Акунин Б. Дорога в Китеж — М.: АСТ, 2021. — 416 с.
В том году Акунин переписывал графа Толстого. Неудачно. Но кого это интересует. Продажи же были. Это главное.
В этом под прицелом тоже габаритная фигура – толстяк в натуральную величину – Дюма-отец. Пускай любитель литературных негров сам побудет в этой шкуре. Да у кого, у самого Акунина. «Которые тут временные? Слазьте! Кончилась ваша власть!»
Мертвые литературные негры особенно хороши. Не забалуют, не забунтуют. С ними можно делать что хошь.
То, за что полтораста лет назад корили, теперь нечто само собой разумеющееся. Другой литературы для вас нет, только творчески заимствованная, настоянная на традициях.
Такая уж судьба у Акунина, такое амплуа, он сам выбрал, и тянет лямку четверь века скоро как, - своего ничего, все время под кого-то и вместо кого-то.
Идею Фандорина, я так думаю, подцепил он еще во время редакторского служения у какого-нибудь переводимого тогда впервые Перес-Реверте.
Когда-то замахивался на Антона нашего Палыча. Чехов устоял. Что написал Акунин, никто не помнит. Но шум был. И гонорар тоже.
В начале года в особо извращенной форме надругался над фольклорной традицией всех времен и народов.
Короче, пометил все что можно.
Хотя, если оценить пройденный путь, в итоге ничем особым не отличился.
Где нетленка?
Нет ее.
Фандорин?
Да в Европах и Америках таких Фандориных навалом.
Это у нас все в штучном экземпляре. Даже поделки-подделки.
А у них массовое производство.
Поэтому тех, которые у нас в Колонных залах выступают как живые классики и гордость («наши достижения»), там даже и в кабак не пустили бы, развлекать публику за пищеварением.
Долгий путь пройден. Теперь не знаешь, что от Акунина ждать дальше. Будет ли следующий роман перепевом Агаты Кристи, Герберта Уэллса или Барбары Картленд?
Серия «Жанры», судя по всему, бессмертна. Бежим по кругу. Ударим дурной цикличностью по марксистско –гегельянской линеарности и бесконечному восхождению. Никаких восхождений и векторов «вперед к победе».
Вот и в идейном плане «новая» книга долбление в одну и ту же точку. Опять «книга для родителей», которые еще не перестали быть детьми и нуждаются в добром совете отца русской демократии.
Но не будем растекаться мыслею по древу, пора чуток сказать и о сюжете этой самой «Дороги в Китеж».
Хотя зачем? Все его знают.
В некотором царстве, российском государстве, жили Портос, Атос, Арамис и матерь их д’Артаньян. Были они молоды, интеллигентны, свободолюбивы, то есть либеральны на любой вкус и цвет, и мечтали вывести Россию через жопу к звездам. Почему через жопу? Теперь-то, в век ЛГБТ, мы знаем, что только так пролегает столбовая дорога человечества.
Для этого всего-то и надо, что убить Сталина, пардон, Николая I и проиграть Великую Отече…, тьфу ты, опять не то в голову лезет, Крымскую войну.
Еще в «Уловке-22» нам по-смердяковски объясняли, что умные нации войны только проигрывают, после чего у них начинается развитие. Мысль молодых акунинских героев работает также. Портрет интеллигенции во весь рост – во всякие времена пораженцы.
Тут с осуждением. Старик Акунин стал еще в прошлом году государственником. На свой лад, конечно, на прогрессивный, человеческий.
Что же случилось дальше?
Царя травили, да умер сам.
Годы шли («двадцать лет спустя»), свежесть замыслов и поступков сменилась наставничеством и подстрекательством нового юношества к расшатыванию основ государственной лодки, как в правом, так и в левом направлении. Отечество, ну что ты будешь делать, спасалась только через его обрушение.
Надвигался съезд народных депутатов во главе с Борисом Николаевичем Лорис-Меликовым. Однако радикально настроенным оголтелым межрегиональщикам этого уже казалось мало. Не допустить распада Союза уже в 1881 году, остановить перестройку и ускорение, решили ГКЧПисты во главе с Победоносцевым. Где-то в глубинах российского ада зашевелились баркашовцы-макашовцы XIX века. Общество «Память» принялось готовиться к отстрелу апрелевцев.
«Что случилось с мушкетерами»? Думаю, объяснять не надо. Смерть правит свой кровавый бал. Занавес. Как в дешевых операх и фильмах ужасов.
В этом литературном сезоне после легких заигрываний с «актуальностью», у нас опять случился наплыв исторических романов, из которых стало ясно: историю, как таковую, ту, что на научной основе (хоть какой, но научной), окончательно отменили негласным постановлением ВЦСПС.
И если Леонид Юзефович, отбросив неактуальную в эпоху текучей истины теорию, еще как-то старался держаться за факты, то Водолазкин с Быковым принялись творить из истории идеологическую легенду. Неважно, что было, важно, что показалось. Важно, что скормить читающей массе.
Наравне с историей отменили и литературу.
История в «исторических» романах перестала существовать не только в виде сколько-нибудь концептуально, научно-фундированной картины прошлого, но и просто как рассказ о чем-либо. Стало не обязательно не только глядеть на прошлое с высоты какой-либо концепции, но и просто выдумывать.
Мол, «все уже придумано до нас», бери хоть со второй полки, хоть с третьей, да знай-переписывай.
Творчество сменила аппликация, литературу – публицистика и нравоучение.
Теперь все стало совсем бесхитростно.
Берешь и адаптируешь под роман учебник по истории для вузов или для средней школы (как наши западные коллеги до «Википедии» мы еще не доросли), миксуя его где с «Голубой чашкой», где с «Историей одного города». У Акунина для этого сгодились «Три мушкетера», и, привет из советского детства, «Джек Восьмеркин - американец» Н. Смирнова.
В распоряжении авторов при таком новаторском подходе к литературному труду обычно остается небогатый набор даже не идей, - тезисов, которые надо как-то крутить не меньше четырехсот страниц. Хотя, в принципе, переживать здесь нечего: читатель покупает не книгу, а имя на обложке. Если бы было иначе – мы бы остались без книгоиздания.
У Водолазкина в «Оправдании острова» читаем вот что: развиваться не надо, не к добру это. Из триады «Ешь, молись, люби» лучше оставить одно «молись». Тогда все будет в порядке.
По Юзефовичу («Филэллин») выходит примерно такое: к чему бы мы не стремились, все выходит не то. Строили-строили, и, наконец, не построили. Можно, конечно, ни к чему не стремиться. Но и в этом случае будет тоже все не то.
По Быкову («Истребитель») – когда мы не жили, то летали высоко. Захотев пожить, упали безвозвратно. Дудочка и кувшинчик, короче.
То есть опять - и то не так, и это не эдак.
Короче, сплошной пессимизм. Признаки увядания. Икота, порожденная общим неблагополучием современности.
Жить плохо, а плохо жить еще хуже.
Акунин, в плане настроя не слишком от своих собратьев по разуму отличается («суждены вам благие порывы, но свершить ничего не дано»), но выглядит мудрее всех, политически подкованнее.
Развития нет, все и всегда одно и то же. В этом он с коллегами по цеху согласен. В конце концов, так писать проще. Если обращать внимание на детали и специфику, то и от линии партии уклонишься, и работать всерьез придется. А не надо ни того, ни другого.
То что Акунин – самый умный, оно и понятно. «И последние стали первыми». Кто последний сказал, тот и самый умный. Даже если приходится повторяться за Сорокиным («Доктор Гарин»), что самое правильное – это жить в свое удовольствие и заниматься своим ремеслом (больными, железными дорогами – чем-нибудь стоящим, бизнесом короче).
Акунин поет осанну золотой середине от «премудрого пескаря».
«Правые», «левые» - все они экстремисты, и жить людям не дадут никогда. Ох, как страшна революция: а ведь хотели ее и правые и левые. Это идеологическое открытие. Книжка Эйдельмана о революциях сверху в России наконец пошла впрок. «Нетерпение сердца» или просто «нетерпение», как по Трифонову, рождает чудовищ. Оттого плохо и живем.
Надо про дело думать. Как Ларцев, он же д’Артаньян, он же Джек Восьмеркин- американец, которому довелось побывать на родине демократии и вправить себе мозги в верном направлении.
Но в книжке Акунина как-то даже и не слишком думают, а все больше высокопарно, возвышенно-романтически болтают, «тревогу вином заливая».
Говоря прямо и без стеснения, «Дорога в Китеж» и состоит из одной говорильни и описания обедов на Подъяческой. Есть, конечно, и феминистический бунт дам, столь же обязательный сейчас для прогрессивной книги, как и путь к цивилизации через жопу.
Наверное, такого разнообразья раутов и бесед, для щедринских генералов, голодавших на острове светски и физически, было бы достаточно. Но если б Дюма-отец к этому свел свои книжки, всемирной славы ему наверняка было бы не видать. Столько не ели, не пили, не болтали даже в «Графе Монте-Кристо».
Но нынче другие времена.
«За работу» - это только на словах. А так дело давно сменил разговор, сплетня. Да ну их путешествия в страну ягуаров а-ля Буссенар, главное, языками потереться.
Казалось, бы Акунин, умявший пять томов мушкетерской трилогии под одну обложку в виде краткого изложения, должен был выдать сверхнапряженный боевик.
Но ничего подобного. Вся книга написана так, что очевидно – автор старается хоть как-то дотянуть до нужного объема подшивая один беседу к следующей. Заняв читателя на ближайшие пятьдесят страниц, Акунин лихорадочно вылистывает в историческом учебнике, что бы такого еще прикрутить, чтоб случился заказанный в издательстве объем.
Даже железнодорожные перестрелки Ларцева выглядят чем-то вроде домашней театральной постановки в гостиной мадам Шилейко.
Акунин, что и говорить, знатный мастер третьеразрядного декорационного цеха. Начав с инсценировки ретро-детектива, он так и работает в этой манере, не изменяя себе.
Уровень Акунина-писателя – уровень заурядного статиста-беллетриста в литературном приложении к журналу «Нива», образец пошлости, тоски, напыщенности и безвкусицы.
Возвращаясь же собственно к «Дороге в Китеж» стоит обратить на то сколь характерен и «современен» тот подход к литературе, который сказывается в этой серии худлита, сопровождающего новоявленную «Историю государства Российского». Литература, получается, – имя прилагательное. У нее нет ни своих идей, ни предмета. Она картинка, иллюстрация, открытка, самого пошлого, занудного свойства. Не более того.
Сергей Морозов