Пункт предварительного заключения располагался в совсем недавно построенном здании, ещё пахнущем свежей краской, сиявшем нечеловеческой чистотой и больше походившем на какой-нибудь закрытый научно-исследовательский центр. Охранник в тщательно подогнанной и отглаженной форме подвёл Бенджамина к стеклянной перегородке, за которой сидел дежурный: седой офицер с изрезанным морщинами простоватым лицом, на котором особенно выделялся увесистый нос, по форме и цвету напоминающий продолговатую спелую сливу. «Наверное, крепко дружит с крепкими напитками», – мысленно скаламбурил Дойл, про себя окрестив этого полицейского «сливой».
– И чем ты так досадил следователю? – добродушно поинтересовался полицейский. – Чтобы к нам сюда попасть на первом этапе разбирательства, нужно сильно постараться!
– Даже не знаю! – в тон ему ответил Бенджамин. – Мы вели философскую беседу, и у нас обнаружилось резкое расхождение во взглядах на смысл жизни.
– А кто твой следователь? – спросил надзиратель, усмехнувшись шутке задержанного. Дойл описал внешность рыжеусого.
– А-а, ну теперь понятно! – протянул тот. – Не повезло тебе, парень! Ладно, определю тебя в угловую камеру, там света побольше!
Улучив момент, когда Дойл и «слива» остались наедине, Бенджамин спросил его, не черканёт ли он телефон какого-нибудь толкового адвоката. Дойлу отчего-то показалось, что этот человек ему не откажет. И он не ошибся: быстро оглянувшись по сторонам, надзиратель вытащил из своего стола визитку и незаметно сунул её в руку Бенджамину, тихо сказав: «Этот адвокат сделает всё возможное, чтобы утереть нос твоему следователю».
Сдав на хранение личные вещи и получив комплект специальной одежды для арестованных, Дойл, сопровождаемый очередным образцовым отутюженным охранником, проследовал в специальную дезинфекционную кабинку, где Бенджамина с головы до ног обработали каким-то составом. Затем его проводили в душ, где из крана с горячей водой почему-то шла еле тёплая, поэтому он не стал там долго задерживаться.
Перед тем, как Дойла поместили в камеру, он, обратившись с официальной просьбой к старшему надзирателю, получил законное право сделать один звонок адвокату. Бенджамин очень обрадовался, когда, набрав номер, дозвонился с первого раза. «Серджио Висконти слушает!» – раздался в трубке бодрый голос. Дойл кратко объяснил ему ситуацию, и Серджио пообещал подъехать в течение часа.
Бенджамина отвели в угловую камеру, действительно оказавшуюся довольно приличной и светлой: в ней было целых два окна, в которых виднелись соседние дома и даже небольшая часть улицы. Там, за толстыми стенами, шла своим чередом совсем другая жизнь: ели, пили, воспитывали детей, ссорились и мирились люди, ничего не подозревавшие о существовании арестованного туриста с другой планеты.
Дойлу вдруг пришла мысль о том, как быстро можно оказаться по другую сторону, когда от нормальной жизни тебя отделяет всего лишь небольшое окно, но попасть туда, в ту жизнь, ты уже никак не можешь. А если и попадёшь в конце концов, то для тебя это будет уже другая жизнь, поскольку и сам ты станешь совсем другим человеком.
«Не так ли и я? – думал он, глядя в окно. – Разве я тот же, кем был, когда отправлялся в это долгое путешествие? Разве те миры, которые я увидел, те впечатления, которые получил, те судьбы, которые пережил, не изменили меня, моё восприятие окружающего мира, не заставили меня мыслить по-другому? Пока это всего лишь ощущение, но я определённо чувствую, что стал иным. Да, с этим ещё придётся разбираться!»
Размышления Бенджамина были прерваны надзирателем, который проводил его в комнату посетителей, где Дойла ожидал адвокат. Серджио Висконти был уже не молод, но строен, подтянут и энергичен. Отлично сшитый костюм подчёркивал его ладную фигуру, голубые глаза весело глядели из-под чёрных бровей, а лёгкая седина ничуть не портила, а напротив, удачно дополняла его загорелое лицо.
– Рад встрече, мистер Дойл! – бодро произнёс Серджио, крепко пожимая руку Дойлу, и тут же поправился. – Но, безусловно, я отнюдь не рад той ситуации, в которой мы познакомились! Мы ведь с вами, некоторым образом, соотечественники. Мой отец прилетел на эту планету работать по контракту, да так и остался насовсем, встретив здесь свою судьбу – мою маму. Старший надзиратель этого изолятора для задержанных – мой родной дядя. Это ему вы обязаны знакомством со мной.
– Да, я уже имел честь с ним пообщаться! – ответил Дойл. – Он производит хорошее впечатление.
– В высшей степени порядочный человек, несмотря на пагубное пристрастие к выпивке, что, думаю, вы и сами успели заметить. И не подумайте, что он всем подряд раздаёт мои визитки. Работы у меня и так хватает.
– Нет, конечно, я так и не думал! – запротестовал Дойл. – Тем более что это я сам попросил его подсказать мне номер телефона адвоката! Я ведь здесь человек новый и никого не знаю!
– Наверное, вы ему понравились. К тому же, он, как и я, хорошо осведомлён, что в нашем высокоорганизованном обществе всеобщей справедливости иногда принимаются законы, которые сложно объяснить с точки зрения здравого смысла. – вздохнул Серджио. – Все об этом прекрасно знают, но молчат. Не хотят проблем.
– Надеюсь, мы ещё сможем поболтать с вами о разном, если, конечно, я выйду отсюда! – горестно усмехнулся Дойл. – Что, действительно всё так серьёзно?
– В общем, да! – Висконти, несмотря на свою профессию, был не из тех, кто юлит в разговоре. – Закон этот довольно новый, и сейчас суды просто завалены подобными делами, особенно в отношении прибывающих сюда иностранцев, которые не удосуживаются прочитать буклеты, которые им вручают по прибытии. Впрочем, в последнее время именно из-за этих правил туристы сюда почти не едут. Общее настроение в обществе такое, что в случае нарушения недавно принятого закона на снисхождение рассчитывать очень сложно. Идёт жёсткое размежевание по принципу «свой-чужой». Те, кто не понимает и не принимает этих нововведений, объявляются в средствах массовой информации чуть ли не врагами нации. Полагаю, всё это нагнетается искусственно: политики решают свои вопросы, а страдают, как всегда, обычные люди.
– И в чём же суть вашего нового законодательства? – спросил Дойл.
– Видишь ли, Бенджамин… – задумчиво произнёс Висконти, но тут же спохватился. – Это ничего, что я обращаюсь по имени?
– Да я и сам хотел предложить перейти на «ты», – замахал руками Дойл. – Возраста мы примерно одного, к тому же почти земляки. Да и вообще в моём теперешнем положении не до церемоний.
– Так вот, – Серджио потёр тронутые сединой виски. – Наши «прогрессивные» местные власти в погоне за модными тенденциями решили переплюнуть всех по толерантности и включили в закон о гуманном обращении и защите интересов не только всех птиц, рыб и животных, но и всех остальных представителей флоры и фауны, включая земноводных и насекомых. Поэтому, даже если ты прихлопнешь обычную муху, это практически приравнивается к убийству человека. Деревья теперь тоже трогать нельзя, в результате у нас в этом году вся деревянная мебель пропала. Сплошной пластик. Этак они скоро и до камней с песком доберутся, и железную руду заодно туда включат. Интересно, из чего мы тогда дома будем строить? Из отходов своей жизнедеятельности, что ли? Так ведь там тоже органическую жизнь можно обнаружить, если хорошо покопаться!
– И что, будут копаться? – не удержался от ехидного вопроса Дойл. Несмотря на незавидное положение, чувство юмора его не покинуло.
– Эти – будут! Вы бы видели их лица! – с совершенно серьёзным лицом ответил Висконти. – Все специалисты по юриспруденции и эксперты-правоведы – в шоке, но возразить никто не может – вмиг лишишься работы, клиентов и заказов! В общем, закон этот абсолютно «сырой», и никто пока не знает, что со всем этим делать!
– А как же, например, бороться с грызунами? Защищать посевы от вредителей? Свиней пускать на колбасу, в конце концов? – удивился Бенджамин.
– Здесь тоже много неясностей, но основные вопросы, тобой перечисленные, уже решены: всё это делать можно, но только специализированным службам и компаниям при наличии особой лицензии. Сам понимаешь, что такую лицензию могут получить лишь те, у кого хорошие связи в правительстве. А вот чтобы обычным гражданам разрешить совершать подобные действия в случае необходимости, так это – «ни-ни»! Да и с лицензированными организациями не всё так гладко: видел вдоль трассы зелёные щиты, закрывающие обзор? Это гусеницы на деревьях у дороги так листья объели, что там одни голые стволы остались, и власти решили таким способом скрыть это безобразие от посторонних глаз. А по поводу гусениц у них, видите ли, ещё консенсус не найден. Но пока они его найдут, город без зелени останется. Зато крыс будет предостаточно! В общем, будем за тебя бороться! Сошлёмся на то, что ты в день прибытия ещё не успел ознакомиться со всеми местными требованиями, устал с дороги и плохо соображал. Раскаешься чистосердечно! Может, скостят годик-другой, но всё равно придётся задержаться на нашей планете на неопределённый срок для так называемого «трудового перевоспитания»!
Рассказывая всё это, Серджио выглядел очень расстроенным, и лицо его при этом выражало крайнюю степень озабоченности. «Видно, дело моё действительно плохо!» – подумал Дойл. И тут, как это у него обычно всегда бывало в патовых ситуациях, голова вмиг стала ясной и мозг заработал с удвоенной силой. Бенджамин интуитивно чувствовал, что решение есть, и оно где-то рядом.
– Интересную тут робу арестованным выдают, – сказал Серджио, рассматривая одеяние, в которое облачили Дойла образцовые местные надзиратели. – Видно, какое-то нововведение. Я и сам ещё такой не видел. Наверное, сделана из особых антимикробных материалов. Они тут страсть как боятся болезней, поэтому помешаны на дезинфекции.
И тут Дойла словно током ударило. Вот оно! Это как раз то, что нужно!
– Слушай, Серджио, а как там в вашем новом законе дословно написано? – спросил он.
– Да так и написано: причинение вреда всем живым существам: животным, растениям, насекомым…– начал перечислять Висконти.
– Постой, постой! – прервал его Бенджамин. – Значит ли это, что и бактерии, и даже вирусы также попадают под этот закон?
– Пожалуй! – задумчиво протянул Серджио. – Насчёт вирусов точно не знаю, а бактерии определённо должны быть в списке! Закон-то новый, никто об этом и не задумывался. А что это нам даёт?
– А всё! – уверенность Дойла росла с каждой секундой. – Смотри: меня сюда ведь по распоряжению местного следователя направили? Одежду забрали и провели дезинфекцию! Меня тоже всего продезинфицировали! А на мне бактерий было знаешь сколько? И все они – мои, отечественные! Получается, что ваша полиция нарушила права целой колонии микроорганизмов! Да что там нарушила, она же их просто уничтожила! И не забывай, что это были очень редкие и ценные бактерии иностранного подданного!
– Так, так! – Серджио был адвокатом от бога, истинным профессионалом своего дела, и схватил всё на лету. – Отлично! Как никто об этом раньше не подумал? Мы не только тебя, мы сможем массу народу спасти! Я сейчас в контору, составлю жалобу на действия полиции и заявление на возмещение материального ущерба. Пиши доверенность, остальное я улажу. Думаю, уже сегодня мы с тобой будем отмечать твоё освобождение.
Потянулись часы томительного ожидания. Дойл беспокойно ходил по камере: информация, которую обрушил на него Серджио, вызвала в нём целый шквал мыслей.
«Насколько же непредсказуемым порой бывает поведение цивилизаций. – думал Бенджамин, шагая по камере из угла в угол. – Зачастую они начинают действовать вопреки всем законам логики. И самое удивительное, что большинство членов общества понимает, что происходит нечто странное, но нисколько этому не противится. А хорошо организованное и агрессивно-активное меньшинство, пользуясь таким положением дел, придумывает всё новые и новые иезуитские нововведения. Что же должно быть в мозгах у людей, разрабатывающих такие законы? Они либо тяжко больны душою, либо ненавидят всё человечество, либо преследуют свои сиюминутные корыстные цели, нисколько не думая о будущем! А может, они – всего лишь бездумные исполнители, проводники чьей-то злой воли, и этот кто-то вообще не человек? Как же всё запутано в этом мире…»
Размышления Бенджамина были внезапно прерваны звуком открывающегося замка. В камеру к Дойлу явилась целая делегация. Это был адвокат Серджио Висконти, сопровождаемый притихшим усатиком-следователем, представителем мэрии и ещё каким-то невзрачным типом в небесно-голубой форме.
– От имени городского правительства приносим вам глубочайшие извинения за причинённый ущерб и неудобства, мистер Дойл! – с пафосом произнёс чиновник. – В качестве компенсации мэрия возместит вам все расходы по пребыванию в нашем городе. Полиция также приносит вам свои извинения и готова предоставить личный автомобиль с персональным водителем, который будет прикреплён к вам на всё то время, пока вы у нас пробудете!
Тут он выразительно посмотрел на следователя, и тот, заикаясь и отводя взгляд, нехотя выдавил: «Просим простить за случившееся, больше такое не повторится».
– Надеюсь, мистер Дойл будет к вам снисходителен и не станет подавать заявление в суд о нанесении непоправимого ущерба своему микробиому! – вставил своё слово Серджио, уже успевший основательно подготовиться и изучивший целый ряд терминов из соответствующего раздела большой всепланетной энциклопедии.
Услышав это непонятное для себя слово, следователь совсем сник, щеголеватость его окончательно улетучилась, а от самодовольного вида не осталось и следа: даже усики странно обвисли, напоминая теперь чахлую рыжую щёточку.
После этого Бенджамин в сопровождении всей честной компании и примкнувшего к ней обескураженного образцового охранника важно прошествовал в дежурку, где всё тот же добродушный седой полицейский – дядя адвоката, выдал Дойлу его вещи, дружески подмигнув ему украдкой. Видимо, он был уже в курсе фиаско усатого хлыща.
Через пару часов Бенджамин и Серджио сидели в баре отеля и дегустировали за счёт мэрии всё самое лучшее, что здесь могли предложить. В холле дежурил предоставленный полицией личный водитель Дойла, готовый по первому требованию отвезти его в любое место.
– А знаешь, в этом даже что-то есть! – сказал Бенджамин. – В первый раз мои собственные бактерии оказали мне неоценимую услугу! Я даже начал их любить! И это мы ещё не упоминали вирусов!
– Ну, заявление насчёт того, чтобы любить бактерии и вирусы, это, пожалуй, некоторый перебор! – засмеялся Висконти. – Но ход твоих мыслей мне нравится! А какие перспективы открываются для нас, адвокатов! – и он мечтательно закатил глаза.
– Всё-таки в интересном мире мы живём! – воскликнул Дойл. – Никогда не знаешь, где и как тебя настигнет это самое торжество толерантности!
– За твою смекалку, Бенджамин! – поднял свой бокал Серджио. – И конечно, за твоё счастливое возвращение домой!
Но ни Дойл, ни тем более Висконти, не знали, что это возвращение несколько затянется.
© Михаил Власов. 22.07.2021
Вояж без права переписки. Часть 8. Пленник
Вояж без права переписки. Часть 9. Прозрение
Вояж без права переписки. Часть 10. Причал
Вояж без права переписки. Часть 1. Турист
Вояж без права переписки. Часть 2. Олигарх
Вояж без права переписки. Часть 3. Корсар
Вояж без права переписки. Часть 4. Командор
Вояж без права переписки. Часть 5. Правитель
Вояж без права переписки. Часть 6. Пилигрим
