"А между нами снег" 64 / 63 / 1
Баба Груня спустилась в овраг. Несколько раз оглянулась. Прислушалась. Шаги…
Было слышно, как кто-то шуршит травой, спускаясь овраг. Не испугалась, но к месту, где она спрятала Лилю и её сына, не пошла. Повернула в другую сторону.
У неё неподалёку был припрятан небольшой запас ивовых прутьев. Не стала их домой сразу нести. Вот и решила сейчас наверх поднять.
Шаги приближались. Старушка шла смело, будто не слышала. Слух у неё с детства был острый. Она слышала то, чего не могли уловить другие. Отец всегда брал её с собой на охоту.
Выросшая в черноземных лесах Аграфена могла на большом расстоянии определить медведя, зайца, волка, лису.
А вот попав в Поволжье (отец выдал замуж только в 25 лет, никому не отдавал дочку, которая охотиться помогала), долго привыкала к степным звукам. Муж на охоту с собой не брал, потому как охотником не был. И Аграфена в его отсутствие ходила на охоту сама. Муж узнавал про это и избивал до полусмерти, а в голодные годы стал отправлять жену сам.
Приносила Аграфена дичи так много, что муж приторговывал мясом. Все местные охотники приходили смотреть на «ушастую бабу», так прозвали Груню.
А ушки-то у неё были малюсенькие, если не присматриваться, то их можно было бы и не заметить. После смерти мужа надобность в охоте исчезла. Начала Аграфена собирать травы, а однажды на неё в степи напал волк, чудом выжила, вся была покрылась шрамами.
А после этого стала будущее видеть. Новая слава потянула к ней людей. Устала она от такого количества просящих, да и ушла жить в лесок. Тут и осталась в одиночестве. Ходить к ней стали мало, далековато было многим, да и толку не было. Не принимала Груня никого. Деток Бог не дал, как она с мужем ни старалась.
Обычный человек и не услышал бы этих шагов в овраге, а баба Груня услышала. Никогда она никого тут не встречала. "Повадились за девчонкой", — бормотала она под нос.
Старуха разворошила траву, начала вытаскивать ивовые пруты по одному. Смотрела и сокрушалась: зайцы погрызли ветки так сильно, что из огромной охапки прутьев насчитался только один десяток.
— Эх, никуда не годится такое добро, — баба Груня сильно расстроилась. Собирать прутья было уже поздно, решила ждать теперь до осени.
Шаги вдруг утихли. Спрятался тот, кто следил за старухой. Она взвалила на себя целые ивовые ветки и начала подниматься наверх по другому пути, чтобы не приближаться к тому месту, где Лилю прятала.
Примерно в середине пути оглянулась. Остановилась. К ней приближался вчерашний «муж» девчонки.
Олег Павлович поклонился и произнёс:
— Доброго здоровья, бабусечка, какие новости сегодня мне расскажете? Знаю, женщина вы непростая, вон охранника моего сморили. Насмерть или очнётся?
— Да ему ещё жить и жить, ироду этому, сморишь его чем-то, как же…
Баба Груня говорила недовольным голосом.
— А мне сколько жить? — произнёс Олег Павлович.
— А тебе зачем? — старуха не любила предсказывать будущее, делала это в редких случаях теперь, да и с недавнего времени стала считать, что плохо это, не по закону Божьему. Привирать начала частенько, чтобы отстали от неё. Когда пару раз сказала двум бабам, что мужики их невредимыми вернутся с Турецкой войны, а те не вернулись, в дар Аграфены веру потеряли и стали забывать про неё.
— Как же зачем? Чтобы знать, что там завтра, послезавтра. Может вы меня опоите, как Илью, да убьёте тут же.
— А зачем мне тебя поить? Ты судьбу свою ищешь, вот и ищи. А поживёшь ты столько, сколько Богом отмеряно. Вот и живи себе. Дел злых не совершай. Месть из сердца выброси. Не нужна тебе эта месть, живой и радуйся. У иных и такой возможности нет.
Олег Павлович как-то изменился в лице и уже не так приветливо произнёс:
— Лиля где? Чувствую, прячете её от меня. Без неё никуда не уйду, так и знайте.
— Нет у меня её. Иди, ищи. В подвале посмотри, под печкой, из сараев всё вытащи, только польза будет. Или ступай отсюда подальше, пока я тебя как Илью…
Баба Груня вытащила из кармана стеклянный флакончик и хотела было сунуть Олегу Павловичу под нос, да тот отшатнулся.
— Нн-не нна-ддо, — произнёс он, заикаясь.
— То-то же, ступай, нечего тут ошиваться, и ирода этого забирай.
Олег Павлович даже не подошёл к спящему в кустах кучеру. Вскочил на коня и поскакал.
Старуха вздохнула тяжело.
— Неугомонный, — произнесла она, — а сынишка-то… Две капли воды… Слабенький, как и отец в детстве, ну ничего, всё будет хорошо.
***
К Ивану Григорьевичу теперь был приставлен охранник. Высоченный мужик с толстыми руками. Руки его были как дубовые стволы, такие же мощные и шершавые. Размеры тела с руками никак не вязались. Этот мужик славился невероятной силой.
Поговаривали, что он может двадцатилетнее дерево с корнем из самой твёрдой земли вынуть. Кому-то даже он это показывал. Авдотья решила проверить сама. Когда мужик вырвал с корнем старую липу, что давно мешала Авдотье в саду, она тотчас поверила и велела ему охранять Ивана.
Иван утихомирился после того, как укусил Авдотью. Слышал иногда, как та сыпала ругательства на сыщиков. Никто не мог найти Лилю. Она исчезла. Авдотья понимала, что молодая женщина с ребёнком не могла далеко уйти, кто-то должен был её подвезти.
Кучер Илья отметился и у Авдотьи. Он рассказывал, как нашёл девчонку на обочине дороги, как мальчонку пришлось спасать. Авдотья тут же отправила к старухе своих людей. Но в лесочке их встретил только догорающий дом.
Илья крестился, смотря на тлеющие старухины вещи.
***
Баба Груня после отъезда Олега Павловича дождалась пробуждения кучера Ильи и выгнала его, пригрозив порчей и смертью. Он бежал без оглядки, но, видимо, страх покинул его, и Илья вернулся опять, но уже с людьми Авдотьи.
Сама баба Груня собрала всё необходимое, подпалила дом и пошла в овраг. Теперь за ней никто не следил, она спустилась к Лиле с полным мешком запасов. Лиля была очень рада старухе. Она только пожаловалась, что Иван до сих пор слаб и плохо кушает. Но, почему-то в присутствии старухи Иван ел с огромным аппетитом. Так наелся, что потом пришлось худо. Но и с этим справились.
— Бог велел мне ночью, — прошептала баба Груня, — спасти тебя. Вот я и тут. Дома у меня больше нет. Там охочие до тебя набежали. Нельзя нам пока никак наверх. Пусть утихнет всё. Как только дом мой сгоревший дождь зальёт, так и отправимся в путь. А пока рассказывай, какие секреты можешь мне поведать.
Лиля с трудом принимала происходящее. Сидеть в пещере до первого дождя ей не хотелось, но и выхода другого не видела. Когда баба Груня сказала, что спалила свой дом, невольно подумала о том, что теперь и старушку с собой брать придётся. И если сына можно нести на руках и быстрее идти, то со старенькой бабой Груней далеко не продвинешься.
Лиля тяжело вздохнула.
— Я быстро хожу, — произнесла старуха, побыстрее чем ты даже без сына на руках.
Лиле стало не по себе.
Продолжение тут
Главы других моих рассказов тут
