Какой получилась советская экранизация детективных рассказов Гилберта Кийта Честертона? И какие взаимоотношения сложились в ней между главными героями, двумя сыщиками - католическим священником отцом Брауном и аристократом Хорном Фишером? Ищем ответы в 3-й, завершающей части исследования. По ссылкам можно прочесть 1 часть и 2 часть.
3 часть. Скрещённые шпаги
Александр СЕДОВ (с)
Трудно сказать, кто же вышел победителем – моралист-священник отец Браун или рыболов-мизантроп Хорн Фишер. В финале между ними завязывается интеллектуальная дуэль – мировоззренческое объяснение. На берегу застойного озера или болотного пруда отец Браун увещевает коллегу, чтобы тот не губил свою бессмертную душу, не вершил на свой манер правосудие. Если допустить, что оба сыщика олицетворяют две стороны в творчестве английского писателя, две разные жизненные философии, то можно сказать, что в финале под разными масками Честертон бился с Честертоном. Или – Кит сражался с Китом. Чего в мировом кинематографе прежде не случалось – за это одно перед постановщиками можно снять шляпу.
Удивительно, как культурологи и кинокритики уже нашего времени прошли мимо такой богатой на интерпретации сцены (скорее всего, они давно забыли об этом фильме, а, может, никогда и не знали о нём). Момент истины между отцом Брауном и Хорном Фишером случается на краю болота – чем не метафора из так называемой «эпохи застоя»? Два «немножко диссидента» – искренний христианин и разочарованный представитель номенклатуры – обсуждают вопросы морали и права. Напомню, что внутри литературного мира Честертона оба господина ни разу не пересекались, и поединок им навязали авторы фильма. Но те же постановщики, говоря современным языком, устроили неожиданный твист. Выясняется, что мистер Хорн Фишер не такой уж тихоня и меланхолик, каким его изобразил в рассказах Честертон. Его правосудие перешагнуло опасную черту – и теперь он не столько покрывает влиятельных родственников и друзей, сколько по своему усмотрению их карает – их же руками.
Благодаря ли неожиданному повороту или просто – актёрской харизме Регимантаса Адомайтиса (а, наверное, тому и другому вместе), мистер Хорн Фишер невольно затмил патера Брауна. Он словно отомстил за поражение сыгранного им коммивояжера Трапса из повести Дюрренматта «Авария», экранизированной пятью годами ранее на «Мосфильме» Витаутасом Жалакявичюсом (1974). Будто притянул актёр Адомайтис из своей предыдущей работы дух судейского фатализма.
Случайно или нет, но оба фильма, снятые литовскими режиссёрами, начинались с автомобильного инцидента. Машина налаженной жизни дала сбой – и всё катится в абсурд.
Регимантасу Адомайтису особенно удаются роли, полные абсурда и блеска холодноватой иронии. Года через три, не меняя шляпы-котелка и трости, Адомайтис превратится в авантюриста Энди Таккера в экранизации рассказов О. Генри «Трест, который лопнул». Его новый герой с прежним энтузиазмом будет сыпать парадоксами и афоризмами, в точности как рыболов-меланхолик Хорн Фишер.
И, тем не менее, главная загадка в фильме «Лицо на мишени» не Хорн Фишер, а детектив-священник. Правда, не в том значении, какое вкладывал в эту литературную фигуру Честертон. Кажется, что таковым было намерение создателей картины – пригасить величие отца Брауна. Он изрекает мудрые слова и остро подмечает парадоксальное, но рядом с Хорном Фишером, радирующим язвительные реплики и океан мизантропии, священник смотрится бледно. Его моральная сила будто скована. Недостаток силы проповеди он компенсирует силой физической – отбирает у вора украденное серебро. Таков отец Браун в исполнении Повиласа Гайдиса – крупный бородач с покатыми плечами и руками борца. Преступник Фламбо уходит от него не перевоспитанным – вопреки замыслу Честертона.
Сцена объяснения отца Брауна с Фламбо оставляет впечатление морального проигрыша священника. Отец Браун в буквальном смысле бросает слова на ветер. Режиссёр заменяет литературную метафору театральным эффектом – в момент, когда сыщик проповедует преступнику, создатели фильма нагоняют с помощью машины-ветродуя на вечерний сад настоящую бурю. Сильную настолько, что отцу Брауну трудно не то, что говорить – устоять на месте, так сильно противодействие чужой души, которая пребывает в потёмках и прячется в кустах. Весь разговор Фламбо не показывается и не отвечает, но незримо присутствует. Природа в молчаливом сговоре с преступником. Интересная, хотя и не очень честертоновская идея. Всё против отца Брауна, утверждают создатели фильма, и идти вопреки общему течению и злым ветрам ему не по силам.
Кроме того, авторы фильма выбили из-под отца Брауна важную для него символическую опору – пласт христианских образов и аллюзий. Так, например, место действия рассказа «Странные шаги» утратило отсылку к Гефсиманскому саду, а члены привилегированного клуба «12 верных рыболовов» к двенадцати апостолам. Ироническая перекличка со священным писанием исчезла.
Понятно, что апеллировать в советском фильме к христианским символам было не только рискованно, зная придирчивость редакторов, но и в некотором роде бессмысленно, ведь основная масса телезрителей в СССР была отделена государством от религии. Библия не являлась настольной книгой для большинства граждан, и в книжных магазинах купить её было затруднительно. Постановщики, видно, решили, что в лёгком жанре честертоновские аллюзии не поймут ни зрители, ни цензоры – и городить огород не стали.
А ведь у режиссёра Грикявичюса был шанс усилить значение отца Брауна одним росчерком пера. Всего-то нужно было найти подходящего актёра. И такой исполнитель был – в точности попадавший в образ и актёрский психотип. Правда, трудился он не на литовской сцене, а в ленинградском БДТ. Невысокого роста, ладный, кругленький, совсем не героической внешности, нос картошкой, комичный, с лукавой хитринкой в глазах, и моментально располагавший к себе.
Николай Трофимов словно был рождён для честертоновского детектива-священника. Он только что снялся в экранизации повести А. Чехова «Степь» (1977) в роли православного отца Христофора – и в рясе смотрелся на редкость убедительно. Тогда же ему довелось примерить сутану католического пастора в фильме-сказке «Про Красную Шапочку».
Кроме того, на родной сцене Трофимов был занят в роли неунывающего Сэмуэля Пиквика, а ведь известно, как Честертон ценил мир диккенсовских героев-чудаков и восторгался мягким диккенсовским юмором – он даже посвятил Диккенсу отдельную книгу. Не покривим душой, если скажем, что отец Браун это обаяние Диккенса внутри рассказов Честертона. (Как заметила Наталья Трауберг: «Иногда кажется, что Честертон оруженосец Диккенса или преданный лучник».) Именно этой теплоты и не достаёт литовской экранизации.
Кто знает, может, режиссёр Грикявичюс и подумывал о кандидатуре извне, но разбавить мононациональный актёрский ансамбль не решился. Хотя именно этот шаг был единственно верным, если, разумеется, подобная задача ставилась – сделать образ патера Брауна ярким, запоминающимся и, не побоюсь этого слова, харизматичным.
Нет, не литовец Донатас Банионис спас бы образ отца Брауна, наполнив его глубоким внутренним содержанием (вообразим такой вариант). Банионис был слишком «свой», он принадлежал той же национальной актёрской школе, а для образа отца Брауна нужен был человек «не от мира сего», стилистический контрапункт, инородное тело, вернее инородный дух. Если литовская экранизация рассказов Честертона кроилась по лекалам чеховских постановок, то почему было не прибегнуть к ещё одной прививке «инаковости» – не пригласить русского актёра на роль патера Брауна? Жаль, что этого не случилось.
Литовский патер Браун придёт на советское телевидение 4 апреля 1980 года, всего через две недели после премьеры ленфильмовского «Холмса», чем подтвердит свою литературную преемственность. Но заметно ближе и точнее к честертоновскому первоисточнику окажется детектив-священник в инсценировках, которые на Всесоюзном радио запишут через год, в 1981-м. Главная роль сначала достанется актёру Олегу Борисову, а следом этот образ озвучит Виктор Сергачёв. А ещё погодя, в 1990 году, патер Браун превратится в героя мультфильма «Проклятая книга» студии «Союзтелефильм».
Как ни странно, анимационная короткометражка острее иных версий ухватит дух и букву мира Честертона, а кукольный отец Браун окажется очень живым и убедительным.
другие мои статьи и переводы: Об английском сериале "Отец Браун" 1974 г. / Британское ТВ 1980-х: цифры и тенденции / Василий Ливанов, он же Шерлок Холмс / Инспектор Морс - чужой среди своих / Монк после Коломбо: сыщики со странностями / 40 лет фильму "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" (интервью со мной) / Выдуманная Англия - наше английское кино / Принц Флоризель против Шерлока Холмса / "Десять негритят" - их взгляд на наше кино / "Убийство на улице Морг" - неправильная экранизация Эдгара По / Американский писатель о советском фильме "Десять негритят" / Американский критик о фильме "Десять негритят" / Фильм "Тайна Чёрных дроздов" - от хвалы до поругания / и др.