В конце третьего курса обязательная практика, но до этого студент должен пройти ознакомительные спуски. На трёх различных шахтах проводят своеобразную экскурсию для будущих шахтёров. В октябре нам сообщили, что неделю учиться не будем.
Мне повезло: ещё на первом курсе отец организовал спуск под землю. Он хотел увидеть мою реакцию. Бывали случаи, когда, спустившись в клети, молодые отказывались выходить из неё. Отец верил, что я не из таких ребят, но все же решил показать работу шахтёра без прикрас. Четыре часа хождения по выработкам, посещение проходки и добычи укрепили уверенность, что мне это нравится, что под землю пойду не из-за глупой юношеской романтики, а именно работать, осознавая, что это тяжёлый каждодневный труд. Все четыре часа отец рассказывал о выработках, особенностях и показывал небольшие премудрости при перемещениях под землёй. Эти часы запомнились навсегда, да и узнал тогда намного больше, чем на занятиях в технаре.
Первой шахтой, куда нам предстояло спускаться, была «Юнь-Яга» – самая безопасная шахта из всех воркутинских. Во-первых, она неглубокого залегания, во-вторых, сильно обводнённая, и, в-третьих, полное отсутствие метана.
Приехав в Советский посёлок, долго ждали автобус на шахту, в итоге, не дождавшись, группа двинула пешком. Мороз стоял крепкий, далеко за тридцать. Минут через пятнадцать перешли на лёгкий бег, но стало только холоднее. В итоге через сорок минут восемнадцать подмороженных студентов ввалились в административное здание шахты. В холле нас ждал Пирогов.
- И где вы шляетесь? Мать вашу!
- Так автобуса не было, пешком шли, замёрзли… – ответил кто-то из ребят.
- Бегом раздеваться и на третий этаж. Получаем спецовку и переодеваемся. Потом все дружно собираемся у кафетерия.
На третьем этаже нас ждали две милые женщины. Быстро выдавали неновую, но чистую спецовку, нательное бельё, портянки и пофамильно записывали выданное, постоянно переспрашивая фамилии и качая головами.
Наша группа была не простая: у большей части ребят отцы довольно знамениты в шахтёрских кругах, и женщины удивлялись, как такой «цветник» отпрысков собрался в одной группе. Естественно, нам льстило, что наших отцов знают не только на своей шахте, но, с другой стороны, накладывало определённую ответственность: таких отцов подводить нельзя.
Переодевшись, вышли к кафетерию, наполнили фляги чаем. Получили свет и само-спасатели. Аккумулятор света вешается на ремень, и он совсем нелёгкий. Лампу положено крепить на каску, но каска становится тяжёлой и постоянно сползает на глаза. Регулировка, конечно, помогает, но шея устаёт с непривычки. Спускаясь с отцом, он пояснил, что свет на каске удобен при работе, а когда просто ходишь, проще кабель света пропустить под рукой и, набросив кабель на шею, лампу повесить на грудь. Кабель не мешает, и лампа всегда в руке – свети, куда тебе надо.
Набились в клеть и опустились на пятьдесят метров. Клеть гремит и болтается, по первости ощущение от спуска не из приятных. Выйдя из клети, были поражены наличием курилки на горизонте. Пешком отправились по капитальному штреку (горизонтальная горная выработка, предназначенная для перемещения грузов, людей и вентиляции), кругом сырость, даже деревянные трапы в некоторых местах скрывает вода.
До лавы шли минут сорок. Пришли, заглянули со штрека, в саму лаву нас не пустили. Пятый (от восьмидесяти сантиметров до метра двадцати) пласт: мужики ползают на коленях в прорезиненных костюмах, основания секций стоят в воде. В общем, условия не из лучших. К проходчикам нас вообще не повели, прошли по штрекам и обратно на ствол. Первый спуск прошёл без приключений, но на «Юнь-Ягу» лучше на работу не устраиваться: в воде никому работать не охота.
Сдав спецовку и помывшись в бане, всей группой отправились в шахтную столовую.
Следующий день был выходной, нам дали день переварить увиденное и отоспаться.
Следующий спуск был запланирован на «Северной» – одна из крупнейших шахт Воркуты. Тут нас, естественно, повели на участок Героя социалистического труда Бронникова Юрия Петровича. Его сын Юрка учился в нашей группе, и его распирало от гордости за отца, естественно, он прилагал все усилия, чтобы не ударить в грязь лицом.
Тут нам представилась возможность увидеть работу участка двумя лавами. Тройной пласт (от метра восьмидесяти до двух метров сорок сантиметров), две лавы идут параллельно, грузят уголёк на один конвейер, отставание лав не превышает двух метров. Так можно ставить рекорды, крыло шахты фактически работает на один участок. Прошли по лавам, нам все объясняли и отвечали на любые вопросы. Осмотрев все на добыче, отправились на проходческий участок, посмотрели тяжелейшую работу проходчиков. Под землёй пробыли почти шесть часов. Впечатлений было очень много, все остались довольны увиденным.
Третий спуск был организован на «Воркутинской» – также крупнейшая шахта Воркуты. Спуск уже на семьсот метров, клеть скрипит, болтается, и, пока спустишься, натерпишься неслабо. Тут уже привычно прошли под лаву. Четвёртый (от метра двадцати до метра шестидесяти) пласт, пролезли по лаве, посмотрели работу. На проходке долго осматривали новейший проходческий комбайн. Нам, конечно, на нем не работать, но лишних знаний не бывает. Выехав и переодевшись, традиционно посетили столовую.
На спусках ухватили основное – работать можно. Работа тяжёлая, но интересная, а главное, нужная.
Вечером пошёл к девчонкам, неделю не заходил – отсыпался после спусков.
- Макс, у тебя глаза… Прям, ух… Такие выразительные… – Иринка расплылась в улыбке.
- Девчонки, теперь вы понимаете, почему мы ведёмся на ваши глазки?
- Никогда не видела накрашенного мужчину, – улыбалась Светлана.
- Ты просто внимания не обращала. Посмотри на мужиков в магазине: многие с такими глазами – это ж угольная пыль!
В конце месяца на тренировке неудачно упал после броска: хотел вывернуться уже в полете, но не вышло. Левым коленом воткнулся в мат… Итог печален – колено распухло, и на пару недель остался без тренировок.
Цыганков орал на меня, на Михалыча, но сделать уже было ничего нельзя. Участие в республиканских соревнованиях прошло мимо из-за одной ошибки.
Начало всей истории: Переезд. Деревня
Начало серии "Студент": Возвращение