Яромир работает ямщиком. Любит он одиночество и долгие путешествия, но на роду у него написано сталкиваться с неизведанным и бороться с проявлением всякого. Но он обычный человек, который видит и чувствует чуть больше, чем другие люди. Да и знания у него есть, что передал ему его отец, а его отцу дед...
Путешествует он деревни к деревне, от села к селу едет он и совершенно не ведает, что притаится за следующим поворотом...
Зима неохотно сдавала свои позиции. Весна то тут, то там проглядывала сквозь белый снег чёрными земляными пятнами, а то и вовсе зелёной травкой.
Яромир радовался теплу.
Вместе с природой он словно вылезал из зимней спячки, потягивался и радовался солнечным лучам, которые день ото дня пригревали всё сильнее. Правда по дорогам теперь сложнее было ездить, особенно по трактам да большакам, где было активное движение.
Слякоть и глубокие борозды от колёс повозок и карет сильно тормозили и не давали толком сворачивать в нужную сторону.
Весна ещё была весьма коварной. Кружась с зимой в странном танце, она радовала людей обманчиво тёплыми днями, а ночью замораживала, забирая свою обычную дань.
Яромир же привычно взял доставку почты в дальнее село, желая побыть подальше от слякотных больших дорог. И чем дальше от больших городов, тем больше было снега. Возле города-то и чадит, и ездят постоянно, а на несколько десятков вёрст отъедешь, так тишина да гладь.
Село было не очень большим, всего с тысячу душ, но там была церковка, посему носило такой статус. Яромир дорогу туда знал, поэтому, сменив лошадей на последней станции, ехал расслаблено.
Было тепло, и ласковое солнце вовсю пригревало, потому он скинул полушубок, оставаясь в тёплом кафтане. Лошади расслабленно шли, постепенно замедляя шаг. А Ямщик начал дремать, впрочем, вожжей из рук не выпуская.
Проснулся он резко, будто бы от толчка. Закрутил головой в недоумении, отмечая, что лошади остановились и мирно щипали зелёную травку, которая росла прямо из-под их копыт.
Он видимо не почувствовал, а лошади, увидев зелень и изрядно по ней соскучившись, свернули с хорошо знакомой дороги и ушли в лес. Видимо тут была дорога для лесорубов - достаточно широкая, чтобы можно было разминутся двум бревновозам.
Трава росла то тут, то там, сочная, на фоне белого снега. А когда лошади остановились и Яромир огляделся, так и вовсе поразился. Вокруг бурно разрастались кустики ландыша. Они образовывали своеобразные круги, самый большой по центру, и несколько более маленьких по бокам. Вот ямщик был у такого круга, маленького. С высоты повозки ему хорошо было видно, и он подивился такому странному росту цветов. Словно кто-то намеренно рассадил их так, и теперь они заполняли своим волшебным ароматом всё вокруг. Солнце освещало их, лаская зелёные листья своими лучами, и словно заставляло их светиться изнутри.
Яромир продолжал оглядываться и вздрогнул, когда в самом большом, центральном круге, появилась она.
Босая девушка в лёгком зелёном платье кружилась в танце, впрочем, за пределы круга не выступая. У неё были длинные волнистые светлые волосы, которые волнами ниспадали до её талии, и Яромир почувствовал, как сердце пропустило удар, стоило ей взглянуть на него.
Но он нашёл в себе силы отвести от неё взгляд, хотя её красота была подобна самой весне - освежающая, манящая, очаровательная и лёгкая.
Яромир бы и рад посмотреть на неё ещё раз, но как назло в памяти огненной росписью всплыли строчки из дневника отца. Он знал, что смотреть нельзя, да и не хотела она его обижать. Она не была ни злой, ни доброй, просто люди слабые всегда к ней шли. А она никогда от даров не отказывалась и забирала себе.
То, что наваждение исчезает, он увидел потому, как ландыши под лошадиными копытами оцветать начали. Девушка засмеялась:
- Переночуй здесь. Не трону, не бойся. Потом езжай дальше.
И исчезла, растворяясь в воздухе чарующим, но тяжёлым ароматом белых цветов.
Редко когда Яромиру удавалось поговорить с... Такими. Про себя даже никогда он их нечистью не называл, даже упырей, вурдалаков, да и иных созданий.
Они были иные.
Вот и всё.
***
Отец всегда наставлял: ежели кто советует, к совету прислушивайся, но и к своему внутреннему голосу тоже. Инстинкты всегда подскажут, как поступить верно, особенно их, родовые, которые всегда помогали предчувствовать опасность и сворачивали кишки в ледяной комок.
На её совет в Яромире ничего не откликнулось негативно. Только стыл в уголках сознания запоздалый испуг. И действительно, откуда здесь взяться босой девушке в такого кроя платье?
Ночь прошла тихо и спокойно, а затем Яромир продолжил путь.
К селу он подъезжал с тяжёлым сердцем, и издалека заслышал горестный бабский вой. Поморщился, но направился к местному старосте.
Матвей был уже в том возрасте, когда уже пора правнуков нянчить. Старик был крепко сбитым, с умными серыми глазами и густой, спутанной, седой бородой. Но сегодня глаза у него были очень печальные.
Приняв почту и отдав несколько посылок для деревенской родни, чтобы Яромир довёз их до станции, старик всё-таки поведал ему причину печали:
- Семеро человек за одну ночь, и все мужчины. А у нас и так рук не хватает, бабы да дети малые, как в армию большинство мужиков угнали. Пусть и не самые лучшие представители были, но хоть что-то... А теперь... - Староста бессильно махнул рукой, глянув в сторону церковки, после чего к себе в дом ушёл.
Ради собственного интереса Яромир поболтал с людьми в селе, дожидаясь, когда ему лошадей поменяют да снарядят повозку в обратную дорогу. Кто письма нёс, кто какие-то передачки, подписанные неумелыми, крупными буквами. В селе не все умели писать или читать, но если кто умел - пользовался большой популярностью у соседей.
Хоть и мрачно было в селе, но общались с ямщиком охотно, делились новостями и местном бытом, судачили о соседях.
Когда Яромир выехал за околицу и направил лошадей по дороге.обратно до станции, он услышал, как за спиной раздаётся заунывный бой единственного сельского колокола.
Он протяжно вздрогнул, чувствуя, как по телу пробежали мурашки. И снова взял в руки дневник отца, периодически отрываясь от чтения и переворачивая пожелтевшие от времени страницы.
Судя по всему выходило, что повезло ему. И оберег пригодился, который носил с собой всегда.
"...Ежелi увидишь деву танцующею въ окруженi цветовъ белыхъ, немедля взглядъ опусти, выкажi почтенiе всемъ видомъ. Слушай что скажетъ. Появляется она вокругъ сёлъ и деревенъ, что бъ собратъ жатву. Дорогу ей не прееходi. Бороться следуетъ железомъ и молiтвою, обрегомъ трёхъ ликовъ. Надобно найтi любiмую её вещь, да закопатъ в снегу, али броситъ в воду.
Но можетъ предложiтъ она и в жёны её взять, ежелi молодец ей глянеться. Тогда следует приготовiтъ хлебъ белый, да вещъ любимую её на солнышко положить ясное; успеть собрать цветы белые, что вокругъ ней цвятут, да венокъ свадебный сплясти..."
Конец.
Другая история про ямщика Яромира:
Ямщик. Зимняя серость
