Тащиться из Украины в Россию, в разгул китайского вируса, наверное, неразумно. А делать это, с одной лишь целью – выведать у маститого писателя Ирвина сюжет для нового рассказа – почти сумасшествие.
Граница закрыта. Автобусы-поезда не ходят. А самолеты? Их отменили за шесть лет до карантина, с момента донецких событий. Но меня все равно несет по препятствиям, к черту на кулички!
Хорошо, что есть барыги, они изворотливы. Очевидно, они обожают всякие катаклизмы. И потому коммерческие перевозки, которые в три раза дороже, к моим услугам.
В минивене с украинскими номерами нас всего трое. Красивая дама, мужик в красной футболке и я. Народ мудр и сидит под домашним арестом в пандемию. А мы летим по трассе Киев-Москва. И за окном мелькают сказочные поля поспевающего подсолнечника.
Украина нас всех выпускает. А Россия тормозит мужика в красной футболке. Нет у него оснований для въезда в страну, когда злобствует ковид. Мужик – гастарбайтер. Возит по огромной России битум. Всю географию изучил за много лет. И не спасли его приглашения от постоянного московского работодателя. Мужик почти рыдает. И с тяжелыми сумками тащится 500 метров назад, к украинской границе «Сенькивка».
А мы вдвоем с дамой идем дальше. У нас по два документа. Мы имеем право шастать туда-сюда. У дамы украинский паспорт и вид на жительство в России. У меня все зеркально наоборот. Меня несет через препятствия за сюжетами. А что движет дамой в разгар пандемии мне пока не ясно.
Я устраиваюсь на задних креслах, вытягиваю ноги, смотрю в окно. И с восторгом наблюдаю мелькающие километры цветущей картошки на песчаных землях Брянской области. И бигборды с рекламой отчаянного бизнесмена: «Хотите картошки? Наша очень вкусная!»
Дама сидит впереди, что-то жует. Она явно скучает. Потом оглядывается на меня, тянет мне шоколадную конфету. Исповедальный путевой зуд снимает завесу отчужденности. Мы начинаем болтать.
Дама возвращается домой, в Сочи. Она в розыске. За нанесение тяжких телесных повреждений. Любовнице своего мужа. Дама застала их в своей постели… А потом два года отсиживалась у матери, под Киевом, в старом доме. Боялась каждого шороха. Как тот дезертир из «Живи и помни» Валентина Распутина. Но долго в схроне не посидишь. И вот теперь она едет сдаваться полиции. Денег у нее много, она уже нашла дорогого адвоката. И зажевывает свою печальную исповедь шоколадной «Ромашкой». Дает мне свой телефон. Коль приеду, то могу остановиться у нее, в роскошном Сочи. Бесплатно.
Интересно, что подразумевает она под «остановиться у нее»? В камере на 20 дам, в косынках и с решетками на окнах? Ведь именно там она может оказаться в скором времени. Если дорогой адвокат не отмажет ее по статье, предусматривающей состояние аффекта.
Разве это не сюжет? Самый обычный, жестокий. С бурными страстями и эмоциями! Но запишу я этот сюжет в блокнот, на потом.
А пока я еду к писателю Ирвину. У меня страсти помельче. Еду за хвалой и новыми идеями.
Писатель Алексей Ирвин нашел меня в интернете, прочел, наверное, все мои тексты и в пух и прах… расхвалил их. И я поплыла! А что еще надо начинающему автору? Мэтр литературы дал немыслимый комментарий моим творениям. Меня, наивную, особенно поразило вот это: «Удивительно, что в этой барышне с берегов Днепра продолжились традиции Зощенко и Аверченко».
Ха! Не хватало лишь сравнений с автором «Редкая птица долетит до…»!
Какую неопытную душу такое не поразит в самое сердце? Конечно, после этих слов я с придыханием ловила каждый комментарий Ирвина к моим новым текстам. И с пиететом воспринимала его личность, вознося ее на пьедестал.
Он член Союза писателей России, закончил Литературный институт имени Горького. Он профи.
В моем окружении нет таких глыб. Мои тексты никто из друзей-родных не читает. У них отмазка – мы не критики!
Поэтому Леша Ирвин для меня – бриллиант! Нас же, авторов, надо хвалить, лелеять! И мы тянемся к тем, кто к нам с душой. От его хвалы мои крылья крепнут, расправляются, золотятся, и я воспаряю над нашим, таким несовершенным миром. Добрым смеющимся ангелом!
И вот я мчусь к Ирвину. С благодарностью, в виде бутылки разрешенного коньяка, шматка запрещенного сала – «почаривки». Его на границе я перекладываю из сумки к себе на тело, как заправский несун мясокомбината. Плоский живот и маленькая грудь сразу становятся внушительными. Таможню мы с салом проходим легко. Ирвин много раз звал меня в гости, в его городок Киржач. И я искренне, много раз, обещала приехать. Что может быть лучше общения родственных душ! Разговоры о литературе, новые темы, идеи, сюжеты. А также сосновый лес, ягоды, грибы, песочный пляж рядом с домом Ирвина– всем этим он дразнил и соблазнял меня.
Но каждый раз меня останавливали сомнения. Я женщина. Он мужчина. Мало ли чего?
Неужто, я такая наивная? Эдакая лупоглазая лягушечка на зеленом листке опасного водоема, да с чистым взглядом на мир? Неужели я верю, что мужчине кроме моих неземных красот еще и поговорить со мной интересно? Нет, я очень даже циничная. И догадываюсь, зачем мужчина приглашает женщину. Я гнала от себя эти мысли, оскверняющие моего кумира. Ведь я добрая, честная, чистая. И уверена, что меня именно такой и воспринимают. Ну, а что? Я много читаю. Бизнесом интересуюсь. Антиквариат могу запросто продать. Кстати, могу предложить духовницу Карла Фаберже, из коллекции Матильды Кшесинской. Ха! Маленький пустячок и всего-то за 50 тысяч долларов! Откуда у меня этот шедевр? О! Это тоже сюжет!
В мире искусства сенсации происходят регулярно. Громкие находки обнаруживают то на чердаке, то за шкафом. А тут…
Мой приятель и арт-дилер Славик очень озадачился, когда увидел, как его знакомая достает из сумочки необычной красоты флакон и, открыв его, кокетливо наносит на себя каплю парфюма. Славик рассмотрел вещичку. Раритет в пол-яйца поражал красотой, элегантностью, мастерством отделки. Безделица была покрыта эмалью бриллиантового свечения, декорирована венцом из цветного золота и украшена классическими эмблемами императорского двора. А золотая пробка инкрустирована рубиновым кабошоном. В основании изделия красовалось клеймо мастера К.Ф, женская головка и пробойник 88.
Эрудиции Славика, бывшего инженера киевского завода «Арсенал», хватило, чтобы оценить ситуацию: Духовница фирмы Карла Фаберже! Славик перерыл литературу, словари, каталоги. Все совпадало! Перед ним шедевр! Показал находку экспертам. Те изумились и подтвердили вероятность авторства великого ювелира. А заодно и сказочную стоимость.
Любопытно, что знакомая Славика и не подозревала, что за ценность находится у нее в сумочке. Но как попал шедевр к ней?
Оказалось, что эту милую штучку ей подарил ее бывший приятель, участник майдана. А уж откуда у закопченного революционера эта игрушка для богатых? Остается только деликатно гадать. Быть может, эта изящная вещичка когда-то давно, принадлежала монаршей особе! Или гламурной придворной даме? Фаберже любил одаривать царское окружение.
Возможно, сама легендарная Матильда Кшесинская, балерина и подруга цесаревича Николая-2, благоухала ароматами из этого флакона? Кшесинская славилась коллекцией роскошных пустячков от Карла Фаберже. Ей их дарил будущий царь. А потом революция, грабежи…
Духовница переходит в руки следующей красавице… А со временем оказывается у нашей современницы, обитающей, например, в каком-нибудь Межигорье?
Фаберже из сумочки! История повторяется! Круговорот антиквариата в природе!
Короче, Славик выкупил у наивной подружки этого Фабера за…
Ну, кто ж такое расскажет! В бизнесе совести мало! И позволил мне найти клиента.
Клиента я ищу в интернете.
Это я о том, что, умный мужчина, несомненно, видит во мне собеседницу, друга, соавтора и делового партнера. Не все же постелью измерять. Или я ошибаюсь? И мужчина желает примитивно затащить меня в койку? Нет, нет! Ирвин не такой! – утешаю я себя.
И потому, Ирвин для меня лишь писатель, критик, рецензент. Да, что там мелочиться! Монах литературного Шао-линя! И об этом его облегченном мною статусе я предупреждаю его каждый раз, когда он зовет меня в гости. Но Ирвин сопротивляется и стоически утяжеляет свое состояние, выхолощенное моим, таким непонятным ему целомудрием.
– Я мужчина! А ты красивая женщина!
Однажды я почти согласилась приехать в Киржач. Но решила еще раз, «на берегу», уточнить наши цели. Совпадают ли они.
– Я еду к тебе за литературным общением. Ты нужен мне, как коллега-писатель. Мне необходима твоя поддержка. Между нами не может быть других отношений. Ты меня понял? Только в таком случае я приеду.
Ирвин сказал, что понял.
Но я не приехала. Что-то мне помешало. И тут я получаю от Ирвина письмо.
– Ты снова меня разыграла. А я так старательно шлифовал свое тело на пляже…
Прошло несколько лет. Мои тексты не печатали, и критиков на них не было. И лишь Алексей Ирвин хвалил меня и подбадривал.
И я решилась. Киржач от Москвы недалеко. Всего-то два часа на автобусе…
Когда мы прикатили в Москву, даму-дезертира из Сочи уже ждало такси. И она из машины посылает мне воздушный поцелуй!
Ирвин должен был встретить меня на автовокзале Киржача в 20 часов. Это последний автобус из Москвы. Но наш автобус опоздал.
Звоню Ирвину и сообщаю об этом. Ирвин говорит, что уже ждет меня на автовокзале.
Наш автобус причаливает в центре города, все пассажиры гуськом вытекают из салона. Я выхожу последней, осматриваюсь. Ирвина нет. Уточняю у прохожих, автовокзал ли это? Верно, автовокзал. Жду минут пять. Набираю телефон Ирвина. Телефон отключен.
– Приплыли! – первая тревожная мысль. – Неужели это розыгрыш? Или телефон его сел? А если он садист? Ха! Друг по Фейсбуку! Отключился и издевается. Не может быть!
Снова набираю телефон Ирвина. И снова он в недосягаемости.
У таксистов узнаю, что в Киржаче два автовокзала. Нас выгрузили на старом. Новый автовокзал, оказывается, рядом, вон за тем углом мини-маркета. Фу! Выходит, не разыграл…
Иду на новый вокзал.
Наверное, у Ирвина все же, сел телефон! И он нервно просит сотрудников вокзала поставить его телефон на зарядку. Я направляюсь за угол мини-маркета. И тут я вижу Ирвина. Да, вроде это он. Интуиция моя срабатывает, тюкает меня легонько в лоб. Высокий мужчина, статный, в очках, как-то пошатываясь идет ко мне. Ну, наверное, Ирвин? Мы никогда друг друга вживую не видели. Только по фото на Фейсбуке. Но там Ирвин при усах и совсем не красавец. А тут без усов. И очень хорош собой. Ирвин равняется со мной. И я, на всякий случай, расплываюсь в улыбке.
Ура! Я не буду куковать в жутком хостеле. Или на гадкой вокзальной скамейке, если в Киржаче хостела нет. Я готова уже протянуть Ирвину локоть для приветствия, разрешенный минздравом в карантин. Но Ирвин проходит мимо, не взглянув на меня.
Не Ирвин! – пугаюсь я. Моя интуиция подкачала. Напрасно тюкнула в лоб.
А вечер темнеет. И страшно в чужом месте. И я бегу к новому автовокзалу. Никого нет. Пусто. Набираю номер Ирвина. Отключен. Значит, издевается, садист. Что делать? Только не паниковать. Надо найти хостел. Должен он быть в этом богом забытом месте. Переночую, а утром домой. Вот этого чудного сюжетца уже хватит для маленького рассказа. О наивной лопоухой лягушечке, которую так подвел ее чистый взгляд на мир.
У входа в мини-маркет курит продавщица. Спрашиваю, где гостиница. Стараюсь не разреветься. Рассказываю, что меня не встретили. Что приехала к писателю. А телефон его отключен. Не знает ли она такого? Известный человек в их городе. В очках. С усами. И как его найти? Из Москвы, мол, добиралась. О Киеве я уж молчу – такое в карантин не всякий поймет.
Продавщица сочувствует, роняя пепел в урну, но вдругспохватывается.
– А, я, кажется, видела вашего писателя. Да, да! Высокий, в очках. Но без усов, вроде. Так он только что тут был. Из автовокзала шел, еще пошатывался. Он у меня узнавал, когда последний автобус из Москвы. Да, он в том направлении скрылся, – и продавщица машет рукой в ту сторону, где я нос к носу столкнулась с Ирвиным.
Значит, он подумал, что это я его разыграла, – ловлю я мудрую мысль. – Я же не раз обещала приехать. И не являлась. И сегодня он не нашел меня на вокзале. Значит, это я издеваюсь! Я садистка. Он обиделся. И отключил телефон.
Какой неуверенный в себе мужчина!
Бегу назад, к старому вокзалу, но Ирвина нигде нет. Заглядываю в магазины, забегаю зачем-то в винный маркет. Кружу вокруг больших дубовых бочек. Может, писатель решил встретить гостью вином? И задержался, выискивая лучшие сорта?
Я долго еще набираю номер Ирвина, но телефон отключен. В какой-то момент я слышу длинные гудки, трубку снимают. Я кричу.
– Леша! Не бросай трубку! Это я… На что слышу его ответ.
– Ты достала меня. Ты обманщица и террористка телефонная.
Короткие гудки и Ирвин снова отключается.
Такси за 100 рублей довозит меня до ближайшей гостиницы. Она тут единственная, центральная и дорогая. За 1200 рублей я и ночую в славном городке Киржач, морально убитая и разочарованная.
Утром, на стойке, я прошу деву-администратора разрешить мне позвонить одному человеку. С ее телефона. Ирвин сразу отвечает на незнакомый номер. И я спокойно ему сообщаю, что я в Киржаче, я не разыгрываю его. Что мы разминулись. Я его видела. Высокий, в очках. И, что он, Ирвин, спрашивал у продавщицы мини-маркета, когда последний автобус из Москвы.
Ирвин виртуозно матюкнулся. Что крайне меня удивило. Ведь писатель, дружбу с которым я так трепетно взращивала, сам оберегал великий и могучий русский язык. А тут вдруг… Хотя я тоже люблю порой сверкнуть ярким русским словцом.
И я убеждаюсь, что Ирвин, наконец-то понял, что я его не одурачила. Что я в Киржаче, а не в Киеве.
Продолжение здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Абрамович Нина