- Вторая часть статьи - Четыре Ветра II. Запад.
- Третья часть статьи - Четыре Ветра III. Юг.
- Четвертая часть статьи - Четыре Ветра IV. Восток.
«Какие вести с севера, о ветер могучий?..» - поет Арагорн во «Властелине Колец». В этой песне, звучащей у водопада Раурос, северный ветер однозначно сильнейший. «Хладен и чист… рог его громкий» [1]. То же самое верно и в отношении толкиновского воображения: Север – означавший для Толкина прежде всего прошлое германских народов – был первичным источником вдохновения, более того – заложил основу его интересов, целей и методов. Это поможет нам понять подобное культурные влияния, прежде чем мы погрузимся в рассмотрение влияния отдельных мест. И мы увидим, как каждый из четырех ветров помог вдохнуть нечто в космологию и культуры Средиземья.
Постепенно стало очевидным, сколь многим Толкин обязан и Западу – кельтским преданиям о Фаэри. Влияние классического Юга, Греции и Рима все еще остается почти неисследованным, хотя оно и преобладало в культуре его эпохи. Еще есть и дыхание Востока, достигавшее его воображения преимущественно посредством древнеанглийских сказаний о чудесах. И в изобретенном Толкином мире все это так великолепно перемешано, что он воспринимается одновременно уникальным и оригинальным.
I. СЕВЕР
Вести с севера
В детстве Рональд Толкин был очарован историей о Сигурде в сборнике Эндрю Лэнга 1890 г. «Красная книга сказок». Он навсегда запомнил ее первые строки: «В давние времена жил на Севере король, побеждавший во многих войнах, да так и состарившийся» [2]. Толкину нравились истории и других краев, но «больше всего – безымянного Севера» [3]. В годы становления его личности огромное влияние Севера помогло заложить фундамент Средиземья.
Это был германский Север, более тысячи лет назад населенный англосаксами, викингами, исландцами и другими народами. Уже три сотни лет до Толкина этот Старый Север был землей фронтира, которую исследовал все растущий отряд энтузиастов. Томас Грей, которого описывали как «самого настойчивого адвоката “северной древности”», впервые превратил древнеисландскую поэзию в равновеликий английский текст [4]. И даже тогда многие средневековые писания оставались трудными для восприятия из-за изменения языков, на которых они были созданы, с течением времени. Затем взошла заря сравнительной филологии (ныне называемой исторической лингвистикой) – квантовый скачок в понимании языкового развития. В XIX в. «сравнительный метод» открыл целый клад средневековых слов. Ученые расшифровали языки и постепенно снимали завесу тьмы с мифов Асгарда, древнескандинавских саг, таких как сага о Сигурде Вёльсунге, и древнеанглийской поэзии, в том числе эпоса «Беовульф».
Во времена строительства наций эти мифы и легенды превозносились как исконное национальное наследие. Уильям Моррис, обладавший энциклопедическими познаниями викторианец, чьи работы оказали глубокое влияние на Толкина, писал, что для англичан «Сага о Вёльсунгах» должна стать «тем же, чем сказание о Трое было для греков».
Лингвистический гений Толкина еще в юности привел его к открытию древнеанглийского, древнеисландского (или древнескандинавского) языков и их восточного кузена – готского языка. Толкин был потрясен тем, как филология может реконструировать слова – даже целые языки – которые никогда не записывались. Еще до этого он увлекался изобретением языков, а теперь, подключив воображение, начал «реконструировать» утраченный германский язык.
В 1911 г. Толкин поступил в Оксфордский университет, чтобы изучать латынь и греческий (для одаренных лингвистов это было обычно), но через два года он бросил изучение классики ради курса английского языкознания, ориентированного на германскую филологию.
Это была дорога в прошлое, усеянная мифологическими или «фейными» остатками дохристианских верований, и Толкин обнаружил, что глубоко заинтересовался «историями о фэери». В среднеанглийской поэме XIV в. «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» глухие уголки Англии служили прибежищем колдунов, троллей и таинственных вуд-уозов (см. с. 116, «Земли под кружевом дерев»). В «Беовульфе» и «Саге о Вёльсунгах» герои со сверхчеловеческими способностями противостояли драконам и роковым женщинам-фэери. Филологи осознавали, что такие взаимопроникающие предания обязаны происходить от более древних германских историй, ныне утраченных.
Языкам и литературе Севера предстояло стать средоточием профессиональной жизни Толкина. Он получил отличие первого класса по английскому языку в 1915 г., вернулся с военной службы в 1918 г., приступив к работе над «Оксфордским словарем английского языка», и до 1925 г. в течение пяти лет преподавал в университете Лидса. Вернувшись в Оксфорд, он стал Ролинсоновским и Босуортским профессором древнеанглийского языка, и наконец, до 1959 г., занимал должность профессора английского языка и литературы в Мертон-колледже.
Но до того, примерно в конце 1914 г., налетевший с севера ветер помог ему приоткрыть двери в Средиземье.
Германская искра
Если утраченный язык можно воссоздать, можно поступить так же и утраченным сказанием. В своих академических предположениях об утраченных верованиях Толкин всегда скрупулезно придерживался филологических доказательств. В личных же – его воображение едва ли соблюдало какие-то рамки. Чтобы его зажечь, потребовалась одна искра.
Он был очарован древнеанглийским словом «Эарендель» [Éarendel], что было названием Вечерней Звезды. Некоторые филологи, полагая, что древнеанглийское ear может означать «море, волна», доказывали, что Эарендель изначально был забытым германским героем-мореплавателем. Эти идеи о море и небе, на первый взгляд, противоречат друг другу, но только если вы лишены толкиновского воображения. В сентябре 1914 г. он написал стихотворение, в котором мореплаватель Эарендель уплывает за край света в ночное небо – первоначальный миф о Вечерней Звезде, Венере (см. с. 64-65), «Берег и море»). В возрасте всего двадцати двух лет, еще не ведая, к чему это приведет, он придумал первого героя Средиземья.
Размышляя о земных странствиях Эаренделя, прежде чем тот уплывет в небо, Толкин решил, что мореход отправится из Исландии в Гренландию и далее на запад – подобно Торфинну Карлсефни, герою исландской саги об открытии Винланда, которую Толкин в это время изучал (см. с. 67-69, «Берег и море»). Когда во «Властелине Колец» Бильбо поет в Ривенделле о звездном мореходе (это стихотворение Толкин написал в 1940-е гг.), некоторые встречающиеся в плавании опорные пункты – те же самые. Он достигает Эльдамара, или Эльфийского Дома, и даже божественного Валинора. Но план 1914 г. несомненно принадлежит нашему миру, в нем нет ни эльфийского фона, ни эльфийских имен. Они появятся позже, когда Толкин сделает следующий большой шаг.
Подпитка из Финляндии
Вдохновение для первого толкиновского эльфийского языка также пришло с севера – но не германского. Предыдущие три года Толкин открывал для себя легенды и народные сказки «Калевалы», или «Земли героев» – финского стихотворного эпоса. Собранная из народных песен, которые все еще пели среди лесов и озер финской Карелии, «Калевала» дышала преданиями, пришедшими из дохристианских времен. Толкин восторгался ее чтением, подобным проходу по заливу, ведущему в новый мир. Его очаровывали как истории, так и имена. В 1914 г. он начал пересказывать одно из сказаний «Калевалы» об обреченным на беды юноше Куллерво. Так появилась самая ранняя из известных толкиновских историй. Более своеобразным было то, что он пытался вычленить суть финского языка – его характерные звуки – в язык, придуманный им самостоятельно.
Но особенно его зацепило то, как финские имена и названия подходят финским сказаниям, и как сказания вдыхают жизнь в имена. Толкин увидел симбиоз языка и легенды. Это побудило его на любопытный эксперимент. В своей «Истории Куллерво» он использовал имена из своего нового языка, звучавшего по-фински, такие как «Телеа» для обозначения Карелии, «Кеменумэ» - для России, и «Илу» - для Бога.
В первый раз он дарил одному из своих придуманных языков родной дом внутри истории. И все же добавление сути финского языка в финскую историю было похоже на масло масляное. Поэтому вскоре этот эксперимент был заброшен.
Вместо этого Толкин решил использовать свой новый язык, чтобы приправить им «утраченные сказания», такие как расцветший в то время сюжет об Эаренделе. Эта значимая веха на творческом пути, кажется, была пройдена им благодаря беседе с друзьями в декабре того же года.
Крайне важно, что Толкину пришлось принять решение, кто будет говорить на этом вновь изобретенном языке и расскажет «утраченные сказания». Для этого не годились ни финны, ни древние германские племена. Рассказчики должны были быть гораздо более древними, чем любой из нас, свидетелями событий, которые сохранились в памяти Европы лишь в форме разрозненных и искаженных легенд. Он решил, что ими станет полузабытый народ, само существование которого стало элементом волшебной сказки – сами фэери.
Фэери, или эльфов, можно часто встретить в германских и кельтских преданиях, но в Англии времен Толкина Шекспир и другие низвели их до маленьких хорошеньких крылатых созданий. Это утраченное сказание созрело для того, чтобы открыть его заново.
Вскоре Толкин использовал эльфийский язык квенья для оформления названий в том, что он начал называть своим легендариумом. В стихотворении лета 1915 г. «Побережья Фаэри» упоминаются Валинор, его священная гора Таникветиль и Эарендель. Толкин превратил древнеанглийское имя мореплавателя в квенийское, содержащее изобретенное слово eären, «орел».
Намечался обширный замысел – и обширные изменения (см. с. 44, «Земля Лутиэн»). Возьмем для примера одну небольшую деталь: Толкин позже решил, что eären означало «море», а имя звездного мореплавателя было Эарендиль (знакомое по Властелину Колец» написание, которое обычно используется в этой книге) со значением «любящий море, мореход».
Несмотря на постоянное изменение узора на гобелене, его пронизывают прочные нити. «Книга Утраченных Сказаний», начатая во время Великой войны, была заброшена в начале 1920-х гг. Но многое из ее материала получило новое оформление в «Сильмариллионе», над которым Толкин продолжал работать до своей смерти в 1973 г. В словах «телери» (род эльфов), «Кементари» (прозвание божества матери-земли Йаванны) и «Илуватар» (Создатель, Бог) «Сильмариллиона» можно даже разглядеть элементы имен, предшествовавших легендариуму, «Телеа», «Кеменумэ» и «Илу». Присутствуют в нем также Эарендиль, Таникветиль и Валинор.
Северный взгляд на мир
Задолго до «Властелина Колец» Толкин хотел выстроить мифологию для Англии. Это означало две вещи. Она противоречила фактам, поскольку материалом для строительства служили отвергнутые верования в фэери, в геоцентрический космос и так далее. И она была английской, а не британской – как будто игнорирующей кельтов, живших в Британии до прибытия англосаксов. Он поместил эту мифологию в воображаемое прошлое, когда Британия называлась Одиноким островом, и ей правили эльфы (см. с. 46-52, «Земля Лутиэн»). Смертный путешественник по имени Эриол слушает эльфийские «утраченные сказания», записывает их на древнеанглийском языке и передает их своим потомкам – англосаксам. Так что, хотя эльфы в конечном итоге уплыли либо скрылись с глаз, их «правдивые предания» сохранены англичанами [5].
Формально Толкину следовало ограничиться использованием лишь древнеанглийских верований. Но для этого потребовалось бы выслушать сказителей, умерших примерно полторы тысячи лет назад. Настоящая английская мифология, которую они рассказывали в пиршественных залах, была предана забвению единственными людьми, которые могли ее записать, - христианскими монахами. Остались лишь обрывки.
Толкин спас, что мог. Как позже говорил он своим студентам, древние англосаксы представляли землю плоским диском, на котором обитаемые земли были окружены «безбрежным морем», а затем – большой стеной [6]. Когда солнце садилось в море, они думали, что оно путешествует в «темном подземном мире», прежде чем вновь встать на востоке [7]. В точности такова и космология «Книги Утраченных Сказаний» и «Сильмариллиона». Толкин выбирает главным местом действия своего легендариума то, что англосаксы называли middangeard, «Средиземье», срединная земля между западным и восточным морями, между южной жарой и северными льдами.
Там, где древнеанглийские источники хранили молчание, Толкин мог обратиться к лучше сохранившейся мифологии их скандинавской родни. Превращая крайний север в царство Моргота – сатанинского Врага, он адаптировал скандинавскую идею, что там обитала Хель, королева мертвых. Расположение Эльфийского Дома рядом с божественным Валинором заимствовано из скандинавских представлений об Асгарде (см. с. 66, «Берег и море»). Радужный мост Биврёст, соединяющий Асгард с Мидгардом смертных, был целиком заимствован для «утраченных сказаний», затем забракован, но позже вновь появился в гораздо более утонченном виде Прямого Пути (см. с. 80-81, «Берег и море»). Но Толкин никогда не использовал представление скандинавов о том, что Асгард находится в небесах, или рядом с центром Мидгарда, или у одного из корней огромного Мирового Древа. Вместо этого он расположил свою страну богов на западе за морем.
Присутствующий в «Беовульфе» намек на то, что англосаксы и скандинавы верили в рай на Западе, несомненно затронул воображение Толкина. Но есть основания полагать, что, когда он создавал Валинор, он уже слышал трубный глас словесных баталий по поводу средневековых представлений о том, что находится на западе. Винланд, край, упоминаемый в сагах об исландских экспедициях на запад, как обычно считается, представляет собой настоящее место в Америке. Но в те времена всех поразила новость – известный путешественник Фритьоф Нансен пытался доказать, что Винланд всего лишь литературная басня, сказочная страна (см. с. 67-68, «Берег и море»).
Какими были эльфы? Несколько примечательных древнеанглийских слов и имен подразумевают, что они были созданиями чудесными и мудрыми: ælfscýne «по-эльфийски прекрасный», Ælfred «советник эльфов», Ælfwine «друг эльфов». Древнеанглийские переводы с латыни пополняют скудный перечень родов эльфов: лесные эльфы (дриады), морские эльфы (наяды) и другие. Скандинавская мифология представляет более отчетливый образ Lios-alfar, «светлых эльфов», которые прекраснее солнечного света, и служат богам плодородия и волшебства. Для подлинной же craic [веселой беседы] о Фаэри и ее обитателях Толкину, однако, надо было посоветоваться с кельтами.
Примечания
- 1. Lord of the Rings, 418.
- 2. Толкиновский "Дивный сказ" - созданный в 1940-е гг. пересказ "Беовульфа" в форме волшебной сказки - начинается он точно так же: "В давние времена жил на Севере король, и жил у него отрок, несхожий с прочими". Beowulf: A Translation and Commentary, 387.
- 3. The Red Fairy Book, ed. Andrew Lang (London: Longmans, Green & Co., 1890) 357 [Лэнг Э. Красная книга сказок / пер. С. Ильина. М.:
Издательский дом Мещерякова, 2018]; On Fairy-Stories, 55. - 4. Andrew Wawn, The Vikings and the Victorians: Inventing the Old North in Nineteenth-Century Britain (Cambridge: D.S. Brewer, 2000), 27-29.
B Gray, The Fatal Sisters, 1768, содержится перевод стихотворения из "Саги о сожженном Ньяле". - 5. Lost Tales II, 290 [Книга утраченных сказаний, ч. 2. История Средизе-
мья, т. 2. М.: АСТ, 2018]. - 6. Monsters and the Critics, 18 [Чудовища и критики / пер. С. Лихачевой и др. М.:
АСТ, 2018]. - 7. Beowulf: A Translation and Commentary, 226.
(с) Джон Гарт, "Миры Дж.Р.Р. Толкина. Реальный мир легендарного Средиземья". Перевод с английского К.С. Пирожкова.
Вступайте в группу ВКонтакте - самый масштабный информационный ресурс о мифологии Толкина в СНГ!