– Ваша способность мне представляется несколько более удивительной. А где мы все-таки находимся?
– Откуда я знаю? Мы на дороге, которая уводит нас от холма Холберта к… у нее несколько ответвлений, так что мы можем оказаться в разных местах.
– Как вы это делаете? Как находите тропинки?
Алаан пожал плечами и осушил свою кружку, потом снова ее наполнил – слишком быстро, подумала Элиз.
– Вы можете поднять руку и дотронуться до носа пальцем?
– Гораздо увереннее, чем вы, – ответила Элиз, выразительно посмотрев на бутылку.
– Давайте, – сказал Алаан. – Я серьезно.
Элиз подняла руку и прикоснулась к кончику носа.
– Как вы это сделали? – спросил он.
– Ну, я не знаю…
– То же самое и с тропинками, которые не могут найти другие.
– Вы все равно не ответили на мой вопрос.
– Я дал вам единственно возможный ответ.
Элиз задумчиво сделала несколько глотков вина. После целого дня молчания Алаан вел себя даже слишком откровенно, и она не знала, как к этому относиться. Девушке вдруг показалось, что она заключила с ним негласный договор – он будет отвечать на ее вопросы, а она… Однако она продолжала спрашивать:
– Почему вы вмешиваетесь в дела Уиллсов и Реннэ?
– О, я вовсе в них не вмешиваюсь. Меня абсолютно не волнует, кто из них кого прикончит. И совершенно не огорчит, если Реннэ и Уиллсы вообще друг друга перебьют. Иногда мне даже кажется, что без них мир станет лучше. Я встречался и разговаривал с разными представителями обеих семей. Их главное отличие состоит в предмете ненависти – в остальном все то же самое.
Элиз сделала еще глоток вина, удивленная тем, что его слова вызвали у нее возмущение – пусть и не слишком сильное.
– В таком случае зачем вы меня спасли?
– Я должен с сожалением вам сообщить, леди Элиз, что вы тут почти ни при чем. Погибнет множество ни в чем не повинных людей, если ваши семьи снова начнут воевать друг с другом. Но главное – Хафидд.
– Кто?
– Хафидд, – повторил он слегка заплетающимся языком. – Да, конечно, вам он известен как советник принца Иннесского Эремон.
– Рыцарь в черном плаще?
– Именно.
– Отец предупреждал, что мне следует его опасаться.
– И правильно сделал. Я помог вам бежать, чтобы нарушить планы Хафидда и поставить его в неловкое положение перед союзниками – принцем Иннесским и вашим дядей, – лордом Мэнвином. Я хочу посеять в их душах зерна сомнения.
– Ну, я рада слышать, что вас так сильно волнует моя судьба.
– Да, я уверен, члену семейства Уиллсов почти невыносимо слышать, что он не является центром вселенной.
– Я подобных иллюзий не питаю и так же здраво смотрю на деятельность Уиллсов, как и многие другие, возможно даже, как и вы. Да, я родилась в семье, где учат ненависти, Алаан, но я не испытываю к Реннэ ничего похожего на ненависть, несмотря на все, что они нам сделали.
– И что вы сделали им, – проговорил Алаан. – В ненависти Реннэ к Уиллсам, и наоборот, нет ничего особенного. Она лишь эхо той вражды, что раздирала ваши кланы много веков назад? – Он немного наклонился вперед. – Вы никогда не замечали, что менестрели и собиратели преданий разъезжают по стране и рассказывают о страшных событиях прошлого. Они приходят в замок Брэйдон и распевают о преступлениях Реннэ, а затем отправляются во владения Реннэ и поют там о злодеяниях Уиллсов. Вы не обращали внимания на то, как на них реагируют слушатели? Менестрели похожи на переносчиков болезни, они бывают в разных местах, приносят с собой чуму ненависти, заражают ею одну деревню за другой до тех пор, пока не заболеет вся страна.
Алаан уверенно поднес кружку к губам, а когда опустил руку, Элиз заметила у него в бороде несколько ярких капель вина.
– Но вы ведь тоже менестрель или выдаете себя за такового.
– Иногда, но я не пою о ненависти. Только о любви и разных загадочных событиях. Иногда мои баллады рассказывают истории со странным концом или диковинными поворотами. Но я никогда не напоминаю людям о зле, которое творят – или творили – другие люди.
– А как же насчет несправедливости в любви?
Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
– Должен заметить, что вы на удивление разумны для своего возраста. Кстати, сколько вам лет?
– Двадцать.
– А рассуждаете так, словно вам тридцать семь.
Его замысловатый комплимент неожиданно смутил Элиз.
– А почему тот человек называет себя Эремоном, – быстро спросила она, – если его настоящее имя Хафидд?
– Потому что он возрожден или так считает. – Алаан поставил пустую кружку на землю и встал гораздо увереннее, чем могла бы подумать Элиз. – Пора спать. Мы встанем с восходом солнца, завтра нас ждет очень трудный день.