Вы, когда читали про Лариску, просили рассказать о том, как она звонила мне с того света. И вот совершенно честно, не приукрашивая ничего, я расскажу вам в том числе про этот звонок. И поскольку звонок будет связан с Игорем, с его печальной историей, знакомьтесь… Игорь.
И я, и Игорь попадаем в эту серию «Отбросы» не потому, что мы родились в неблагополучных семьях у пьющих родителей. Вовсе нет. Семьи у нас с Игорем были, или считались, вполне благополучными. У меня дед – профессор, и у него тоже. У него к тому же полная семья – папа, мама, и даже сестра. У меня тоже хватало приличных интеллигентных родственников в одной квартире со мной. Вот только интеллигентность не гарантирует любви. Нас не любили. Я могу сказать это ответственно не только за себя – меня не любили. Его не любили тоже, хоть и тщательно скрывали. Многих били ремнём в детстве за провинности – Игоря отец бил металлической бляхой от ремня. Игорь боялся и ненавидел отца всей своей израненной душой. И вот такие сироты при живых родителях, мы тянулись к плохому, как цветы к солнцу. Вся наша компашка, все наши друзья и подруги – буквально все были сплошь из отбросов. Из многодетных семей, где вечно полупьяная мать сама толком не помнит, сколько детей точно она произвела на свет. А у детей каждое утро квест: кто первым встал, тот в носках в школу идёт.
Наша юность была категорически пьяной. Как мы начали употреблять в выпускном классе алкоголь в неизмеримых количествах, так и пили, пока не начали умирать один за другим. Я одна из немногих, кто ещё жив. Жив и Борька Фоменко. Он был близким другом Игоря. Борис сейчас жив-здоров, потому, что вовремя остановился. А тогда мы зависали у него в гостях, беспечные, восемнадцатилетние. И Борькины родители с удовольствием составляли нам компанию по распитию. Игорь зарабатывал деньги фарцой в выходные, а потом мы неделю пропивали их вместе с семьёй Фоменко. Один раз допились до того, что Борька сцепился с отцом ни на жизнь, а на смерть. Игорь помогал другу в избиении отца. Он был очень жестоким. Драка случилась на улице, во дворе, где и проходило застолье. А я в кухне благоустроенного барака набирала в ведро холодную воду, смотрела на это месиво в окно, и затуманенным мозгом вяло думала: успею спасти Борькиного батю, или не успею. Ведь это даже не от меня сейчас зависит, а от скорости течения воды из крана. Остальные женщины – Фоменковские мать и тётка – бессмысленно причитали, стоя в сторонке. Я вынесла воду на улицу и вылила на парней.
- Хватит! Вы его сейчас убьёте!
Борька с Игорем отряхивались, поправляя мокрые рубашки. Дядя Вова с трудом поднимался с земли.
- Помоги ему. – сказала я Борькиной мамаше.
Потом все снова сидели за столом и пили водку.
- Ты как, бать? Нормально? – спрашивал Борька у отца.
Тот пьяно кивал, светя фингалом.
- И как ты сообразила? Воду-то! Молодец какая. – всё умилялась мне Борькина тётка, сестра дяди Вовы.
Все звали её по фамилии, Полеева. Я не помню, какое у неё было имя. Не уверена, что знала это и тогда. Полеева и Полеева. Пройдёт лет пять, и Полеева повесится, оставив горевать и доживать век одиноким своего красавца-мужа, слепо-глухо-немого капитана дальнего плавания.
Часто наши пьянки затягивались так надолго, что мы не показывались домой по полмесяца. Потом мне приходилось отмазывать Игоря перед отцом. Как я говорила, мы были уже совершеннолетними, но Игорь боялся отца до беспамятства. Он оставался за углом гаражей, а я шла к Андрею Васильевичу, и мило улыбаясь, начинала ездить ему по ушам – по какой-такой уважительной причине мы пропали без вести на Бог знает, какой срок. Как правило, меня дядя Андрей прощал достаточно быстро.
- Ну, вы точно-точно не будете Игорька наказывать? – хлопала я ресницами, строя из себя дурочку.
- Да как его наказывать, когда у него такая заступница. – мило улыбался он.
Я не знаю причины, почему Андрей Васильевич бил маленького Игоря солдатской бляхой, когда все лупили основной частью ремня. Может быть, с ним также так поступал его отец, профессор? Да, нет. Вряд ли. А может сказалось место работы? Дядя Андрей работал в колонии строгого режима.
Мы с Игорем встречались несколько лет. Любили друг друга очень сильно. Но я его жалела, а он меня – нет. Я рассталась с ним, просто потому, что больше не могла. Он был прекрасным другом, но ужасным парнем.
- Давай будем снова друзьями! – взмолилась я. – Это предполагает какую-то дистанцию. Мне нужна эта дистанция, пока я ещё живая. Ты ведь убиваешь меня!
- Оль, я же не смогу без тебя! – Игорь сел на пол и разрыдался.
Мне удалось расстаться с ним со второго раза. В первый я его пожалела. Мы, конечно, так никогда и не отошли друг от друга насовсем. Поначалу периодически встречались, как любовники, хотя и у меня, и у него была уже своя, другая личная жизнь. Потом мне всё же удалось исключить из наших отношений интимную составляющую. Тогда Игорь написал мне письмо. Если честно, сегодня мне жаль, что я не сохранила этот лист бумаги, исписанный мелким почерком с двух сторон. И помню из того письма всего одну строку: «Я, Оленька, однолюб. А ты – никогонелюб. А значит, мы не будем ссориться».
Мы и не ссорились. Но статус моего друга Игоря не устраивал. Итак, чтобы забыть меня, он:
сходил на два года в армию;
обратился к психиатру, получил диагноз и кучу таблеток, которые ел, как конфеты;
вступил в длительные отношения с девушкой и собрался жениться.
Последний разговор наш состоялся в августе 1999 года. Я честно сказала, что зимой собираюсь замуж. Он сидел на скамейке в парке за моим домом и смотрел в пустоту.
- Игорь… прости. Ты же понимаешь?
- Да. Понимаю. Мы с Дашей тоже скоро поженимся. – бесцветным голосом сказал он.
- Мы же будем дружить и дальше. Если ты хочешь.
- Дашка тебя так боится… с ума сойти, как боится.
- Почему? – удивилась я.
- Она знает, что я люблю тебя. Не её. Тебя.
- Ну, зачем? – расстроилась я. – Почему она это знает?
Игорь повернулся ко мне, усмехнулся.
- Почему только мне должно быть больно? Пусть ей тоже будет!
В этом был он весь. Игорь покончил с собой спустя месяц после этого разговора. А утром того дня, когда это произошло, мне звонила Лариска. Моя подруга, которой уже более полугода не было среди живых. Звонок разбудил меня. Я подошла к телефону, сняла трубку, и услышала прокуренный голос Лариски:
- Оля… - сказала она.
В трубке волной прошли помехи, и стало очень тихо. Дуть в трубку, и взывать к звонившему оказалось дохлым номером. Все, кому я рассказываю об этом звонке, сразу начинают думать, что это было продолжение моего сна, или просто глюк. Я недавно читала, что наш ум не отличает реальное от выдуманного, но готова положить голову на плаху за то, что тот звонок был реальным. Что он был с того света. Понимать бы заранее, к чему такие звонки. Но понимание приходит позднее. Когда плохое уже случилось.
Я узнала о том, что Игоря нет, на следующий день. Его нашёл отец. Нашёл ещё тёплым. Всю оставшуюся жизнь дядя Андрей винил себя в том, что не зашёл в ванную сразу. Он был уверен, что мог спасти сына. Всю оставшуюся жизнь дядя Андрей пил, как не в себя. И прошлой осенью тихо умер в своём гараже.
Отбросы. Снежанна.
Навигация канала - много прозы и поэзии на любой вкус
Номер карты 2202 2005 1113 0344 для тех, кто захочет поддержать канал и автора