Педро Кальдерон (1600-1681) - классик стиля барокко в испанском театре. Одной из классических пьес этой эпохи является его "Врач своей чести". В ней выражаются нравы того времени, особенности драматургии "золотого века" испанского театра.
Определяющим событием того периода в Испании была Реконкиста. Почти тысячелетнее вооруженное противостояние, необходимость быть в постоянной боевой готовности, не могла не наложить отпечаток на характер человека и среду, в которой он жил. Ситуация, при которой постоянно нужно было давать отпор врагу, рождала необходимость быть лично бесстрашными. Отсутствие сомнения в этой бесстрашности постепенно становилась неотъемлемой чертой дворянина, его главным и неотъемлемым капиталом. В этом чувстве собственного достоинства не отказывалось и простому человеку (пьеса Кальдерона «Саламейский алькальд»), но всё же главным хранителем чести выступает благородное сословие.
Пьеса «Врач своей чести» опубликована в 1637 году и относится к целой плеяде «драм чести», центральный конфликт которых строился вокруг этого понятия. Конечно, нужно отметить, что, как и любое искусство, драматургия дает нам художественный взгляд на отношения в обществе. Театр, построенный на такой драматургии, обостряет обстоятельства до максимума. Ревность, приводящая к человеческим жертвам – явление, взятое из реальной жизни, но конечно, встречавшееся даже в те времена крайне редко.
Врачом себя называет сам главный герой пьесы, кабальеро Гутьерро, убивший безвинную жертву – свою жену, донью Менсию. Некоторая парадоксальность здесь проявляется уже в названии, ведь врач лечит болезнь. Здесь честь - не святыня, которую бессовестно растоптали, но состояние здоровья, которое, казалось бы, пошатнулось, и его надо лечить. Но болезнь можно понимать и шире, как всё то, что произошло с Гутьерро, что заставило его стать палачом любимой женщины. Надуманную в порывах ревности ситуацию Гутьерре называет болезнью, от которой он сам мучается, не зная, как выйти из этой ситуации. Как истинно барочный герой, он начинает размышлять, составляет план действий, находит свою логику в решениях, но в итоге поддается аффективному порыву, приводящему цепочку размышлений в кровавый тупик. Он не стремится покарать мнимого виновника измены - инфанта Энрике, так как считает, что это навредит государству, а это ни в коем случае не допустимо. При этом выдуманное им несчастье терзает его самого и практически сводит с ума, заставляет взывать о смерти. Размышления не выводят его из тупика, а загоняют в коварное преступление, об обстоятельствах которого он сам, в итоге, объясняется ложью (что никак не может быть совместимо с честью). Так свет разума парадоксально становится тьмой.
Свет и тьма здесь часто выступают как символы жизни смерти. Первыми словами Менсии к очнувшемуся дону Энрике здесь являются «да светит жизнь тебе, властитель». «Свети же нам, о, свет испанский» - вторит ей Гутьерро. Со светом сравнивает свою жену Гутьерро. В пьесе несколько раз гаснет свеча, причем в одном случае Гутьерро, потушив ее, сам пускается в прямые угрозы потушить свет жизни Менсии также, как он потушил свечу.
Если же говорить об «освещенности» пьесы в целом, то выступает она в очень мрачных тонах, напоминая порой ночной кошмар. Действие почти всю пьесу проходит в темное время суток. Пьеса начинается с падения и обморока, и потустороннее состояние спящего человека также является одним из символов пьесы, подобно драме «Жизнь есть сон». Кошмары мучают Менсию, Энрике; кошмарное наваждение испытывает король в сцене с кинжалом.
В отношении места действия характерно сужение пространства от внешнего двора до закрытой спальни, метр за метром сходится петля на шее доньи Менсии (пьеса начинается звуками охоты). Спектакли игрались при дневном свете, но прием темноты к концу пьесы используется всё чаще. Характерна в этом смысле сцена после разговора Гутьерро «не своим голосом» с женой – благодаря распространенному в то время театральному приему муж окончательно убеждает себя в неверности жены. При тусклом свете свечи угрозы, которыми так глубоко упивается взбешенный кабальеро, должны были наводить немалый ужас на зрителя, особенно женского пола. Вместо обыкновенного ревнивца мы видим демона ночи, готового растерзать саму душу своей жены.
В делах чести единственным арбитром могло быть царственное лицо. Именно к нему взывали оскорбленные. Характер короля Педро, одного из главных персонажей пьесы, становится нам ясен уже после разговора с шутом Кокином, которому он обещает вырвать все зубы, если тот не сможет рассмешить его. И в дальнейшем мы понимаем, что вызвать улыбку на лице этого человека ему вряд ли удастся. Казалось бы, это беспощадный тиран, но он сам объят страхом. Случайно поранившись об кинжал Энрико, он вопит, уверенный в своей смерти.
Этот кинжал является одним из центральных символов пьесы, проходящий через весь сюжет. Как известно, кинжал был основным оружием наемных убийц и воров. В противовес мечу – символу открытого честного боя он символизирует коварное, неожиданное убийство из-за угла. Так и честь Гутьерро отстаивается с помощью подобных методов: тайно, руками подневольного человека, с закрытым плащом лицом, с последующей ложью, которая уже не грозит убийце, так как был заключен договор с самим королем.
Менсия заперта в ловушке и вокруг гробовая тишина, участь ее предрешена. Символом кровавой расправы – «врачевания чести» является отпечаток руки кровью на двери. Сам убийца восстановлен в правах в строгом общественном устройстве, он полностью реабилитирован. Король выслушав объяснения Гутьерре (перед этим зная, как было дело на самом деле), дает ему новую жену, сведя всё преступление на нет. Тем самым мы видим, что конфликт здесь глубже, чем противостояние закона и человека, он в невозможности заключенного в общественные тиски человека противостоять самому себе. Всецело подчинившись правилам, благородный кабальеро становится шпионом, коварным лжецом и безжалостным палачом.
Драматургия следующего века поставит вопрос об отношении человека и общества, о подчинении его догматам еще более остро, что позднее выльется в романтическое движение, героями которого станет шиллеровский разбойник Карл.
В пьесе же мы видим неспособность человека, несмотря на все душевные терзания и внутреннюю боль, противостоять року, исходящему от сакрализированного места человека в театре жизни. Он не может, подобно средневековому герою, укрыться от всех в религиозном затворничестве. Сам себя называя больным, он не ощущает гармонию с окружающим миром, подобно человеку возрождения. Он не может быть бунтарем подобно будущему романтику. Вынужденный жить по законам театра, где твоя роль становится важнее тебя самого, он вынужден играть ее, несмотря ни на что. Но при этом зритель, видя в кульминации спектакля окровавленную постель с невинной жертвой, отданной во славу этой роли, вряд ли питал к такому врачу какую либо симпатию. И в финале вдали раздаются вольные песни, автора которых испуганный король никак не может установить.
