«Как же так?» – возмущался Сэм, торопясь сесть в машину.
Минуту назад глядел в окно – не было и намёка на дождь.
Как в этой жизни можно кому-то или чему-то верить, когда случаются такие казусы? Впрочем, мир снаружи подводил его не в первый раз. Часто случалось так, что Сэмми видел через стекло одно, а с той стороны происходило нечто совсем иное, и неожиданные погодные явления оказывались не самым большим сюрпризом. Случались и ремонтные работы, и драка пары бомжей, и даже омерзительная бешеная бездомная псина, неизвестно откуда взявшаяся у дверей дома.
Захлопнув за собой дверь автомобиля, Сэм расслабился, его окутало комфортом: окошки защищали от суеты и неопределённости, сквозь них мир казался приятней и понятней. Сэм успокоился и откинул мысли об искривлённых реальностях вокруг – что поделать, жизнь была абсолютно не такова, какой показывалась в окнах.
Капли воды рисовали плавные линии, стекали вниз. Другие машины отражались, мелькая, казались тенями быстрых облаков. Сэмюэль не любил лишних объектов за стеклом – они вторгались и мешали наслаждаться видом мира в гармонии, но сейчас призраки чужих авто не раздражали. Они казались частью огромной реки, в которой скользил Сэм, отделённый лишь плёнкой затуманенного стекла.
Завидев здание собственного офиса, Сэмми выдохнул и внутренне собрался: он готовился расстаться с беспечностью на ближайшие восемь часов. Окна офиса располагались в торцевой части рабочего помещения, и у Сэма не было возможности метаться к ним искать покоя каждый раз, когда чувствовал, что тонет в беспокойной раздражающей суете. Порой его заставляли себя чувствовать плохо даже собственные вещи. Расставленные на рабочем столе предметы имели неприятные углы или агрессивный отравляющий цвет, металлические скрепки кололи восприятие резкими изломами проволочек, и как бы парень ни менял их расположение, уюта не прибавлялось. Как-то он попытался и вовсе их все спрятать: на полки или в ящики стола, но и это не помогло. Пустой мертвенно поблескивающий стол выглядел раздражённой бездушной глыбой. Что-то в этом было коварное, ведь вещи, что стояли дома, казались родными и принадлежали Сэму. Они радовали и не разрушали ощущения безмятежного комфорта.
Сэмюэль был не в самом лучшем настроении: вчера проиграла его любимая футбольная команда. Борзые выскочки из «Ван Айленд» будто сошли с ума и забили на четыре гола больше, чем следовало. По сути, они забили всего один гол – все остальные были засчитаны неправильно. «И где только глаза у судей? Явно видны нарушения!» Какая несправедливость! Команда «Голден Фокс» состояла из лучших игроков страны, одержавших множество побед – они просто не могли проиграть! Разве что из-за обмана. Вчера после матча, выглянув из окна на улицу, Сэм заметил, как возмущаются исходом игры идущие из бара болельщики, как судачат о слепоте судей пожилые джентльмены, и даже в лице леди с маленькой собачкой читались недоверие и осуждение произошедшего. Тогда Сэм понадеялся, что, возможно, результаты игры пересмотрят, как только недовольство фанатов станет очевидным организаторам чемпионата.
И сейчас в голове мелькали кадры вчерашнего матча, потому Сэмюэль никак не мог сосредоточиться на документах. Он подумал, что, проходи игра не на экране, а за окном, неудачи бы не случилось, потому что за окном всё было правильно. Жаль, жизнь вне рамки стекла – лишь искривлённое изображение настоящей.
Взгляд рассеянно прошёлся по кактусу в углу стола, монитору, клавиатуре с компьютерной мышкой, подставке для ручек и карандашей слева, по стопке папок на краю – их нужно было пересмотреть до обеда. Сегодня всё бесило особенно сильно. Включая коллег, которые были неприятно радостными – наверняка справляли победу команды соперников. Не нашлось никого, кто бы поддержал Сэма, кто бы осознавал правду – а ведь вчера он видел через окно много единомышленников. Где же они все? Почему видят истину только когда рядом стекло?
– Видели, как вчера «Фоксы» облажались? – раздался насмешливый голос коллеги.
– Не то слово. Надеюсь, теперь-то всем заметно, что состав пора заменить, – подхватила рыжая неумеха Эмма, не отрываясь от экрана.
Сэмми сжал руки в кулаки. «Ну вот, теперь ещё и это терпеть…»
– Не помню, чтобы за последний год они хоть раз нормально играли, – продолжал менеджер, дожидаясь, пока принтер распечатает нужные ему листы.
– Вчера «Фоксы» были на высоте, – не выдержал Сэм и добавил: – Как и всегда.
– Да брось, это их самое позорное выступление, – ответил коллега, пересчитывая страницы.
– Ручаюсь – судьи подкуплены, – вспылил Сэм. – Разве вы не видели, как «Айлендам» засчитывали сомнительные голы?
Похоже, сотрудники совсем не разбирались в футболе, раз говорили такие бредни.
– Не будь смешным, Сэм, они реально играли слабо, – с каплей упрёка сказала Эмма, бросив на него взгляд из-под очков.
– Это лучшая команда за всю историю футбола, – Сэмюэль не сдавался, окончательно отказавшись от попыток сосредоточиться на содержимом папок.
– Никто и не спорит, раньше они играли что надо, – примирительно сказал менеджер. – Но то, что было вчера, – полный отстой.
Сэмми махнул рукой – нечего с ними говорить. Коллеги удивлённо переглянулись, в их перешёптываниях Сэм слышал едва сдерживаемый издевательский смех. Менеджер пожал плечами и покинул кабинет, прихватив распечатанные бумаги.
Сэм еле держался в этой какофонии искаженных картинок и образов; самое трудное – выдержать других людей, не понимающих, что видят всё извращённо, не желающих проникаться здравым смыслом, который был так очевиден, живущих неправильно. Любое их действие противоречило реальности, которая жила в окнах мира: каждое слово, каждое движение – выворачивали всё и меняли смысл.
Некоторых людей Сэм боялся – тех, чьих отражений никогда не встречал. Они были необъяснимы, странны, неизвестны, их в настоящей реальности окон не существовало, и Сэмюэль не мог таких людей воспринимать. Они появлялись из незримой пропасти и исчезали невесть в какую галактику. Но самое главное – всё, что они делали, так или иначе, постепенно уничтожало его жизнь. Каждое слово шло наперекор уютному правильному миру, к которому Сэм привык. Ему казалось, ещё несколько дней в такой обстановке – и он не выдержит.
Снова почувствовал себя хорошо Сэмюэль только дома. Он прислонился к окну лбом, вглядываясь, пытаясь понять, в чём же проблема – почему всё так сложно. В стекле отражался его неподвижный силуэт, и Сэм вдруг понял, что в голове бьётся чудовищная мысль. Где же настоящая реальность? В окнах или снаружи?
Спустя несколько дней меланхолия Сэма пошла на спад, но всё равно в любую свободную минуту он задумывался о разнице между действительностью, которую наблюдал, и реальностью в окне. Он искал различия в каждой мелочи и шорохе, и постепенно начал убеждаться, что мир снаружи – обман. Это странным образом успокаивало. Последней каплей стало полное прояснение ситуации, после чего парень понял, что его явно кто-то держит за дурака.
Сэмми заключал договор с клиентом, который часто сотрудничал с фирмой, но лично с Сэмом ещё ни разу работал. Клиент был немолодым состоятельным мужчиной, чуть полысевшим и с неопрятной рыжеватой щетиной. Его нелепый серый костюм был старомодным, хотя и почти новым. Мистер Бэйн держался весьма степенно, однако от него разило табаком – и Сэмюэлю клиент не понравился с первой минуты. Его вообще раздражала эта вредная привычка, а запах сигаретного дыма сводил с ума. В окне никогда ничем подобным не разило. Снова поднялось застарелое сожаление, что в жизни всё не так, как в окне. В клиенте было что-то отталкивающее и опасное, чего Сэм не мог объяснить, поэтому просто насторожился.
Обсудив все условия договора, Сэмюэль принялся заполнять бланк. Тем временем посетитель достал из внутреннего кармана футляр от очков и ручку.
– Надеюсь, вы не против? – спросил он низким хриплым голосом. – Привык подписывать всё своей ручкой.
– Нет-нет, – даже не взглянув на мистера Бэйна, пробормотал Сэмми и продолжал заполнять поля бланка.
Клиент надел роговые очки, которые значительно увеличили зелёно-болотные глаза, и сложил руки в замок. Ручка лежала прямо перед ним.
– Ваше полное имя, сэр? – Сэм вопросительно посмотрел на мужчину. Взгляд скользнул по блестящему корпусу коричневой ручки с золотистым колпачком и зацепился за эмблемку. Хотя она была небольшой, парень сразу узнал символ. Перед ним сидел, видимо, сторонник либеральной партии.
– Грэгори Джонатан Бэйн, – медленно проговорил клиент, прокашлявшись.
Сэмюэль кивнул.
– Интересная у вас ручка, – заметил он и в ответ услышал звуки, подобные смеху Санта Клауса.
– Хо-хо, её подарил мне сам Гастингс во время встречи в Виклинде, – мало кому лидеры партии лично дарят подарки. Разве что самым преданным сторонникам движения.
Для консерватора до кончиков ногтей Сэмми это означало одно – перед ним враг. Он поверить не мог, что фирма сотрудничает с – подумать только! – либералом. Нет уж, он не допустит, чтобы этот не пойми кто считал себя самым умным и хорошо устроившимся. Мало ли, чего можно ожидать от либералов – они хитрющие и подлые сволочи. Сэм не принимал их ценностей – люди с подобными взглядами не имеют права на существование. Правы только консерваторы, и точка. Рука сама написала номер секции на складе, где залежался бракованный товар, дожидавшийся возврата по рекламации. У Сэмми не оставалось выбора.
Посетитель не заметил болезненного блеска в глазах работника, а неожиданное внимание к ручке воспринял как должное.
Окно соглашалось, что либералов в его, реальном мире нет, что подобные точки зрения – ошибочные. И Сэмюэль был спокоен. Он и не сомневался в правоте мира за стеклом, подозрений во лжи больше не возникало.
Мир за окнами выглядел несовершенным, каким и должен был выглядеть. В нём имелось место для гордости, обмана, жадности и зависти. Наряду с идеальными вердиктами слепой Фемиды существовала дикая несправедливость. Законы создавались и нарушались. Разрешения и запреты заменяли друг друга в равной степени. Но только этот мир был понятен, нормален, в отличие от другого, в который Сэм вынужден был погружаться. В окнах существовали боль и страдание, и только там они были настоящими и могли растрогать. То, что называлось муками и бедами – в искажённом мире оказывалось насквозь фальшивым и тусклым. Сэм иногда врал, потому что это было нормально. Он завидовал, зная, что это естественно и для настоящего мира. Он не смотрел в окна вместе с другими людьми, потому что в этот момент всё рушилось – люди были неправильные и портили своим присутствием настоящий мир. Правильным был только Сэмюэль, и мир в окне в точности соответствовал его представлениям.
Окна – всегда говорили правду. Они показывали, что ложь существует – но сами её не создавали.
Сэм не жалел о своём поступке. Он был уверен, что всё сделал правильно. Потому не переживал и на следующий день, когда начальник вызвал его к себе. Подумаешь, испорченный товар продал. Зато спас компанию от взаимодействия с либералом. И как только никто не позаботился об этом раньше?
Босс встретил его тяжелым взглядом, который казался ещё более металлическим из-за резко очерченной квадратной челюсти. Опираясь локтями о стол, он перекатывал между пальцев точилку для карандашей. Выступающие ровно на полтора сантиметра белоснежные манжеты приоткрывали крепкие, поросшие волосом запястья и стальной браслет Patek Philippe. Тёмно-коричневые полки за спиной босса были полны папок и стопок бумаг, придавленных мощным степлером и лепным желтоватым вазоном, на одной полке – семейное фото в серебристой рамке и небольшая статуэтка-награда с памятной гравировкой.
– Как вам работается у нас, мистер Кэссиди? – с притворной мягкостью начал босс и припечатал точилку о столешницу. – Может быть вас не устраивает ваша работа?
К концу фразы голос его стал градусов на пятьдесят холоднее.
– Мне звонил мистер Бэйн, – продолжил шеф, не давая возможности Сэму ответить. – Это просто немыслимо. У нас такого ещё не случалось, чтобы работник фирмы действовал против её интересов. Из-за вас репутация компании серьёзно пострадала. Увы, мистер Кэссиди, с сегодняшнего дня вы уволены. Документы получите в отделе кадров.
– Сэр, я могу всё объяснить, – поспешно начал оправдываться Сэмюэль, удивившись такой реакции на его вполне правильный поступок. Конечно, босс просто не знает всех подробностей и потому сердится. – Этот клиент был опасен для нашей фирмы, сотрудничества с ним следует избегать.
– И чем же мистер Бэйн угрожал нам? – в голосе босса прорезался скепсис. – Его репутация подтвердилась годами успешного сотрудничества. Пока дело не дошло до вас.
– Он – либерал, сэр! Неслыханно – сотрудничать с либералами. Я думал, у нас в городе их даже не водится. Представляете, на какие суммы он бы обкрутил компанию?
– Что за бред вы несёте? Какое значение имеют его политические взгляды к закупкам товара? – босс удивлённо поднял брови. – Если я поначалу сомневался и рассматривал возможность дать вам исправиться в зависимости от разумности ваших оправданий, то теперь я не жалею о решении об увольнении. Ошибку я бы мог простить, но непрофессиональное отношение – нет.
– Может, вы тоже либерал? – Сэмми чувствовал, что начинает беситься. Лицу стало жарко, Сэм вскочил и вцепился пальцами в спинку кресла. Голос его стал неестественно высоким. – Почему все вокруг сговорились против меня? Зачем вы мне говорите несусветную чушь? Я же вижу в окнах, что правы консерваторы! Эти сволочные либералы проникли сюда, но если их не остановить, они могут испортить мир в окнах!
– До меня доходили слухи о ваших странностях, но прежде я не придавал этому значения, – задумчиво произнёс босс. – Знаете что, мистер Кэссиди, советую вам обратиться к специалисту, – он многозначительно постучал пальцем по виску. – Провериться. Всего доброго.
Стены кварталов рушились, воды сходили с ума и хлестали гейзерами из канализационных люков, земля сотрясалась, молнии выстреливали из чернильных туч и дробили в крошево дома, боль билась в стенки черепа, кислород периодически пропадал, ураганы срывали крыши, навесы и укрытия... Единственное безопасное место было в окне. Без спасительного стекла мир устрашал.
Покинув офис, Сэм почувствовал себя совершенно потерянным. Окна окружали его повсюду – в офисном здании, в проносящихся мимо автомобилях, в витринах магазинов и пабов – и все до единого показывали идеальный мир, куда нельзя было вырваться из этого ужаса. Сэму начало казаться, что он находится в тюрьме, и всё вокруг – демоническое наваждение, и он скоро сойдёт с ума.
Сэмми направился к парковке. В обыкновенной луже, оставшейся после утренней мойки асфальта, отражался прекрасный мир, в который никогда не попасть. В Сэмюэле вспыхнула надежда – и он поднял ногу, собираясь ступить в лужу, в надежде, что окажется там, с правильной стороны. Его остановил шелест бумаги и опустившийся на отражение в воде принесённый ветром листок объявления. Надежда была уничтожена. Парень выругался и решил изучить окно там, где никто и ничто не помешает – дома. Возможно, ему удастся открыть проход. В машине этого делать не следовало: во-первых, окна слишком маленькие, а во-вторых – лучше не рисковать на людях.
От водоворота несчастий Сэмюэль почувствовал себя совсем худо. Всё вокруг стало ещё более ненастоящим, словно во сне. Он смотрел в окна машины и видел счастливые лица, гармоничные линии домов и улиц, но стоило опустить стекло, дать ворваться холодному рваному ветру, как люди превращались в смазанные пятна. Угрюмые, злые пятна. Каждое глядело на него и думало: «Ты – ничтожный изгой, нечего тебе здесь делать. Отправляйся в свой мир».
С трудом доехав до дома, Сэм вышел из автомобиля, покачиваясь, потому что резко закружилась голова. Окружающий мир был сотней кривых зеркал, наполненный насмешками и злобой.
Ты никогда не выберешься из этого кошмара…
Руки тряслись – вставить ключ в замочную скважину было практически невозможно. Даже в металле врезной полосы замка светились опечатки отражений – словно окна находились и там тоже, но к ним не подберёшься. Мебель дома казалась бесформенной и размытой, как и все вещи вокруг. Искажённый мир проник сюда и разрушал жилище. Сэмми помчался в комнату, где было, пожалуй, самое главное окно в его жизни. Случайно столкнув со столика пузырёк туалетной воды, Сэм метнулся к стеклянному порталу, к грани между двумя мирами – понятным и непонятным, предсказуемым и непредсказуемым, его и не его. Идеально гладкая поверхность окна выглядела так же, как всегда. Она показывало то же, что и раньше. Сэм вгляделся слезящимися глазами в видение своего мира и ударил кулаком в стену рядом – раздалось волнующее дребезжание стекла.
Голова разламывалась.
Сэмюель отчаянно решил: хватит просто верить – и распахнул окно.
Парень любил, когда ему никто не мешает и не заслоняет вид в окне. Как-то лохматый мальчонка отобразился в стекле, чем разозлил глядящего.
– Почему ты так смотришь? Это же не… Открой окно – там намного интересней, – посоветовал ребёнок.
Да что он вообще понимает? Сэмми был в ярости – так бесцеремонно влезать и всё портить! Этот мальчик – лишний, ему совершенно нет места в окне. И как только хватило наглости врываться в стеклянную жизнь и советовать ерунду?
– Ты мешаешь. Убирайся прочь и не появляйся!
Мальчишка обиженно топнул ножкой и покинул окно. Теперь снова всё стало правильным и таким, как привык видеть Сэмюэль. Он не обратил внимания и не распознал, что парнишка кого-то напоминал, даже, возможно, часто мелькал в окне – но довольно давно.
Открыв окно, он увидел всего лишь оклеенную тусклыми жёлтыми обоями стену.
– Что это значит? – прошептал Сэм, обессилевший от мирового сумасшествия.
Он оглянулся, осмотрел комнату и понял: окон здесь никогда и не было. Сэмми взял в руки снятое со стены стекло и взглянул в него. Он увидел там молодого человека с растерянными безумными глазами и бледным лицом. Понятный мир никогда не существовал – разве что в его голове. А предмет, что показывал его, на самом деле являлся зеркалом – как дома, так и в автомобиле, на работе, в гостях и даже в луже на парковке.
На самом деле в зеркалах отражался только он сам.
И остальные люди в своих «окнах» видели лишь собственные отражения, и потому лишь думали, что понимают друг друга...
Марiя Дишкант
☼ Работа «The best»
Рассказ опубликован на Синем сайте
Подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Свои произведения вы можете публиковать на Синем сайте , получить адекватную критику и найти читателей. Лучшие познают ДЗЕН!
#марiя дишкант #истории из жизни людей #что почитать #наши авторы