Доброго времени суток! Сегодня у нас две маленькие главы, продолжение моего первого рассказа. Если есть грамматические и/или орфографические ошибки, прощу прощения. Желаю вам приятного чтения и побольше позитива от жизни!)
2
Я сижу на работе и печатаю текст. Что-то такое вроде бы получается, но работать так целый день слишком монотонно. Тикают часы — время обеда. Сегодня пятница — день, когда я позволяю себе сходить в кафе «Закат» и поесть какие-нибудь блинчики, поэтому встаю и иду. От работы до кафе минут десять, от дома — полчаса.
Там уютно, всё как-то по домашнему; народу немного и всё тихо, а возле окна даже книги стоят. Я прихожу, сажусь у окна и заказываю блинчики. В этот момент ко мне подходит новый сотрудник, который с сегодняшнего дня у нас работает; он живёт в соседнем доме от меня.
— Привет, сосед, могу подсесть?
— Да, конечно. Сосед.
Он улыбается и садится. Заказывает картошку.
— Я тебя несколько раз видел, — говорит. — По чаще остальных. Мы же ведь в соседних домах, да?
— Ну да. А ты откуда?
— Из Люксембурга.
— Почему сюда переехал?
— Здесь лучше, цивилизованнее. Получше этой глуши, хоть там и воздух чище.
— Да я тоже не местный. Из Клайнсланда приехал на заработки.
— Понял. Кстати, я Джорг Перл.
— Штефан Кунце.
Приносят обед, и мы приступаем к трапезе. Этот Джорг такая болтушка! Семья есть? Родственники есть? Отучился, поди? Я ему отвечаю, задаю аналогичные вопросы. Вроде говорит с охотой, не допытывается. И всё равно непривычно видеть таких открытых людей, но, с другой стороны, он фактически из деревни — ещё привыкнет поменьше болтать.
Вскоре мы встаём и идём на работу.
3
Он съёживается от холода, а до дома ещё далеко. Уже ночь, и транспорт давно не ходит; свет фонаря освещает его фигуру. Он идёт, прижимая к груди камеру и блокнот.
Он ушёл поздно с вечеринки знаменитой актрисой Л. Ю. Б.; его никто не подвёз, и транспорт уже не идёт, а такси нигде поблизости нет.
Зато есть интервью.
Никого нет; ни людей, ни машин.
А нет, вот, какая-то стоит, а к ней бегут двое мужчин с мешками.
На минуту он останавливается и кричит:
— Подбросьте, пожалуйста.
Один из них смотрит на него и кричит:
— Эй, ты!
Кидает мешок и бежит к нему. Не успевает он опомниться, как мужчина зажимает его рот рукой.
— Только слово скажи потом, сволочь, и я тебя найду...
Он вытаращивается на него во все глаза и бьёт ногой в пах. Тот сгибается пополам и ослабляет хватку. Он вырывается и бежит, сжимая вспотевшими пальцами блокнот и камеру. Сзади он слышит:
— Заводи!
Он бежит, ветер завывает в ушах, по спине мурашки; на лбу вступает пот, и его теперь знобит, хотя ноги горят. Он слышит мотор, скрип колёс...
Он роняет камеру и слышит треск.
«Чёрт!»
Оборачивается.
Машина едет прямо на него.
Он делает кувырок в сторону, машина придавливает остатки камеры (хрусь!) и...
Она врезается в фонарный столб.