Прочёл сборник рассказов и повестей Леонида Андреева. Некоторые из них я читал второй раз.
Для начала список:
1.Бездна (рассказ)
2. Жизнь Василия Фивейского (повесть)
3. Красный смех (повесть)
4. Иуда Искариот (повесть)
5. Тьма (рассказ)
Не только при первом чтении экспрессионизм Андреева затягивает с первых строк. Второе чтение, которое иной раз происходит спустя несколько лет, как в моём случае, раскрывается какими-то новыми смыслами и красками.
Проза Андреева всегда вызывала бурю негодования или напротив - высоких оценок в литературном мире и не только. Луначарский, например, был очень недоволен его "Тьмой", и назвал её "сатирой на революционера". Горький оставил ещë более горький комментарий, назвав его прозу "мерзостью". Ругают его и В.Розанов, и Л.Толстой. Однако А.Блок по-разному реагирует на дебют и на поздние рассказы. Ранние он назвал "криком", позднние - "пародией на некогда подлинные муки". А вот литературный критик Н.Михайловский наоборот его хвалит. Но, у нас же должо быть своë мнение и видение? Тем более, что критика касалась скорее не художественного таланта, а в большей мере образа мышления писателя.
"Бездна" (1901 г.)
С "Бездной" я ознакомился впервые. Первое, на что сразу обратил внимание, это метафора. Андреев очень ярко передаёт и красоту и нечто мрачное. Для сравнения приведу примеры и того и другого.
В "Бездне" есть вот такие варианты.
Позитивный:
"Не сводил глаз с еë красивого лица, на котором розовый закат точно оставил часть своих нежных красок".
Негативный:
"Что-то тревожное, больное и страшно безнадëжное было в трепыхании этого тонкого и грязного подола".
Именно контраст делает ярким текст Андреева. Персонажи тоже подчиняются этому принципу. С одной стороны романтичный, но беспомощный Немовецкий, с другой - трое пьяных, грубых и аморальных бродяг.
"Нерабочая (то есть, не знающая труда) рука, тонкая и белая, как у женщины" Немовецкого (ему 21 год) не способна защитить Зиночку (ей 17 лет) от "мрачных, оборванных людей" (один из которых "бритый" и "длинный" с "массивной рукой", второй "краснощëкий и оплывший", а третий "лысый с рыжей бородой").
Характерным для Андреева можно назвать портрет персонажа. Всегда они у него вырисовываются постепенно. В "Бездне" сначала появляются два "очень молодых" очертания на фоне заката солнца. Потом светятся длинные волосы Зиночки. Позже описана одежда влюблённых: коричневое платье гимназистки, и форма студента-технолога. "Стройные и гибкие фигуры" идут. Далее появляется вот эта "нерабочая" рука Немовецкого и "полудетская" Зиночки. В ходе рассказа он вполне ожиданно "бледный и худой". Выясняется так же, что глаза Зиночки "голубые". У Немовецкого - то ли "чëрные", то ли "тëплые, карие".
Собственно ничего особенного в их портретах нет, чего не скажешь о персонажах второстепенных. Одни только " Космы путанных волос", "красные кирпичные пятна" на скулах опустившихся женщин, которых встречает парочка влюблëнных в потемневшей окраине леса. Уж не говоря об описании гардероба этих оборванных и грязных женщин: "... тонкое платье, как-то липко, точно мокрое, обхватывающее ноги, и подол с широкой полосой жирной грязи, въевшейся в материю".
Не менее жалкой и мрачной оказывается и Зиночкина бесконечность - "телеги одна за другой без конца".
"Вы могли бы умереть за того, кого любите?" - спрашивает Зиночка. "Да" – отвечает Немовецкий. Но не смог. А вот почему всë это называется "Бездна" мы узнаëм только в последнем предложении рассказа.
"Жизнь Василия Фивейского" (1903 г.)
Теперь о "Жизни Василия Фивейского". Сразу отмечу, что образ взят с реального лица. Уж не знаю, многое ли является вымыслом в повести Андреева. В википедии есть такая информация: "Толчком к созданию повести стала рукописная исповедь священника Александра Ивановича Апполова, который под влиянием учения Льва Толстого отказался от сана".
Сразу в самом начале бросается в глаза библейская манера за счёт частицы "И".
"И случилось это на седьмой год ..." Как-то часто они там применяются. То есть, нам сразу дают понять, что сейчас будет нечто вроде жития святого.
Тут тоже портреты как бы размытые и дополняются в ходе повести. Сын "покорного, захолустного" священника с "некрасивой, вихрастой" головой. Позже портрет дополняется "дрожащими загорелыми пальцами с грязными от земли, нестриженными ногтями". Василий и сам становится священником и отцом. И происходит это безвольно, как может быть в случае с такими людьми. Но "суровый и загадочный рок" разрушит и это тихое счастье. Первый сын тонет в реке. Именно это несчастье станет главным мотивом для последующих действий основных персонажей.
Данная повесть наполнена тонкими подробностями эмоциональной реакции попадьи на происходящее. После смерти сына она "смотрит в глаза пристально и странно", "снимает с плеча словно лишнюю и ненужную руку". Попадья начинает пить и разговаривать сама с собой. Эти монологи как бы описывают житие мëртвого сына книжным языком. Снова библейский мотив.
Запои попадьи не прошли бесследно - она родила умалишëнного младенца с огромной головой, не способного практически ни на что. "В безумии зачатый, безумным родился на свет". Зачат идиот после угроз мужу "Голая пойду! К первому мужчине на шею брошусь!".
С осознанием идиотизма второго мальчика попадья снова начинает пить.
Она затевает игру в карты, напиваясь до "белой горячки". Ей мерещатся черти. Костлявые пальцы "кого-то четвëртого" "бежали, как пауки". "По еë коленям, подбирались к горлу". "Безглазые призраки рвут одежду и душат еë".
Без внимания родителей остаëтся их дочь Настя. Еë характер раскрывается так же, как рассеивается туман. Со временем мы наблюдаем обескураживающую игру ребëнка - девочка крутит кукле руки и сечëт еë крапивой. Настя пародирует выражение лица своего второго брата, обезображенного природой ("Казалось ребëнок надел зачем-то огромную и страшную маску"), а при расспросах отца, зачем она это делает, искренне удивляется "а вам разве не нравится его лицо?".
Портрет второго сына: "большая голова и тоненькие ножки и что-то странно-тупое и бессмысленное в неподвижном взгляде". Ребëнок злой, рвет волосы, гадит под себя. Он кусает Настю. Та начинает бить его "словно кусок злого мяса".
Ребром стоит вопрос веры Василия. Становится понятно, что религиозность его весьма альтернативна, как и вся андреевская тема Веры.
У священника Василия есть прямой антагонист Иван Порфирыч Копров. Богатый, уверенный в себе и пышущий здоровьем мужчина. Эдакой сверхчеловек Ницше. Было у него одно только отличие от модели немецкого философа - он верил в Бога. Иван Порфирыч являлся старостой и самым уважаемым человеком в округе. Интересно изображены метаморфозы отношений со священником. Сначала староста его презирает, укоряет за пьющую жену, не целует наспор руку (как это подобает делать в традиции церкви). Василий же его боится. Но позже, когда в душе священника происходит нечто вроде прозрения, в результате тех невзгод, которые его преследуют на протяжении практически всей жизни, отношение Ивана Порфирыча к нему меняется. Староста замечает, что он ростом ниже Василия, приглашает попа в гости, чего раньше бы и не мыслил. Далее по тексту староста даже боится попа. А тот напротив как-бы перестаёт его замечать. Там очень сильно конечно изменился характер Василия.
В повести есть и бескровный персонаж, который дополняет атмосферу бытия семьи священника. Это его дом. "Крестьяне оборачивались не по своей воле на дом, который сжался и скорчился", "вытаращеные окна, двери с трудом удерживают крик смертельного испуга".
После исповеди старухи Василий прозревает - оказалось есть и у других горе. Теперь он стал видеть нечто иное. Он алчно расспрашивает исповедующихся о тонкостях их грехов. Попадается даже обладающий извращённой фантазией. Тот выдумывает, что изнасиловал и убил девочку, и всë это ради того, чтоб посмотреть какова будет реакция на его "исповедь". Он рассказывал эту историю многим попам, но единственный, кто ему верит, это священник Василий. Это место очень напоминает главу из "Бесов" Ф.М. Достоевского "У Тихона", где Ставрогин испытующе передаëт письмо-исповедь священнику.
Всё это происходит после горячки жены. Результатом её пьянства всё же становится пожар. Она погибает. Настя и Вася (идиот) выжили. Символично явятся священнику бабочки – "среди обгоревших одна живая с большой головой" (как намёк на выжившего Васю).
После пожара и похорон жены Фивейский принимает строгий пост. Не ест мяса и рыбы. Хлеб и вода по средам и пятницам. Такой же пост, "похожий на месть", священник возложил и на идиота.
Конец повести, как всегда у Андреева, заканчивается вспышкой или агонией. Попытка воскресить мёртвого настолько реалистично описана, что кажется я сам был свидетелем прилюдного позора и помешательства Василия Фивейского. В этом как раз и его подвиг. Он пытался. Он верил.
"Красный смех" (1904 г.)
"Красный смех" я читал уже не первый раз. Главные темы повести: война, инвалидность, безумие, агония.
И снова пронзительная метафоричность Андреева: "Тяжëлый бред обезумевшей земли", "Раскалëнный воздух дрожал, дрожали камни", "И всë так же дико копошилось ожившее поле", граната "с радостным визгом, как ведьма", "... Стало так необыкновенно тихо, как бывает только там, где много мëртвых".
Снова фирменный андреевский контраст. В данном случае это война - мир. Рассказчик в военной обстановке вспоминает о мирной жизни. Он, как главный персонаж часто вспоминает голубые обои и графин с водой. В повести часто используются повторы. Жену и сына он вспоминает более размыто. В тексте практически нет портретов. Всегда это какие-то пятна а не люди. Например сравнение головы с шаром: "странный и необыкновенный шар, тяжëлый и лëгкий, чужой и страшный". Это сравнение повторяется далее, но уже применительно к иным персонажам. И у тех "странные и страшные шары" вместо голов. На повторы в "Красном смехе" Андреев не скупится. Вернëмся к портретам, автор как-бы не даëт нам увидеть всего человека, мы не в силах разглядеть его, всë как-то мельком, туманно, как в бреду. Но мы видим самое главное, самое зыбкое и жуткое, мы попадаем в абсурд войны. Что же нам показано? Например такие силуэты: "кучка серых людей", "тут много седых и лысых". Потом солдат "огромный, бородатый, с разорванным воротом", у него "разбрасывающееся тело", позже "руки и ноги его разбросаны". Вот снова повторы, о которых уже говорилось. Портретом можно считать и белое лицо молодого вольноопределяющегося. Андреев использует такое вот сравнение: "Даже у мëртвых больше краски в лице".
Тут можно перейти от портрета к сути. Что же такое красный смех?
Рассказчик спрашивает молодого белолицего бойца "Вы боитесь?" и через секунду лицо прострелено насквозь: "... На месте бледного лица было что-то короткое, тупое, красное, и оттуда лила кровь, словно из откупоренной бутылки, как их рисуют на плохих вывесках. И в этом коротком, красном, текущем продолжалась ещё какая-то улыбка, безумный смех - красный смех".
Далее этот " Красный смех" станет неким паролем, по нему будут определять свой-чужой.
Хотелось бы ещё отметить экспрессивную реалистичность изображения сражения во всëм его абсурде: "сотни пальцев, крепких и слепых, как клешни, сжимали ноги, цепляясь за одежду, валили человека на себя, вонзались в глаза и душили". Напоминает сражение в " Отверженных" Виктора Гюго.
В шестом отрывке начинается случайная и нелепая схватка со своими же. В ней рассказчик лишается ног от взрыва гранаты. В больнице полковой доктор производит ампутацию. Это старик с изжелта-седыми, редкими усами, он во время диалога с удовольствием вспоминает прежнюю войну и ругает новую. Он первый, кто понимает "пароль" Красный смех. Беседа выливается в приступ доктора, и заканчивается его безумным монологом. Он ораторствует: "я объявлю войну всему миру. Весëлой толпой, с музыкой и песнями, мы войдëм в города и сëла, и где мы пройдëм, там будет красно, так всë будет кружить и плясать, как огонь". Тут мне мерещится призрак Заратустры.
Тема сумасшествия в повести едва ли не главная. Помешанные солдаты молча идут куда-то в адский зной. Позже на привале появляются их голоса. Они шутят, говорят о доме, кто-то начинает ныть, кто-то шутить, кто-то смеяться. И потом резко появляется сумасшедший "Не перебивайте меня, иначе я начну стрелять". Так будет до самого конца повести. Главная тема тут не просто инвалидность, а именно психическая. Уже дома брат замечает, что у рассказчика трясëтся голова. Позже, когда он пытается писать, как он это делал до войны, замечает, что руки его трясутся, а память отказывает. Он забывает даже имя жены. И конечно же ничем позитивным это не заканчивается.
"Иуда Искариот" (1907 г.)
Приведу по традиции андреевскую метафору из данной повести. Например сравнение Иуды с осьминогом. Или "сердитые камни". Это когда они сталкивали камни в пропасть. "Солнце с ужасом смотрело на землю"
Такая метафора: "Слова Петра, как прибитые гвозди". Ещё: "Стали падать тяжëлые слова, налитые тоскою и гневом". Далее: "Пилат бросает сухие слова, как кости бросают в стаю голодных собак".
Андреев в "Иуде Искариоте" напирает именно на звучание человеческого голоса, на интонацию, именно на слово, на его более глубокое значение. Ведь "В начале было слово"?
Теперь к портрету персонажа: "Голова Иуды. Будто разрезана и срослась", позже упомянуты "Две стороны его лица". Это подчëркивает двуличие в его образе. Полное имя персонажа Иуда Симонов, потому, что он является сыном Симона.
У него дурная слава. Говорят, что он лжёт, о других отзывается плохо и сталкивает людей лбами. Иисус владеет этой информацией, но принимает его в своё окружение и даже доверяет общую кассу. Другие принимают Иуду с недоверием, как например молчит Иоанн Зеведеев, но позже надменно спрашивает: "что о нас ты скажешь дурного?". Фома не верит ему и требует доказательств. Но со временем апостолы привыкают к нему, и в некотором роде он реабилитируется в их глазах. Пëтр Симонов, например, громче всех будет смеяться над его шутками. И конечно же он всех поразит предательством Христа.
Но андреевский Иуда не так прост. Он философ и способен на оригинальные метафоричные умозаключения: "Разве не приятно быть крюком, на который вывешивают для просушки: Иоан - свою отсыревшую добродетель, Фома - свой ум, поеденный молью". Спорить с Иудой практически бесполезно, он докажет свою правоту и Диаволу. После предательства Иисуса они полемизируют с Петром о Иисусе.
Пëтр: "Кто не слушает его, тот идëт в Геену огненную".
Иуда: "Отчего ты не пошëл в Геену за него?".
Вся повесть пронизана логическими манипуляциями Иуды. Это такие перевертыши. Например он философствует о мëртвой собаке: "Может она ещё живей теперь, когда лежит под камнем". Или такой диалог с Фомой: "зачем ты украл мечи?", Иуда отвечает: "но ведь нет чужого!". Ум Иуды весьма оперативен. Он мгновенно перерабатывает вопрос и выдаёт логичный и неопровержимый ответ, опираясь на учение самих обвинителей.
"Тьма" (1907 г.) Рассказ
Сначала традиционно о метафоре: "Мохнатый сон", "Восхищëнный сон с шерстистой щекой". Много сна? Это наверное потому, что главный герой толком не спал несколько дней. Андреев ассоциирует голос офицера - "Как ножницы разрезают развившуюся шëлковую нить".
По стечению обстоятельств в одной комнате оказываются проститутка Люба и революционер-террорист Алексей. У первой начало рабочего дня, второму необходимо выспаться перед заданием. На их диалоге, на противоречии их жизненных "правд", на столкновении двух разных мировоззрений построен весь рассказ.
В "Тьме", как и в " Иуде Искариоте" работает перевëртыш, как я его назвал.
Люба учит Алексея: "Разве ты не знаешь, что хорошим быть плохо?". Научила, хотя сама понимает, что влюблена в революционера именно за его социальный подвиг. Но искренни ли её чувства?
Алексей, предав идею обращается к шлюхам: "Теперь я ни в чëм не виноват перед вами, теперь я сам такой же, как вы, грязный, падший, несчастный". И поднимает тост: "за нашу братию! За подлецов, за мерзавцев, за трусов, за раздавленных жизнью. За тех, кто умирает от сифилиса! За всех слепых от рождения! Зрячие! Выколем себе глаза, ибо стыдно, стыдно зрячим смотреть на слепых от рождения".
Алексей, это андреевский альтернативный Христос, парадоксальный по своей сути.
В конце появляется третий угол зрения в роли пристава. Он представитель закона, но далеко не идеален, как человек и гражданин. Его трусость подчëркнута Андреевым (к примеру он перекладывает "револьвер с одной потной ладони в другую"). Чистка сюртука в не подходящее для этого время и его пьяная жизнь говорит о его характере достаточно. Развращëнный пристав берëт плату с проституток за прикрытие их промысла. Он не разбирает где правда, а где ложь. У него своя правда жизни с полным отсутствием вины.
В заключение отмечу, что главные персонажи Андреева необычные люди, их размышления выходят за рамки общепринятой морали. Они подвергаются испытаниям, и разум их не выдерживает. Так Немовецкий видит "Бездну", склоняясь над трупом Зиночки. Так Василий Фивейский, в помешательстве пытается оживить мëртвого. Так в "Красном смехе" с "лицом пророка или великого поэта" персонаж-рассказчик вместо труда о "цветах и песнях" пишет сухим пером безобразные линии вместо слов. Так Иуда Симонов, стоя у обрыва надевает петлю на шею со словами обращёнными к уже распятому Иисусу. Так Алексей в "Тьме" отдаёт Любе свой браунинг, так он покачивает ногой во время ареста.