Семен Витальевич выключил чайник и залил кипятком чайный пакетик. Маленький телевизор в уголке тесного консьержного помещения привычно сообщал тревожные новости. По-прежнему было опасно выходить на улицу. По-прежнему всех призывали сидеть дома и остерегаться любых нежелательных контактов.
Семен Витальевич никуда выходить не хотел и к контактам не стремился. Ему было хорошо и спокойно в маленьком закутке у двери в подъезд. Он был тут на своём месте. Он был у себя дома. Четыре года назад новые хозяева, выкупившие два первых этажа старого дореволюционного дома, все переделали по-своему, завели новые порядки и решили, что им необходим консьерж. Для этой причуды у входной двери оборудовали маленькую застекленную комнатку. Претендента на должность консьержа долго искать не пришлось: Семен Витальевич – еще совсем нестарый, крепкий пенсионер – подошёл для этой работы как нельзя лучше. И он фактически поселился на маленьком диванчике в уголке консьержной.
Конечно, был у Семена Витальевича и официальный дом – комната в одной из коммунальных квартир на третьем этаже. В этой комнате он прожил большую часть своей жизни, перебравшись в неё, как молодожен, лет сорок назад из общежития. Тогда всем заводским молодым парам давали комнаты, чтобы они могли счастливо развивать свою новенькую ячейку социалистического общества. Развивать эту ячейку ему предстояло со своей новоиспеченной супругой – Таисией Павловной.
Ах, Тая!.. Он действительно тогда таял – буквально плавился от своего счастья. Верил и не верил в то, что будет обладать ею отныне и навсегда. Вот в этой комнате на два окна с высоким белым потолком с лепниной. Ах, какая она была тогда: дерзкая, неуловимая, красивая, как актриса с обложки журнала. А харАктерная какая! Огонь! Как он её добивался – отчаянно, упрямо, безнадежно… Говорили, ему ничего не светит. Была у неё в то время какая-то своя история, какой-то другой человек. Что за история и что за человек, Семен Витальевич так и не узнал. Да и не стремился. Когда Тая вдруг стала благосклонно отвечать на его ухаживания, он попёр вперед, как танк. Какая разница, что там раньше было? Было да миновало. Теперь она его, ему принадлежит. Ему женой будет.
И она была. Уж сорок лет прошло. Да нет, больше…Семен Витальевич никогда не спрашивал себя, был ли счастлив в семейной жизни, а если бы спросил, то наверняка бы растерялся, пытаясь ответить. Он жил себе и жил. Как живут тысячи нелюбимых мужей, привыкая постепенно к постоянному сдержанному раздражению. Свыкаясь с ролью просителя, всегда в чем-то немного виноватого. Хотя вина твоя лишь в одном: ты не тот. И этого не изменить, как не старайся.
Вот и живи так: потихоньку смиряясь с тем, что тебя терпят. Что тебя не любят. Привыкая занимать как можно меньше общего пространства. Признавая как факт, что любящий всегда бесправнее безответно любимого – как всякий, кто вынужден одалживаться. А одолжением было все, что жена делала для него, как для мужа: постель, еда, чистые рубашки, любое самое незначительное проявление заботы… Даже разрешение находиться с нею в одном пространстве и времени.
Поначалу она пыталась перебороть это в себе. И может быть, если бы он был требовательнее, у неё бы получилось. А может, и нет. И просто не было бы этих сорока с лишним лет под одной неуютной крышей, в комнате на два окна с высоким белым потолком с лепниной.
Человек не замечает, каким воздухом он дышит, если привык его вдыхать в течение всей жизни. Семен Витальевич не чувствовал себя несчастливым. И только когда под старость фактически перебрался жить в этот консьержный закуток, понял, насколько все это время он был не дома.
Сейчас здесь он был у себя. Это был его дом. Крепость, доверенная ему под защиту. И он осознавал себя стражем, блюстителем... Особенно теперь, когда за дверью дома творилось невесть что; когда волны хаоса готовы были подступить к порогу. Он ощущал себя стражем, и тесная консьержная стала маленьким передовым блокпостом, на котором именно он, Семен Витальевич должен был стойко обеспечивать защиту, сохраняя покой и безопасность внутреннего пространства.
Этими своими мыслями Семен Витальевич ни с кем не делился: понимал, что приятели могут на смех поднять за такие пафосные фантазии. А больше всего опасался ехидства жены: «Ну, навыдумывал, возомнил о себе, старый фантазер! Смотри, как перья растопырил!..Таких, как ты, между прочим, раньше привратниками, прислугой величали…»
«Да, привратник! - думал про себя Семен Витальевич. - Привратник, между прочим, от старинного слова «вратник» происходит – тот, кто охраняет врата в крепость, цитадель». Таким вот «вратником» он себя и ощущал. Был у него и свой кодекс – три кита, на которых держалось его новое упоительное осознание собственной значимости: бдительность, ответственность и пунктуальность.
Каждый день ровно в 7:00 он спускался со своего третьего этажа и до одиннадцати вечера был у себя. У себя! Тщательно и придирчиво осматривал всех, кто звонил в домофон. Незнакомцев строго расспрашивал: к кому и зачем пожаловали. Если это были гости первых двух этажей – «апартаментов» – звонил хозяевам узнать, ждут ли и нужно ли впускать. Если посетители пожаловали к кому-то в коммуналку на третьем, дотошно записывал всех в специальный журнал. И потом отмечал, когда визитер уходил. Такая бдительность была просто необходима, особенно сейчас, когда каждый, кто стучал в дверь, мог быть опасен и способен нарушить мир и стабильность на этом маленьком островке благополучия, который ему доверили защищать и оберегать.
Он внимательно следил за новостями. Мошенников на волне происходящего катаклизма развелось немерено! То маски бесплатные предлагают, а сами их какой-то гадостью пропитывают: стоит вдохнуть – и все, человек сознания лишается; а вору – раздолье. То под видом санобработки газом травят хозяев. То проверку на заражение устроят, лишь бы внутрь попасть. И давай там бесчинствовать-мародерствовать. Но с Семеном Витальевичем все это не пройдет! Он все эти приёмчики уже на заметку себе взял и все время был начеку.
Вот и сейчас кто-то позвонил в домофон. На экране – парень в кепке, с большой коробкой.
- К кому вы? – подняв трубку, строго спросил Семен Витальевич.
Оказалось, доставка еды в квартиру на втором. Семен Витальевич приоткрыл дверь, но внутрь курьера не пустил. На пороге проверил все по списку, расписался в бланке заказа; забрал пакеты.
И плотно закрыл дверь.
Своего дома.