет в большой финал, не было ни у кого.
Я ровно прошла 1/8 финала, затем ¼. Я поймала какой-то ритм, ни с кем не разговаривала и слушала в плеере какое-то техно. На старте нервно кашлял Тихомиров (президент Федерации сноуборда России и главный тренер сборной России по сноуборду Денис Тихомиров. — Прим. ред.). Я все еще с ним не разговаривала и попросила его отойти подальше от меня и не давить на меня своим стрессом. Когда я стояла на старте и слышала внизу нерв трибун, где все болели за Россию, я повторяла про себя слова: «Можно просто один день не облажаться?» <…>
Когда я уже стояла на финише в пресс-зоне, опьяненная победой и еще ничего не соображающая, Вик только собирался ехать за первое место в большом финале. Журналисты поздравляли меня, но больше старались вытянуть комментарий (для «сюжетика», разумеется) о том, как я переживаю за мужа, ведь он ехал тогда свою последнюю попытку. Вик обыгрывал соперников в течение всех соревнований, ни разу не проиграв.
И вот финальная попытка, он выигрывает, а на финише под громкие аплодисменты и шум трибун эффектно делает петлю вдоль ограждений и останавливается в дальнем от меня углу.
Смешно, конечно, но насколько же неизбежна профессиональная деформация, особенно когда ты под постоянным давлением медиа. Я бежала к нему, злясь, что он так далеко, что, если не добегу до него вовремя, в прессе обязательно напишут что-нибудь про то, что я плохая, завистливая жена, прибежавшая последней поздравлять мужа с победой.
На камерах это выглядело так, словно я лечу на крыльях любви через всю площадку, вся влюбленная и счастливая, «жена Вика Уайлда». Кадр — супер, план по закреплению незыблемых семейных ценностей (читай: гендерных стереотипов) выполнен.
<…> Я помню то облегчение, которое я испытала, когда объявили результаты. Оно сравнимо только с одним далеким, школьным, но врезавшимся в память и почти экстатическим чувством. Чувством написанной на пятерку итоговой контрольной работы, когда можно наконец выдохнуть, и впереди только лето, друзья и никакой домашки.
То чувство, когда ты понимаешь, что все было не зря. Сломанная рука, унижения, боль, сомнения тренерского штаба, страны, вопросы: «а ты поедешь?», тренировки в песчаных дюнах в сорокаградусную жару. Все это отходит на второй план, и ты думаешь, что еще раз так сможешь. Легко.