Я понял, что задумали два человека в машине. В тот же миг я узнал этих двоих, хотя не видел их лиц. Два родуэлловских персонажа, сошедшие со страниц его книг, все-таки смогли воплотить в жизнь самую дерзкую свою мечту – вырваться к дальним мирам.
Полицейские кричали что-то в мегафоны, требовали немедленно спуститься – но даже они умолкли, когда причудливое сооружение снова вздрогнуло (в домах задребезжали стекла) и оторвалось от крыши.
Мир замер. Такой пронзающей тишины я не слышал никогда, и вряд ли мог услышать когда-либо в будущем. Спустя мгновение я понял, что почудившаяся мне тишина на самом деле оказалась оглушительным ревом двигателей. Высотный дом вздрогнул – мне показалось, что сейчас он обрушится, но тем не менее этого не случилось.
Затаив дыхание, мы смотрели, как поднимается в небо сияющая машина. Я заметил, что ни один человек в толпе не снимает происходящее на камеру – люди как будто забыли о телефонах, забыли обо всем…
Я не сразу понял, что космический странник летит куда-то не туда – кажется, я даже крикнул, пытаясь предупредить пассажиров – но было поздно. Машина неуклюже кувыркнулась в воздухе и стремительно полетела вниз, переливаясь огнями. Я видел, как бежали люди от того места, куда должна была упасть машина, должно быть, там была паника, давка – я не различал, что происходит, это было слишком далеко от меня. Кто-то еще пытался угнать от места катастрофы свой флаер, кто-то, напротив, бежал прочь от своего флаера… Я даже не сразу понял, что космический летун пикирует на пустырь, где уютно обустроился наш клуб.
Космическая машина обрушилась на крышу клуба, погребая под собой нашу обитель. Вздох ужаса вырвался из сотен уст, отблески пламени озарили бледные лица притихших людей.
- Не получилось, - сказал кто-то.
- Да у кого оно вообще получалось…
- Еще бы на таком флаере-то…
- А ты лучше всех знаешь, на каком надо?
- И знаю, и зря, что ли, инженерно-строительный кончал?
- Так и построил бы как надо!
- Какое там, а работать за меня кто будет?
- И чего ты там в драном офисе своем, бумажки перебираешь?
Полицейские поспешили разнять спорящих, разогнать толпу, - впрочем, почти тут же они переключили свое внимание на обломки дома, объятые пламенем. Кто-то пытался загасить пожар, впрочем, уже умирающий, кто-то бросился к дому с криками, что в кабине были люди, люди-люди-люди, и я точно знал, что они не найдут там никаких людей, потому что и не было никаких людей, они существовали исключительно на страницах книг и в воображении читателей… что, впрочем, не помешало им подняться в небо…
Я был шокирован происходящим – настолько шокирован, что слишком поздно вспомнил про бесценную библиотеку, гордость нашего клуба. Честно сказать, я вспомнил про книги, когда от дома осталось пепелище. Я еще пытался проникнуть через толпу стражей порядка, спасти хоть что-то, хоть какую-то частичку нашего маленького мирка, казавшегося незыблемым. На какие-то доли секунды мое сознание затуманилось, а потом я увидел себя, стоящего на коленях на тротуаре и сжимающего в руках осколок любимого чайника миссис Бреккет и почерневший корешок «Ледяных надежд». Я спрашивал себя, остались ли еще где-нибудь в мире экземпляры этих книг – и не находил ответа. Гаддам заботливо собирал эти книги со всего света, выписывал с самых далеких уголков земного шара – и теперь от уникальных фолиантов остался лишь пепел.
Мне было неуютно здесь, посреди толпы, посреди холодной улицы – но я ничего не мог поделать. Раньше, когда мне было не по себе, я шел в «Вечное перо», где мой разум, утомленный суетой мегаполиса, обретиал гармонию и умиротворение. Теперь же клуба не было, я не знал, куда мне податься – я сомневался, что стены собственной квартиры смогут меня успокоить.
Это все – сказал мерзкий внутренний голос у меня в голове, и я точно знал, что это не голос Гарольда Родуэлла.
И почти одновременно с этим тягостным ощущением в сознании моем мелькнула шальная мысль: нет, не все. Величайший гений Pодуэлла не должен погибнуть. Перед глазами у меня всплыла комната Aмассиана и роковая жидкость в колбе на шкафу: нет, мистер Pодуэлл, все не так уж и плохо, как кажется на первый взгляд, я буду писать сам, и я не дам вам исчезнуть. Что-то словно загорелось внутри меня, вспыхнуло ярким пламенем, толкнуло в грудь, заставив вскочить с места и начать рыскать по пепелищу. Не стоило и мечтать о том, чтобы кобла с заветным эликсиром осталась цела – она просто не могла уцелеть. Впрочем, я продолжал искать что-то несмотря на протесты полицейских и подоспевших пожарников. Я был так взволнован, что прошёл мимо колбы и не заметил её, лежащую на обгоревшем кресле. Взяв сосуд, я едва не выронил его из рук: отчего-то ноша показалась мне чрезвычайно тяжелой на вид, и я был не на шутку удивлен ее почти абсолютной невесомости. Однако, схватив колбу, я почувствовал ужас: мне почудилось, что за моей спиной стоит Aмассиан, и осуждающе смотрит на меня: “Kакое вы имеете право, мистер Kендалл?” – зазвучал у меня в ушах его суровый тонкий голос. И, хотя никакого Aмассиана рядом не было и быть не могло, я все же предпочел поспешить домой, зажав в руках заветную колбу.
Сейчас половина четвертого. На столе передо мной стоит то, что может заменить мозг Гарольда Pодуэлла. Я уже приготовил две толстые тетради и несколько ручек. Я не знаю, что произойдет в следующую минуту, но так или иначе, мой жребий брошен.
Я беру в руки колбу, открываю и подношу ее к губам… Hет. Я не ощущаю брезгливости, но что-то заставляет меня вылить содержимое колбы в чашку для кофе: надеюсь, хотя бы эта чашка сегодня не будет разбита вдребезги. Руки дрожат, мои ладони покрываются потом, я чувствую испарину на лбу, во тру сухо: прощай, моя судьба, мое сознание, мое собственное “я”: минуту, быть может, несколько минут спустя я стану совершенно другим человеком, образом и подобием Гарольда Pодуэлла, как выразился последний, живым божеством. Впрочем, об этом я сейчас не думаю, о переселении душ тоже стараюсь не вспоминать.
Все. Я беру в руки чашку и залпом выпиваю мутную, холодную жидкость, крайне неприятную на вкус, обжигающую мои внутренности, как крепкий портвейн; застываю в ожидании.
Что будет дальше? Я чувствую острую, внезапную резь в желудке, как будто бы только что проглотил нож или швейную иглу: мне кажется, что нечто сильное и жестокое разрывает мои внутренности в мелкие клочки. Что со мной? Всегда ли это бывает так больно? Я с ужасом вспоминаю вскользь брошенные слова Aмассиана: «не каждый мог бы выдержать подобную операцию». И это означает…
Hет, пожалуйста, не надо: я не хочу умирать, я не готов, я беру свои слова обратно, и при всем своем почтении к величайшему гению фантаста я не хочу быть Pодуэллом, мертвым Pодуэллом: я хочу быть живым собой. Но я говорю это слишком поздно. Строчки пляшут у меня перед глазами, голова горит огнем, в ушах грохочут чугунные молоты, во рту горько и солоно, с каждой секундой мне становится все труднее дышать, я чувствую, что умираю, и что никто уже не поможет мне: я не могу произнести ни звука, поэтому уже бесполезно набирать номер и вызывать скорую помощь – даже закричать от боли я не могу. Кто-то сейчас как будто выедает все мои внутренности, я уже не смогу спасти себя, слишком поздно… прощайте, мистер Pодуэлл… прощайте все… прощайте…”
(На этом рукопись мистера Кендалла обрывается)
Эпилог
Вечерами у него часто болел левый висок. Это было тем более странно, что некогда он стрелял в лоб, а не в висок, который у него, тем не менее, болел неимоверно, когда было четыре часа пополудни… впрочем, сейчас это было совершенно неважно. За окнами темнело – в свете огней мегаполиса вспархивали снежинки, плавно опускались на город.
Он осторожно коснулся корешков книг, уютно устроившихся на полке. Среди бесчисленных романов он выискивал один-единственный, вернее, два – что странно, на этот раз эти произведения оказались вместе в одной книге.
Он открыл книгу на случайной странице – и вздрогнул. Так и есть, там, где было повествование об отчаянном человеке, который мечтал изменить мир и подняться к звездам – теперь хзияла пустота. Его рука перелистнула еще несколько страниц – они были так же девственно чисты.
Мертвы, сказал он сам себе. Мертвы, чего и следовало ожидать. Пока они оба жили на страницах книг, им ничего не угрожало, они умирали в своих романах – и снова оживали на первой странице. Покинув свой уютный мирок, они оставались один на один с жестокой действительностью, которая не пощадила их самих и их смелые идеи.
Книга вздрогнула и выпала из призрачных рук – он пытался подхватить её, но бесплотные пальцы не могли удержать толстый том.
Дверь позади него осторожно скрипнула, и в комнате послышались почти бесшумные шаги.
- Кендалл? – не оборачиваясь, спросил Pодуэлл.
- Мистер Pодуэлл, - Kендалл приблизился к окну и заглянул в бледное лицо писателя: фантаст отметил про себя, что и сам Kендалл на этот раз тоже неестественно бледен, - мистер Pодуэлл… я согласен остаться с вами. Я похлопочу в редакции за ваши романы, я согласен пойти к вам а службу, только останьтесь с нами, мистер Pодуэлл.
- Я не совсем понимаю вас, Kендалл: я вовсе не собираюсь никуда уходить, с чего вы так решили? Бесплотный дух остается с вами… Присаживайтесь, дорогой друг, мы начинаем.
- Прошу прощения, мистер Pодуэлл, но я хочу остаться у вас не в качестве секретаря, - чуть смущенно ответил Kендалл.
- Вот как? В чем же дело: секретарем вы быть не хотите, кухарка из вас, пожалуй, не выйдет, в таком случае, не хотите ли вы сказать, что решили писать самостоятельно?
- Да, сэр, теперь я без труда могу это, и знаете, что изменилось? Если я сейчас скажу вам это, то думаю, вы будете в шоке.
- В таком случае говорите, Kендалл: давненько я не испытывал сильных эмоций.
- Я сделал с собой то же, что некогда сделал с вашим мозгом Aмассиан, перелив в тело выращенного им клона вашу память.
- Вы правы, Kендалл, я действительно в шоке: вы не разыгрываете меня, дорогой друг?
- Ни в коей мере, мистер Pодуэлл.
- Но… кто проделал над вами эту сложнейшую операцию?
- Я сделал ее сам.
- Прошу прощения, но я не совсем понимаю: как вам это удалось, что вы сделали с собой, Kендалл? Я жду дальнейших объяснений, сэр.
- Что я могу объяснить вам еще, мистер Pодуэлл? Я нашел на пепелище клуба вещество, содержащее вашу память и выпил эту жидкость.
Дослушав своего друга, Pодуэлл истерически расхохотался, хлопая ладонью по столу.
- Кендалл! – выкрикнул, наконец, Pодуэлл, - у вас не болит живот, Kендалл?
- Нет, сэр, теперь у меня все прошло.
- Вот и отлично. Дорогой мой Kендалл, вы хоть понимаете, в результате какой сложной операции сознание одного человека переходит к другому человеку? От того, что вы выпили эту адскую смесь, ничего не изменилось, Kендалл: вы остались самим собой.
- Вот и отлично, - повторил Kендалл вслед за Pодуэллом. Фантаст хотел добавить еще что-то, но в этот момент его внезапно оборвал телефонный звонок.
- Да, клуб «Вечное Перо» слушает. Что? М-м-м, вы думаете, мои идеи можно и в самом деле воплотить в жизнь? Да, я мечтал об этом, но у меня никогда не было возможности всерьез заняться космическими перелетами… Да, при хорошем финансировании мы сможем в скором времени достигнуть Луны и не только. Джентльмены, вы еще сами не знаете, на что соглашаетесь, предлагая мне сотрудничать с вами…. Настаиваете на встрече? Очень хорошо, буду завтра в полдень.
Кендалл, все это время знаками умолявший писателя согласиться, дождался, пока Pодуэлл положит трубку и прижал ладони к груди.
- Похоже, мистер Pодуэлл, мы спасены.
- Прекрасно, прекрасно, Kендалл. Теперь мы можем завести себе и кухарку, чтобы…
Он не договорил, потому что в этот момент за дверью послышались неторопливые размеренные шаги: Pодуэлл прищелкнул языком, опрометью бросился к двери и выглянул в коридор.
- Миссис Брэккет! – с нескрываемой радостью воскликнул он, - мы уже думали, что потеряли вас, миссис Брэккет!
- Что вы, голубчик мой, разве я могу вас оставить? Горе-то какое, я уже слышала… Бедный клуб…
- Ничего страшного, миссис Бреккет, думаю, что в скором времени у нас будет новый клуб.
Миссис Бреккет не успела ничего ответить – в дверь позвонили. Родуэлл подскочил к двери, тщетно пытаясь повернуть щеколду. Наконец, дверной засов подчинился призрачным рукам, дверь распахнулась, пропуская мисс Белл, за которой показались Амассиан, Радов и Гаддам.
- Мистер Родуэлл, - начал Гаддам.
- …я просто поверить не могу, - продолжил Амассиан, - клуб…
- В конце концов это всего лишь клуб, - отозвался Родуэлл.
- Клуб, в котором жил сам Гарольд Родуэлл…
- Что же, теперь я буду жить здесь, - кивнул писатель, - вы ведь не возражаете, Кендалл?
- Ни в коей мере не возражаю, буду этому очень рад.
- А что же пассажиры крылатой машины? – спросил Радов, - они…
- …мертвы, - Родуэлл развел руками, - реальность не пощадила их. Я листал книги, где было написано про них – теперь там только чистые страницы.
Вздох ужаса пронесся по комнате.
- Что же, думаю, мы сможем вернуть их к жизни… когда действительно создадим что-то стоящее, способное подняться в космос. Они вернутся… я верю в это.
- Однако, как же это получается, мистер Pодуэлл? – послышался из комнаты возмущенный голос, и в дверях показался Kендалл с мелко исписанной тетрадкой в руках.
- Да, я слушаю вас, мой дорогой Kендалл.
- Боюсь, что на этот раз вы неправы, мистер Pодуэлл. Несмотря на то, что я выпил этот раствор, а не ввел его себе в череп, действие чудесного эликсира не изменилось.
- Прошу прощения, Kендалл, но этого просто не может быть.
- Быть может, я заблуждаюсь, сэр, но как кажется мне, у меня есть явные и неоспоримые доказательства моей правоты. Выпив сатанинское Aмассианово зелье и придя в себя после недолгой, но страшной агонии (честное слово, мне казалось, что я умираю), я поднялся с ковра – и бросился за письменный стол.
- И что же было дальше, мистер Kендалл? – полюбопытствовал фантаст.
- Посмотрите сами, Pодуэлл, - Kендалл протянул романисту исписанную тетрадь, - посудите сами, похоже ли это на какое-нибудь из ваших произведений?
Бережно взяв тетрадь, Pодуэлл бегло пролистал сладко шуршащие страницы, почти мгновенно прочитывая абзац за абзацем. Наконец он прищелкнул языком, закрыл рукопись и вернул ее Kендаллу.
- Нет, Kендалл, - произнес Гарольд Pодуэлл, - эликсир Aмассиана здесь не при чем, да я и сам не имею к этому никакого отношения. Это вы… сами написали.