Я боюсь бабайкеров.
До жути. До икоты. До нервного тика и помешательства.
В детстве мама пугала меня бабайкой, что живёт под кроватью и утаскивает туда непослушных детей. Утаскивает и съедает.
Детство прошло, началась школа.
На дальнем краю нашего двора выросли кирпичные гаражи. Их сразу облюбовали непонятные шумные люди.
Однажды я сидела на подоконнике и наблюдала за происходящим на улице. Вид из окна служил единственным развлечением – шумные игры не любила, а телевизор в то время ещё не купили. Да и много ли первоклашке надо?
- Мам, кто это?
- Где?
- Вон там, - ткнула пальцем в стекло.
- Бездельники, - заругалась она, когда поняла, что я указывала на гаражи. - Банда хулиганов. Только и делают, что на мотоциклах гоняют, песни горланят да пиво пьют. Не ходи туда.
- Почему?
- Ну… - замялась мама в попытке объяснить ребёнку взрослые понятия.
- А! Бабайку помнишь? Я тебе про него рассказывала, когда ты совсем крохой была.
- Да, помню.
- Во-от, – обрадовалась она. - А это бабайкеры. Те же бабайки, только живут не под кроватью, а в гараже. Подойдешь к ним близко, они схватят и утащат тебя в свой гараж. И там…
- Съедят? – перебила её.
- Хуже. Изнасилуют! – выпалила мама.
- Изнасилуют? – заинтересовалась я новым словом. - Это что? Или как?
- Э-э-м.., - мама растерялась от того, что сболтнула лишнее. Буркнула.– Ничего. И никак. Расскажу, когда постарше станешь.
Она всегда объясняла всё, что бы я ни спросила, а тут – такая реакция. Непонятно. И любопытно. С тех пор я прилипла к окну. Всё смотрела в сторону гаражей, чтобы самой как-то понять значение того загадочного слова.
Когда я училась в пятом классе, произошла жуткая история, от которой двор потом несколько месяцев лихорадило от сплетен и домыслов, а мой страх бабайкеров только усилился.
Вечером к гаражам подъехали мужики на мотоциклах и скрылись за ними. Послышались крики, руганьи вдруг выстрелы. Незнакомцы вышли, поддерживая одного из своих под руки, и укатили восвояси.
Настороженное затишье двора разорвали визгливые сирены милиции и скорой. Из-за гаражей вынесли несколько носилок с телами, накрытыми простынями. На белой ткани зловеще проступали пятна, похожие на большие чернильные кляксы.
Последним несли дядю Славу. Я узнала его по высунувшейся из-под простыни руке в клетчатой рубашке. Почему врачи не спешили, я поняла потом, когда он не вернулся ни через день, ни через неделю. За что его убили эти бабайкеры? Ведь он хорошим был. Угощал нас мороженым и чинил велосипеды…
С тех пор я перестала сидеть у окна. И гаражи обходила стороной. Зато младшего брата туда тянуло со страшной силой.
Как-то раз, когда я училась в старших классах, мама уехала по делам. Мне наказала присматривать за мелким. Он во дворе гуляет, а я уроки делаю. Выгляну – носится, я дальше учу. Снова высунусь в окно, найду его фигурку внизу и опять занимаюсь.
Закончила, когда уже стемнело.
Смотрю в окно – брата нигде нет. Уже и фонари зажглись, а он непонятно где пропадает. Начала волноваться. Бросилась искать. Выбегаю во двор. Зову, кричу – не отзывается, паршивец.
Я– к гаражам, и тут на меня вылетает нечто. Ревет, тарахтит и светом глаза слепит.
Бабайкер!
Мамочки!
От ужаса ноги отнялись, я бухнулась на землю и заверещала. Визг заставил чудовище замолчать и потушить слепящее око.
Оказалось, что это сосед наш, дядя Боря, с загородной рыбалки возвращался, а я прямо под колёса сунулась. Хорошо, ехал не быстро и чудом успел затормозить.
Он меня кое-как успокоил, помог найти брата и отвёл домой.
С той поры боязнь бабайкеров во мне только усилилась.
Я окончила школу, уехала поступать в Свияжский ВУЗ на экономический. А после учёбы осталась там, чтобы быть подальше от бабаек и бабайкеров. Детские страхи приутихли, но не забылись. Поэтому в родной город не тянет, и к маме приезжаю только на праздники.
После института устроилась логистом в торгово-закупочную компанию. В нашей фирме начальство на всём экономит: на персонале, на зарплате. Из-за этого постоянные задержки на работе. Я впахиваю за троих, а платят – за одного.
Под новый год вообще кошмар: все отчётные периоды заканчиваются, документов тьму тьмущую надо подготовить и сдать.
В последний день уходящего года уработалась так, что цифры на экране монитора хороводы водить начали. Размяла затекшую спину, оглядываюсь по сторонам – в офисе нет никого, и за окном темно. Как я домой пойду?
- Может до утра тут посидеть? – мелькнула в затуманенной от расчётов голове мысль.
- Фиг вам! – зло буркнула я и скрутила кукиш в сторону кабинета начальства. – И так допоздна засиделась, а теперь ещё и до петухов куковать? Ф-и-г в-а-м!
Маленькое озорство взбодрило. Я выключила компьютер и спустилась вниз. Охранник нагло дрых. Нависла над ним злобным привидением и растолкала засоню.
- Ну ку-а ты сышас оставайся? - забурчал тот, и раззевался так, что гланды видно. – Я те и место най-у. А с утра пойдешь се-е спокойно.
- Спасибо, я лучше дома высплюсь! – отказывалась и стояла у него над душой, пока не выгнал за дверь.
Хотела вызвать такси, но в предпраздничные дни его не дождёшься. Общественный транспорт до утра не пойдёт. Осталось только одно – пересечь парк и ловить на проспекте частника.
Иду, задумалась под ритмичный скрип снега под ногами. И тут кто-то за дублёнку хвать. Поворачиваюсь, а на меня щерится глумливая рожа.
- Гхы. Дарова, снегурка! – лыбится и перегаром меня травит. – Падем с нами. Мы те-а сагреем. Кхы-гхы. Правда, мжики?
- Ба-аза-аришь, - поддерживают дружки сзади. - Бум греть, па-ака не растаешь.
- Н-ник-куда я с в-вами не п-пойду, – голос задрожал в предчувствии беды.
Скинула руку нахала с плеча и отступила. Мужчины у меня бывали, но редко и по одному. К такой внезапно возросшей популярности я оказалась не готова. Пока они недовольно возмущались, отступила на пару шагов в поисках спасительной дорожки к бегству или защиты.
- Ты чо, шмара, брезгуешь? – набычился главарь. - Нами брезгуешь? Да мы те-а щас прям тут разложим.
Насильники обступили. Сорвали сумку, стянули дублёнку и повалили в снег. Я билась, вырывалась и даже лягалась, но что может сделать хрупкая женщина с четырьмя здоровыми лбами. Моих трепыханий они даже не заметили.
- По-о-мо-ги-ите-е! – закричала инстинктивно, без особой надежды. - Спа-аси-ите-э кто-ни-убу-у-у-дь!!!
Когда эти скоты сорвали с меня юбку, мне послышалось басовитое урчание мотора.
- Спаси-ите-э! –заорала что есть мочи. - По-мо-ги-и-ите! Насилую-у-ут!
Мотор заревел совсем рядом, потом чихнул и затих.
- Свалили отсюда, уроды, - с угрозой прохрипел чей-то голос.
- Да мы те-а ща, - нестройным хором огрызнулись в ответ насильники.
- Я два раза не повторяю. Либо вы уходите сами, либо вас увозят.
- Мочи козла! – скомандовал самый борзый.
Звуки выстрелов. Крики боли. И тишина. Изредка её прерывают стоны и ругань напавших на незнакомца мужиков. Медленно поворачиваю голову и замираю от страха.
- Ба-ба-бай, - шепчут мои губы, и я теряю сознание.
Прихожу в себя от вони. Нашатырь? Спирт? Вонища настырно лезет в нос и заставляет глаза слезиться. Я вяло отмахиваюсь от неё рукой.
- Наконец-то, - недовольно прохрипел всё тот же голос, - хоть эта живая.
- Что значит: «Хоть эта»? – недоумеваю я, открываю глаза и с помощью рук осторожно перевожу себя в сидячее положение. Смотрю, как незнакомец закручивает фляжку и убирает её во внутренний карман.
Набираюсь смелости и спрашиваю. – А остальные что? Мертвые? Ты их убил? Всех?
Пока жду ответа, разглядываю спасителя. Бабайкер навис надо мной громадной горой в коже, борода в инее, глаза скрыты за стеклами очков. Сидит на корточках, покачивает рукой с пистолетом.
- Беги отсюда! – вопят инстинкты. - Бери отсюда, дура! Он тебя утащит за гаражи и изнасилует.
Изнасилует? Вряд ли. Хотел бы, так этим упырям помог, а не устроил здесь побоища. Тут пыльным мешком по затылку бьёт понимание того, что детский страх исчез. Совсем. Раньше бы изошла на визг или умерла от ужаса. Теперь – нет.
А про этих скотов я машинально спросила. Не потому, что мне их жалко. Нет. Просто не хотелось бы, чтобы его посадили из-за таких тварей. И сразу усмехнулась мысленно. Дожили, уже байкера защищаю.
Бабайкера. Хе-хе.
- Ах-ха, – осклабился он, дернув щекой. – Убил. И съел.
- Я серьёзно! – хмурюсь. Не люблю дурацкие шутки.
- Это, – незнакомец сделал паузу, повертел пистолетом у меня перед носом, - травмат.
Как будто это мне должно о чём-то говорить. Пфф, мужчины.
- Вставай, – он поднялся и протянул мне руку, - придатки застудишь.
- Придатки? – удивилась я мысленно. – Байкер, заботящийся о здоровье случайно попавшейся ему на дороге женщины? Чудеса.
Надеюсь, я не сошла с ума от произошедшего или не повредила голову, когда эти скоты меня на землю уронили.
Пока я оправляла одежду, мой спаситель точными ударами вырубил бандитов, потом помог надеть дублёнку и подал сумку.
- Садись, - мотнул головой в сторону мотоцикла, отошёл и вытащил из кармана телефон, - я сейчас.
- Лютый, Гагаринский – это же наша территория? – хрипло забубнил он в трубку. –Да еду сейчас, а тут какие-то членоголовые девчонку раскладывают. Хех. Да нет. Живы. В семашко повезут. Надо бы потом навестить их в больничке, объяснить: чё почём хоккей с мячом. Лады, давай, брат.
- Чё стоишь? – байкер увидел, что я в нерешительности мнусь, разглядывая железного монстра. – Садись, он не кусается. Сзади шлем, возьми. А да, и трубу дай.
Я, словно сомнамбула, открыла сумочку, достала смартфон.
- Да садись ты, - выхватил телефон у меня из рук. – Пароль?!
Набор цифр слетел с моих губ раньше, чем я успела осознать, что делаю. А бородач уже гнусил в трубку.
- Скорая? Тута в Гхагхаринсхом пархе мужуки лежать. Трое. Аха. Ну это… избитые все. Аха. Они эта, рядом с Королева лежать. Ищщо я выстрелы слышал тута. Вот. Я-то? Я мимо проходил, а тута стреляють. Сарычев я. МихалАнатолич. Вот. Не, я здесь буду.
Я села на мотоцикл, надела шлем и ждала окончания театрального представления.
- На, - байкер вернул мне смартфон. - Доктор смерть.
- Что? –увидела протянутую руку, и тут до меня дошло, что он назвал мне своё… Прозвище? Или что там у байкеров? Позывной? Я даже растерялась от неожиданности. - А-алёна.
Затем вложила руку в его лапищу и внутренне приготовилась к рукопожатию до хруста, но он лишь слегка коснулся моей ладони и сразу же отпустил.
А мы разве… - я мотнула головой в сторону пострадавших. Ещё не договорила, но уже поняла по его перекошенному лицу, что сморозила глупость.
Естественно, он мне не ответил. Влез в седло своего монстра, мотоцикл взревел, и мы помчались прочь от места разборок.
- Тебя где высадить? – спросил Доктор смерть, пока ждали зелёного на одном из перекрёстков.
А? – я не сразу расслышала, потому как наслаждалась новыми для меня ощущениями: скорость, рёв и настоящий мужчина в моих объятьях. – Ленина, 20.
У подъезда я замялась. Приглашать моего спасителя в дом или послать его на все четыре стороны. Пока я раздумывала, он решил сам.
- Пойдем к тебе, - заявил байкер, оглядев меня с ног до головы. – Чаем напоишь.
Слез с мотоцикла и зашагал к двери. Мне ничего не оставалось, как плестись следом.
Всю дорогу до квартиры я мучилась от сомнений: хочу я этого или нет. Героини женских романов и мыльных опер наперебой шептали о том, что чашкой чая ты, подруга, не отделаешься, и благодарить своего спасителя придётся более ярко, страстно и уж точно не на кухне.
А воспитание и отголоски давнего страха требовали обогнать этого громилу в коже, запереться в квартире на все замки и звонить в полицию.
Зато тараканы в голове потирали лапки в предвкушении весёлого приключения.
И вот мы на кухне. Я разлила по кружкам чай, поставила на стол тарелочку с печеньем, вазочку с вареньем, достала коробку конфет из шкафчика, и села напротив моего спасителя, чтобы рассмотреть его при свете.
Обожаю восточных красавцев. А тут? Глубоко посаженые глаза, горбинка перебитого носа, русая борода – суровый скандинавский воин. Не мой тип. Абсолютно.
- Что это? – поинтересовалась я, глядя на то, как байкер наливает мне что-то в чашку из фляжки. Откуда он её достал? Ведь на пять секунд всего отвернулась – сладости взять.
- Да не боись, не отрава, – ухмыльнулся Доктор смерть, сделал глоток из фляжки и сунул её мне под нос. - На, понюхай.
Я послушно вдохнула. Зачем? Зачем я это сделала?! Алкогольно-пряный дух так шибанул в ноздри, что глаза заслезились.
- Бальзам на травах, - пояснил бабайкер с ехидцей, когда меня перестало плющить. – Пей, тебе сегодня надо.
А надо ли?
Я посмотрела на него, на чашку, опять на него…и решилась. Коротко выдохнула и залпом влила в себя непонятную бурду. А потом уставилась на него в ожидании.
Тепло разлилось по пищеводу, алкоголь обжёг желудок. Тревога, сжимавшая внутренности когтистой лапой, ослабила хватку. Мне приятно захорошело. Теперь я на всё согласна, но первого шага этот…этот… не дождётся. В конце концов, кто из нас мужчина: он или я?
- Кахие у тебя гласа… - пробормотала я заплетающимся языком. Голову внезапно повело влево, поэтому пришлось подпереть щёку рукой, - …стцальны-е-э.
Не помогло – всё равно словила лбом столешницу. Затем я куда-то поплыла…
Проснулась утром. Одна. Напряглась и пошарила по закоулкам памяти.
Всплыло беспорядочное махание конечностями. Я то отпихивала бабайкера с криком: «пусци, сама пойду!», то прижималась к груди и желала вечность нежиться в сильных лапищах, пока меня куда-то тащат. Дальше провал. Пустота.
Полежала, зачем-то прошлась по телу рукой. Особенно придирчиво шарила внизу живота. Что я надеялась там найти? Или не найти? На что я вообще надеялась?
Ничего не произошло. Что ж обидно-то так? По щеке стекла слезинка. Ещё одна. И ещё. Ну почему? Что со мной не так?
Туча мыслей роились в голове и жалили, словно злые пчёлы. Так бы и лежала – жалела себя и рыдала, но желудок забурчал и потребовал еды.
- Завтра же первое января! А у меня в холодильнике, как в бутике после чёрной пятницы! – эта мысль заставила вскочить с кровати, живенько собраться и нестись в магазин.
Начало новогодних праздников прошло в постоянных хлопотах и шатаниях по гостям.
На Рождество настал мой черёд ехать к маме. Мы с братом каждый год тянем жребий – кто к маме едет на первое января, а кто на седьмое.
Рождественский жребий вытащила я. Заказала билеты через интернет, собралась и поехала на автовокзал.
В автобусе скоротать время решила за книгой, что купила недавно в киоске. Мистический детектив «Оборотни среди нас» загадочным образом погрузил в сон после первых пяти страниц. Я не сопротивлялась - ехать до мамы полдня, так что можно не только подремать, но и выспаться.
- Угрх, - внезапный удар лбом о впереди стоящее кресло заставил не только проснуться, но и вспомнить кучу матерных слов в адрес «того, кто дрова везёт». – Ыфф. М-мать!
Я застонала, хотела выругаться вслух, но, посмотрев в сторону водителя, застыла с открытым ртом. На его месте торчала кабина фуры.
Последнее, что впечаталось в память, - круглые от ужаса глаза дальнобойщика. Потом сила инерции от столкновения с большегрузом развернула автобус, закрутила и потащила в бок. Меня впечатало в крышу, кинуло на сиденья, и я потеряла сознание.
***
продолжение следует...
