В день рождения Януша Корчака «Цимес» вспоминает польского врача, писателя, философа, педагога, друга детей — и одного из самых достойных людей своего времени.
Януш Корчак не всегда был Янушем Корчаком. Мальчика, родившегося в Варшаве 22 июля 1878 года, назвали Эрш Хенрик Гольдшмидт — в честь деда, врача Хирша Гольдшмидта. А домашнее его имя было польским — Генрик. Семья была ассимилирована, и Генрика отдали в русскую гимназию, где его обучали, как тогда было принято, общим наукам, математике, латыни, древнегреческому, немецкому и французскому. Но уже с 15 лет умному юноше пришлось подрабатывать уроками — его отец Юзеф Гольдшмидт попал в лечебницу для душевнобольных, и положение семьи было плачевно. Но учиться Генрик не бросил, а поступил в Варшавский университет на медицинский факультет, чтобы стать педиатром, работал воспитателем в летних лагерях и проходил практику в детских больницах.
Ещё в гимназии он начал писать статьи и пьесы, издавал юмористический журнал. Псевдоним понадобился Генрику, когда он решил отправить свои работы на конкурс. Подписался — Янаш Корчак, так звали героя романа, который Генрик в то время читал, а потом остановился на том варианте имени — Януш, — под которым все его знают сейчас. На конкурсе он получил небольшой приз, а в 1901 году вышла первая книга молодого писателя — «Дети улицы».
«Я заметил, что только глупые люди хотят, чтобы все были одинаковые. Кто умён, тот рад, что на свете есть день и ночь, лето и зима, молодые и старые, что есть и бабочки, и птицы, и разного цвета цветы и глаза и что есть и девочки, и мальчики. А кто не любит думать, того разнообразие, которое заставляет работать мысль, раздражает»
Пока писатель Януш Корчак набирался опыта, молодой врач Генрик Гольдшмидт получил свой диплом, но временно оставил профессию ради призвания: он основал в Варшаве сиротский дом для еврейских детей на деньги благотворителей. Это был поразительный детский дом: Корчак, развивавший совершенно революционные в то время педагогические идеи, устроил там детское самоуправление. Он верил в то, что дети («старейший пролетариат на земле») достойны любви и уважения, и если им это дать, остальное приложится.
«Не жди, что твой ребёнок будет таким, как ты, или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой».
В интернате Корчака у детей был маленький парламент, настоящий суд, решения которого были обязательны для взрослых, своя газета. На удивление, работало это отлично — оказалось, что, если видеть в детях людей, это оправдывается.
Началась Первая мировая война, и Корчак ушёл в армию военврачом, но не бросил ни педагогику, ни писательство. Его знаменитая книга «Как любить ребёнка» была написана, по его собственным словам, «в полевом госпитале, под громом пушек». Вернувшись с войны, Корчак продолжал работу в детском доме и в больнице, но в 1920 году подхватил тиф, и это привело к трагедии — его выхаживала мать, но сама заболела и умерла.
«Существует категория мыслей, которые надо рождать самому, в муках, и они-то и есть самые ценные»
Следующие годы Корчак воспитывал детей, писал книги (и работы по педагогике, и детские книги, среди которых знаменитейший «Король Матиуш Первый»), затеял детское приложение к варшавской газете с редколлегией из детей — туда 10 лет писали письма маленькие поляки, рассказывая обо всём, что их волновало. Корчак вёл радиошоу, создав для него специального персонажа, Старого доктора, дважды ездил в Палестину — в киббуцы, Тель-Авив, Иерусалим, Хайфу — и всерьёз думал эмигрировать, но не смог оставить «своих детей». Его ближайшая коллега и соратница Стефа (Стефания Вильчинская) уехала — но вернулась прямо перед войной.
Конец этой истории всем хорошо известен. Когда гитлеровцы заняли Варшаву, для евреев было организовано гетто, куда был вынужден переехать и детский дом Корчака вместе со всеми обитателями. В 1942 году вышел приказ об отправке детей и персонала в Треблинку. И хотя подпольная организация «Жегота» несколько раз предлагала Корчаку бежать из гетто по поддельным документам, он каждый раз отклонял предложение и говорил, что останется со «своими детьми». Не иметь кровных детей было его сознательным решением (как врач, он понимал, что душевная болезнь отца может оказаться наследственной), но его детьми стали воспитанники детского дома за несколько десятков лет.
На момент отправки в Треблинку в детском доме было около 200 сирот. Корчак верил в то, что во время кризисов детям нужны распорядок дня и надежда: сразу после захвата Польши в сентябре 1939 года Старый доктор опубликовал открытое письмо, призывавшее всех, и евреев, и поляков, занимать детей уроками, книжками и игрушками, не бросать рутины и режим. Так что он распорядился сказать воспитанникам, что они отправляются на загородную прогулку, попросил их надеть лучшую одежду и взять с собой любимую книжку или игрушку. Корчак, Стефа и другие работники детского дома прошли через всё гетто во главе колонны из 200 детей от трёх до 13 лет и погрузились вместе с ними в вагоны для скота, отправлявшиеся прямиком в лагерь смерти.
«Быть храбрым на словах ничего не стоит, а вот расхлёбывать кашу, которую заварил, не так-то просто»
Существует легенда, будто во время этого последнего марша один из офицеров СС узнал в Корчаке автора знаменитых детских книг и предложил ему остаться в гетто. И Корчак снова не согласился. Знавшие его люди писали в воспоминаниях, что неважно, правда это или нет. Сама постановка вопроса оскорбила бы Корчака. Он бы удивился тому, что люди так много значения придают его решению отправиться с детьми в Треблинку. Разве вся его жизнь не вела к этому решению? Разве мог он поступить иначе?
Как говорил сам Корчак, «настоящие герои познаются во время поражения, а не при звуках фанфар».
Записала Мария Вуль
Фотографии: Центр Korczakianum, Janusz Korczak Association Canada, Wikipedia Commons
Другие прекрасные люди на «Цимесе»: